людей. Все, что на бабий монастырь подавалось, в его

сокровищницу отдавала, а приметы и лазы потайные

в богатых подворьях в памяти оставляла.

В первые же дни, как в Узолу заплыли, Семен

Позолота свою Олену в келье навестил.

Поведал ей атаман о задумке своей в конце лета

далеко вниз по Волге сплавать, до стана ханского,

свою жену Оганьку из неволи выкрасть, либо на ху-

дой конец выкупить. И было бы ладно, коли Олена

ему в том деле помогла. Призадумалась Олена и мол-

вила:

— Ладно, послужу тебе чем могу, сокол мой!

Рассказала Олена, по чьим дворам Позолоте по-

ходить надобно, по каким подворьям своих надежных

людей в сторожа поставить. Потрепала потом белой

рученькой атамана по жесткой русой бороде и закон-

чила:

— Сам походи, погляди, послушай. Твой глаз вер-

нее, голова смекалистей. Не полагайся на все, что

баба тебе припасла! А на выкуп страдалицы Огани

отдам ларец дорогой, завещанный мне матушкой. По-

лон доверху он колец, серег да запястий золотых, се-

ребряных, самоцветов ярких.

И рассвело у Семена Позолоты на сердце, и верой

исполнился он в задумку свою.

Пока Сарынь Позолота у Олены пропадал, его мо-

лодцы в Аксеновой зимнице жили, неводом рыбу ло-

вили, уху варили и старика россказнями занимали о

новом монастыре у Желтой воды. Бывал там Аксен

и в молодости и в зрелых летах, и разбойником и

праведником. Знал он и Оленью гору и Лысую, и

речки Керженец да Сундовик. И молвил, молодцов

наслушавшись:

— Хорошо и привольно. И рыбные тони, и звери-

ные гоны, и мед и воск на каждой дуплистой сосне.

Одно худо: не близко ли к хану? Иноку Макарию

поблизости с басурманом не ужиться. Не по нутру

им, когда супротив их гнета не хлеб-жито сеют, а

«чеснок» перед стенами частокольными. С басурма-

нами надо быть втрое хитрее басурмана. И хитрее, и

злее, и обманчивее. А у инока Макария супротив толь-

ко крест в руке да непокорность и неустрашимость.

Устоять ли его обители на Желтой воде, на быстрой

волжской дороге к богатству низовской земли? Мо-

жет, и крепка его крепость, коль дубовая, одна беда—

огнем горит! Ох, чует мое сердце старое: выкурят ор-

дынцы нашего Макария из монастырских стен, не

миновать ему с братией нашей Узолы-матушки с за-

куткой Аксеновой! Вот приплывут и кликнут с бе-

рега: «Принимай гостей, дедка Аксен!» Только от-

кликнется ли он, доживет ли до той поры старик!

3

Появился вдруг в Новгороде низовском калика

перехожий, слепец с поводырем. Сам чуть ноги воло-

чит, глаза как оловянные пуговицы, только на говор

да на песни бог дар не отнял. А в поводырях у него

всем бы молодец — и не стар, и не вял, только одна

рука плетью висит, видно, отсохла в молодости. А

здоровой рукой слепца за посошок водит. На торжи-

щах, на людных местах слепец песни поет, были из

старины рассказывает певучим голосом, а песни не

простые, все разбойничьи. С незапамятных времен

любил народ слушать разбойничьи песни. Как запоет

старик о разбойнике Кудеяре, прохожего остановит,

тот другого к себе позовет. Разбойничью песню поют!

А слепец, передохнувши, про атамана Аксена заве-

дет, что за полсотни лет до того по Волге вольницу

водил, богатых грабил, бедных кормил. Сойдутся лю-

ди и глядят на старца как на диво дивное, чудо чуд-

ное, и глядят, и слушают, а песня привораживала,

заставляла о делах забыть. И летели в шапку поводы-

ря гроши-денежки, подаяние за песню волшебную. А

детина-поводырь низко кланялся и крестился здоро-

вой рукой.

