Все было готово к отправлению в дальний и опасный путь. Мешки и корзины с провизией, бочонки с питьевой водой уложены под лавками, отравленный воздух очищен по способу Урфина Джюса. Сделать это было необходимо: попробуйте дышать много дней подряд в тесном фургоне сквозь листья рафалоо. А теперь ядовитые капельки Желтого Тумана не проникнут в передвижную крепость, настолько плотны были ее стенки, пол и крыша. Для вентиляции Лестар просверлил в стенках несколько отверстий, защищенных надежными фильтрами из листьев рафалоо. Чтобы чувствовать себя в фургоне хорошо, следовало пореже выходить на улицу и побыстрее захлопывать за собой дверь.

Лестар, уютно устроившийся в кабине самоходного гиганта, нажал на главный ходовой рычаг. Во внутренностях Тилли-Вилли что-то заскрипело, заскрежетало, щелкнули пружины, и великан тяжело шагнул по мерзлой земле.

И тут произошло чудо: сделав первый шаг, Тилли-Вилли ожил! Впрочем, такое происшествие можно называть чудом в штатах Канзас, Огайо или Коннектикут, а в Волшебной стране оно являлось самым обычным делом.

Разве там не жили, не двигались и не обладали всеми человеческими чувствами и способностями соломенный человек Страшила и Железный Дровосек? Разве не ожили и не заговорили механические мулы Цезарь и Ганнибал, как только перешли границу Волшебной страны? И то, что Тилли-Вилли внезапно ожил, все участники похода признали радостным, но отнюдь не удивительным событием.

Тилли-Вилли, поворачивая голову, оглядывался по сторонам: ведь его огромные глаза, предназначенные только для устрашения врагов, начали видеть.

Великан заговорил гулким низким голосом:

— А ну, дайте мне зеркало, хочу посмотреть на себя. Любопытно же знать, как выглядишь со стороны.

Через несколько минут принесли самое большое зеркало, какое только нашлось во дворце, тщательно его протерли и подвесили на перекладину, под которой собирали Тилли-Вилли. Великан придирчиво выбрал место, откуда лучше было видно, и долго рассматривал свою физиономию. Потом гулко захохотал.

— Ай да я, ай да молодец, красавец! Ни у кого из вас, людей, нет таких выразительных глаз, клянусь ураганом! — в восторге кричал Тилли-Вилли.

Слушатели невольно расхохотались: оказалось, что еще во время его создания железный великан успел перенять морские словечки капитана Блека! Сколько же чудесного в этой необычайной стране… А Тилли-Вилли продолжал:

— А какие у меня симпатичные щеки, какой очаровательный подбородок! Вы, люди, просто смешные уродцы в сравнении со мной… Но где же мой папочка Чарли, по замыслу которого вы, люди, сумели смастерить такого прелестного мальчика, как он! Ау, скорее покажись мне, родной папочка Чарли! Моряк вышел вперед, немного смущаясь и в то же время гордясь словами своего механического детища. Но так как снизу его плохо было видно, он взобрался на самую высокую стремянку, которую поддерживали Мигуны.

— Я рад, что сумел угодить тебе, мой мальчик! — прокричал он в рупор. — Мы так старались…

— Папа, убери, пожалуйста, эту трубку, — попросил Тилли-Вилли. — Мои великолепные уши услышат каждое твое слово и без нее, проглоти меня акула!

Чарли Блек рассмеялся.

— А ты знаешь, что такое акула?

Великан, не смущаясь, ответил:

— Наверное, что-нибудь вроде той колдуньи Арахны, на борьбу с которой вы меня сделали. И ты, папа, не беспокойся: свою задачу вы выполнили отлично. Я понял это еще тогда, когда получил возможность владеть своими чувствами. Знайте все, что дух мой крепок, и, разрази меня громом, я буду драться, как лев!

Смелый Лев, в числе прочих присутствовавший при этой сцене, был весьма польщен сравнением и поблагодарил за него Тилли-Вилли.

Железный великан нежно сказал:

— Папочка, милый, как бы я хотел прижать тебя к моей любящей груди, но боюсь, что это не кончится добром. Кажется, вы, люди, слишком уж хрупкие создания!

— Да, уж таковы мы от природы, — объяснил одноногий моряк. — Так что лучше, сынок, ты выражай свою любовь и признательность на словах, это будет безопаснее для меня. А теперь ты должен пройти вон через те ворота, — сказал Чарли Блек. — Шагай вперед!

Подойдя к воротам, великан остановился в недоумении.

— Папа Чарли, тут слишком низко для меня. Мне не пройти под этой аркой…

Чарли Блек смущенно признался, что произошла ошибка, придется ломать арку.

