страху нагнать, пока Сарынь Позолоту там насовсем

не забыли.

Целый год пробежал с той поры, как атаман со

своей Оленой последний раз повидался. Это было

прошлой весной, когда понадобилось сманить из Нов-

города низовского мастеров по постройке частоколь-

ной стены. Всего-то три дня пробыл Позолота в род-

ном городе, но после того присмирели игуменья Ага-

пея и ее злые Зачатьевские подручницы. Присмирели

и перестали казнить свою непокорную послушницу.

Только звание, что в монастыре жила, а добилась-

таки Олена жизни не в заточении. А все он, ее гроз-

ный Сарынь Позолота, монастырю карой нещадной

пригрозил. Рыкнул зверем смелым на всех ее гоните-

лей, и присмирели души подлые.

Вот при последнем-то повидании и скажи Олена

своему соколу, что горька неволя монастырская, а

неволя ордынская в десять крат горчей. И что пора

бы ему родную жену Оганьку из неволи вызволить, а

она, Олена, согласна помогать ему в том деле риско-

вом, сколь потребуется.

«Экая душа бескорыстная, экое сердце смелое!» —

подумал тогда Сарынь Позолота про свою отважную

помощницу. А себя молча корил за то, что не заду-

мывался о том, как жену с сыном-отроком из ханской

неволи выкрасть или выкупить. Чтобы выкрасть, надо

трудную дорогу тайно осилить, над степной далью

орлом пролететь, сквозь орду ужом проползти, и те-

нью в ханские палатки пройти неприметно. А на вы-

куп нужна деньга золотая и серебряная, рубль к руб-

лю, золотой к золотому. Каждую денежку сам хан на

зуб попробует, раскосым глазом на Позолоту погля-

дывая и прикидывая своим вероломным умом: «А не

оставить ли у себя и этого молодца-дурачка, что столь-

ко серебра и золота за жену привез? Вот только рука

у него плетью висит, а одной рукой немного нарабо-

тает! »

И выкрасть, и выкупить — дело нелегкое. Ни на

слово, ни на крест нельзя верить басурману. Выкуп

возьмет, а бабу не вернет, да и самого не выпустит.

Басурман — он басурманом и останется! Так разду-

мывал Семен Позолота. Но в тот же час накрепко

решил свою Оганьку выкрасть либо выкупить. День-

гу на выкуп, утварь самую драгоценную, кубки золо-

тые и серебряные одним днем не добыть, вокруг Нов-

города низовского надо походить, из логова на Узо-

ле все вызнать, выслушать, своих молодцов каждого

к своему делу приставить, чтобы за сутки именитых

да богатых потрясти и с добычей на низы уплыть.

Для такого дела и ватагу надо бы посильней, молод-

цов до двенадцати и на двух челнах.

И другая забота у Сарынь Позолоты была: как

побратима своего надолго оставить одного с монаха-

ми перед страшной рожей басурмана. А она, эта ро-

жа, из-за Волги выглядывает, из-за Оленьей да Лы-

сой горы, что при устье Сундовика. Нет-нет да и по-

кажется эта скуластая раскосая образина, а как уз-

нает ордынец, что ватага Позолоты в верховья уплы-

ла, через Волгу к монастырю шагнет. Не по нутру ему

гнездо православное во главе с монахом Макарием.

Это он, монах Макарий, русский народ супротив ба-

сурман настораживает, мордву и черемис в свою веру

переманивает и всем такой наказ дает: «Не верить

обманному и льстивому слову басурманскому, не пе-

реметываться в брани на ханскую сторону. Не давать

баскакам ханским ни зерна, ни меду, ни мехов до-

рогих, все прятать от глаз завистливых, землей заки-

дывать, ногами притаптывать, золой от костров при-

сыпать. Готовить к нашествию ордынскому пустыню

голую вокруг поселения, ни хлеба, ни конины не ви-

дать бы злому ворогу!»

Такая слава шла про монаха Макария по всему

Заволжью нагорному, по всей низовской земле от Ун-

жи до Суры-реки, и дальше до самой орды. И стал

Макарий Желтоводский у хана бельмом на глазу, су-

постатом и ненавистником.