Ходит не торопясь по Новгороду низовскому сле-

пец с поводырем, а за ним следом молва о том, что

пришли они из самого вольного Новгорода, что орде

не поддался и московскому князю не кланяется. И

что слепой старик не только сказки сказывает да пес-

ни поет, но и знахарь, и ворожей, умелец зелье варить

и приворотное и отворотное, кому какое надобно. Да

как побормочет над тем зельем наговоры свои вол-

шебные, сила в нем появляется страшенная. Приво-

ротное зелье — это вдовицам да засидевшимся моло-

дицам добрых молодцов присушивать, приваживать, а

отворотное — богатым да боярам, чтобы лихого че-

ловека от своих ворот отворотить.

Молва — она молва и есть. Сорока — ворону, во-

рон — борову, а боров — всему городу. Дошло до

того, что за слепцом нарочные боярские слуги прибе-

гали, зазывали на боярский двор наговоренным отва-

ром побрызгать, чтобы лихого человека отворотить.

И побредет слепец на боярский двор, держась за по-

сошок поводыря. Приплетется на то богатое подворье

и самого хозяина спрашивает:

— От кого, от чего отворачивать? От беды, огня да

хворобы — один корень да наговор, а от лихого раз-

бойника другое надобно!

И по указке хозяйской двери, пороги и запоры

кладовок наваром отворотного корня опрыскивал,

бормоча наговоры непонятные и страшные:

Буйна трава,

Буен корень!

Засучай рукава,

Задвигай запоры!

Чтобы злого да лихого

От порога воротило,

Как коня медвежьим духом,

Чтобы в голову стучало

И по темени обухом!

Буйна трава,

Силен корень,

Дурна голова,

Дурен парень!

Присохни нога,

Отсохни рука!

Залей глаза,

Темна вода!

От такого колдовства у богатея боярина мурашки

по спине, по коже мороз. А поводырь ему, как брату

родному, на ухо добрый совет: «Слышно, Сарынь

Позолота под городом появился. Наговор наговором,

да не худо бы у кладовухи на ночь сторожа ставить.

Смерды изголодались, за кусок хлеба вернее цепного

пса служить будут! Только надо из дальних выби-

рать, кто не знает достатка хозяйского и не ведает,

что и от кого стережет!»

И вот на третий вечер на то же подворье парень

приходил, лицом светел, разговором прост. Сразу вид-

но, что у такого и разум и душа нараспашку. Такого-

то хозяину и надобно! И порядил он парня стоять но-

чами у кладовухи, где самое дорогое ухоронено, чтобы

задобрить хана.

Напоследок слепец с поводырем во двор богатея

Федула Носатого заглянули. Песенку спели, сказку

рассказали, челядь и хозяек позабавили. А мужиков

Носатых, отца и сына, в ту пору дома не было. Их

со дня на день с торжища поджидали. От челяди по-

водырь узнал, в каком урочище ждут хозяина с бар-

жой. После того слепой со товарищем ушли и насов-

сем пропали из Новгорода низовского.

Отошла тихая житуха молодцам в заимке на Узо-

ле. Приказал им Сарынь Позолота поодиночке в Нов-

город пробраться, по указанным подворьям разойтись

и в ночные сторожа там наниматься. И не отпугивать

хозяина ни ценой, ни словом, ни видом своим. А трем

ватажникам из послушников Макария указал подво-

рья самые богатые, где они с Аксеном сказки сказы-

вали, песни пели и на ворота да запоры наговарива-

ли. И жить там, и сторожить добро хозяйское надеж-

нее цепного пса до той поры ночной, когда к ним на

смену Сарынь Позолота придет!

Тут старец Аксен от себя словцо прибавил:

— Жить и сторожить и песенку не забывать:

Ты, Ивоха, Ивоха-мужик,

Примечай, где что плохо лежит,

Где хозяин на кубышке сидит,

Золотишко под гузном хранит!..

Песенку эту разбойничью не забывайте, а вслух не