— Я возьму это на себя, папочка, — отозвался гигант и потребовал самую прочную кирку.

Крепко зажав инструмент в металлическом кулаке, Тилли-Вилли ловкими ударами принялся разрушать стену. Во все стороны полетели кирпичи, и зрители бросились бежать кто куда.

Нескольких минут оказалось достаточно, чтобы проделать проход, и Железный Рыцарь вышел на площадь. Фургон, влекомый дуболомами, последовал за ним.

Когда гигант шел по улице с мечом в правой руке и щитом в левой, его голова поднималась над третьими этажами домов, и горожане, выглядывая из окошек, провожали Тилли-Вилли восторженными возгласами:

— Привет нашему спасителю! Слава будущему победителю Арахны!

Тилли-Вилли важно раскланивался по сторонам.

— Надейтесь на меня, граждане! Тилли-Вилли молод, но он не подкачает!!

Конечно, великан не мог выйти из города через ворота, но это было предусмотрено: часть стены заблаговременно разобрали. Паром не мог вынести тяжести богатыря, и он пустился вброд, заметив вскользь:

— Предполагаю, что мои швы достаточно герметичны, и я не промокну.

Лестар из брюха гиганта отозвался:

— Все сделано на совесть, и ты можешь не беспокоиться!

Тилли-Вилли иронически сказал:

— Ах, это вы, мой предполагаемый водитель! Если не ошибаюсь, вас зовут Лестар? По правде говоря, вы не очень-то мне нужны, но оставайтесь на своем месте. Дублированная система никогда не помешает…

Расхваставшись, Тилли-Вилли утратил контроль над своими движениями, поскользнулся на мягком дне канала, замахал руками и чуть не рухнул в воду. Если бы это случилось, то перед Чарли Блеком и его помощниками встала бы задача огромной трудности — поднимать его из канала.

К счастью, Лестар не растерялся. Он мигом нажал на какие следует рычаги, железная громадина выправилась и двинулась к другому берегу, ломая ледяную корку, которой была покрыта вода.

Когда Тилли-Вилли выбрался на берег, Лестар мягко упрекнул его:

— Зазнайство часто доводит до беды.

— А что такое зазнайство? — спросил великан. Выслушав разъяснение, он виновато молвил:— Я больше не буду зазнаваться…

Вечером Лестар рассказал Чарли Блеку и остальным участникам похода об этой детской выходке Тилли-Вилли, которая чуть не поставила экспедицию в тяжелое положение. Одноногий моряк ответил на это:

— Знаете, друзья, я еще в Канзасе решил, что нашим помощником в борьбе с Арахной должен стать не кто иной, как мальчишка. Да, да, не удивляйтесь, именно железный мальчишка в тридцать локтей ростом. Здесь, на Изумрудном острове, собирая его металлические детали в одно целое, я внушал им, что будущий Тилли-Вилли должен обладать мальчишеской смелостью, презрением к опасностям, жаждой подвига…

— Дядюшка Чарли, это у тебя получилось здорово! — в восторге воскликнула Энни. — Окажись наш Тим тридцати локтей росту и весь железный, он вел бы себя совершенно так же!

И все в фургоне решили, что Чарли Блек добился чего хотел, а жизнь докончит остальное.

Когда дуболомы осторожно спустили фургон с парома и готовы были повезти его по дороге, вымощенной желтым кирпичом, Энни вдруг задала вопрос, невинный на первый взгляд и, однако, повергший всю компанию в полнейшее смущение. Вот этот вопрос:

— А что, если Арахна не захочет принять бой с Тилли-Вилли и улетит от него на ковре-самолете?

— В самом деле, мы об этом совсем не подумали, — признался Чарли Блек. — Ведь колдунья за какой-нибудь час проделает миль двадцать, а нам дай бог проползти такое расстояние за целый день. Да и потом, где ее искать, когда она улетит?

— Ну, в этом деле нам поможет волшебный телевизор, — сказал Страшила и похлопал по полированному боку ящика.

— Ничего он не поможет, — с досадой возразил Чарли. — Он же не работает в Желтом Тумане.

Все призадумались. В дверь постучали, и вошел обеспокоенный Лестар. Видя, что фургон почему-то не отправляется, он спустился из брюха Тилли-Вилли по веревочной лестнице и явился спросить о причине задержки. Узнав, в чем дело, механик тоже закручинился.

Тим со вздохом сказал:

— Как жаль, что пропал серебряный обруч. Я бы пробрался к Арахне, стащил ковер — и делу конец!

Опять наступило молчание. Энни захлопала в ладоши.