2

— Почто затуманился, мой побратим? По матуш-

ке-Волге? Так вот она, плыви, погуляй! К зиме буду

ждать тебя, — сказал инок Макарий побратиму

своему атаману Сарынь Позолоте. — Прихвостней

ханских — бояр да баскаков не жалей, а церкви да

монастыри православные не обижай. Что там есть —

от народа все одно не убежит. А добро боярское и ба-

сурманское у народа отнято, потому не жалей ни

боярина, ни баскака-ордынца. И сам бог тебя да

простит!

И дал настоятель Желтоводской обители разбой-

нику Позолоте трех самых молодых и смелых черне-

цов, да два новых челна просмоленных. И стало в ва-

таге Сарынь Позолоты девять молодцов, сам десятый.

Собрались ватажники, попрощались с монахами. На-

казали не трусить, не бояться ворога. А ближнюю

инородь не обижать, в христову веру силой не заго-

нять, для инородцев — мордвы и черемис — доброго

слова не жалеть, в рыболовстве и бортничестве не

притеснять. На добро они памятливы, и когда придет

лихой день, все встанут за обитель Желтоводскую!

И в час предрассветный от стен монастыря молод-

цы отчалили. От зари до зари на веслах сидели, до

полудня в прибрежные тальники заплывали и там

дневное многолюдье пережидали. Волгарям, кто по-

утру навстречу попадался, рыбарями от нового монас-

тыря Макария сказывались. И так, издали волжскую

даль оглядывая, за две зори мимо Новгорода низов-

ского проплыли, в устье Узолы заплыли, вверх под-

нялись и в закутке Аксеновой ухоронились.

Как воскресенью своему, порадовался старец Ак-

сен возвращению ватажников. Две долгих зимы один

прозябал, с черствой корки на сухарь перебивался,

водой из ключика запивал. И были у него праздники

не по святым дням, а когда до его зимницы из бли-

жайших поселений какая девчоночка тропинками до-

берется и в окно-подзоринку постучит:

— Дедка Аксен, жив ли? Вот тятенька с матуш-

кой тебе хлебца да киселька прислали!

И выкладывала на оконце, кроме хлеба да дере-

вянной чашки с киселем, кусок пирога с грибами, да

ватрушку творожную. Скажет так, оглядит убожест-

во Аксенова житья-бытья и убежит в свое селение,

будто ее тут и не было!

Он вышел навстречу такой, каким его оставили,

только бледности в лице прибыло да глаза больше

потускнели и слеза неустанно по щеке бежала. Каж-

дого обнял, как христосовался, и, оглядывая молод-

цов, молвил, сколь старость позволяла, бодро и весе-

ло:

— Дождался-таки Аксен своих верных дружков!

Вот они, прилетели соколы, не забыли Аксенову за-

кутку. Дай-то бог вам удачи во всяких делах. Эх, ка-

бы не старость, поплавал бы с вами разбойник Ак-

сен!

Рассказал старик, что теперь в Новгороде низов-

ском про Сарынь Позолоту позабыли, подумывают,

что сложил он свою голову на радость всем, у кого

мошна-кубышка с серебром да золотом под гузном

спрятана. И теперь коли молодцы за свое ремесла.

возьмутся, то бояре с воеводой не вдруг поймут, от-

куда на них лихие беды налетели.

Боярская дочь Олена в келье у Зачатия жила в

послушницах, без пострига во иночество. Мать ее на

это и не неволила и уже не казнила постами и стоя-

ниями перед иконами. Узнала карга старая, что за

Оленой рука смелая, сильная. И в мир Олену охотно

отпускала за дарами от богатых жен новгородских.

Верила игуменья в бескорыстие послушницы, знала,

что из даров на обитель не присвоит ни колечка золо-

того, ни сережек с камнями алмазными. А послушни-

ца Олена за эти два года много в миру вызнала —

все ходы и выходы тайные и явные в теремах бояр-

ских и купеческих, потайные укромницы торговых