— Как-то не верится, что нас всегда окружали люди, исполняющие секретные поручения, а мы об этом даже не догадывались, — сказал на это Куигли.

— Как-то не верится, что мы карабкаемся по замёрзшему водопаду в Мёртвых Горах, — отвечала Вайолет, — тем не менее это так. Послушай, Куигли, видишь тот уступ, куда воткнута моя левая вилка? Он достаточно прочный, мы можем посидеть там вдвоём и перевести дух.

— Хорошо, — кивнул Куигли. — У меня в рюкзаке есть мешочек морковки, и мы можем перекусить, чтобы восстановить силы.

Тройняшка взобрался туда, где уже сидела Вайолет, — на небольшой уступ размером едва ли с диванчик — и придвинулся поближе к ней. Альпинисты увидели, что взобрались даже выше, чем думали. Чёрное пепелище штаба виднелось далеко внизу, а Клаус казался лишь крошечным бугорком возле маленькой железной арки. Куигли вручил спутнице морковку, и Вайолет принялась задумчиво её грызть.

— Солнышко любит сырую морковку, — вздохнула она. — Надеюсь, где бы она ни была, её хорошо кормят.

— Надеюсь, что моих брата и сестру тоже кормят хорошо, — сказал Куигли. — Папа всегда говорил, что хорошая еда очень воодушевляет.

— Мой папа тоже всегда так говорил! — Вайолет удивлённо обернулась к Куигли: — А вдруг и это тоже какой-то шифр?

Куигли понуро пожал плечами. С зубцов вилок срывались маленькие кусочки льда из водопада, и ветер уносил их прочь.

— Получается, что мы никогда по-настоящему не знали собственных родителей, — сказал Куигли.

— Мы их знали, — возразила Вайолет. — Просто у них были кое-какие тайны, вот и всё. Тайны есть у всех.

— Ты права, — согласился Куигли. — Но они могли хотя бы раз упомянуть, что являются членами тайной организации со штабом в Мёртвых Горах.

— Вероятно, они не хотели, чтобы мы узнали о таком опасном месте, — сказала Вайолет, глядя с уступа вниз. — Хотя если кому-то нужно спрятать штаб, лучше места, чем эти горы, не найти. Если не считать пожарища, вид здесь очень неплохой.

— И правда неплохой, — кивнул Куигли. Однако глядел он вовсе не на вид, открывавшийся у него под ногами. Глядел он на Вайолет Бодлер, сидевшую рядом с ней.

Трое Бодлеров потеряли в жизни многое. Конечно, они потеряли родителей и потеряли дом — в ужасном пожаре. Они потеряли множество опекунов — опекуны либо погибали от рук Графа Олафа, либо оказывались скверными опекунами, быстро терявшими интерес к троим детям, которым некуда было податься. Они потеряли и достоинство, ведь для маскировки им приходилось носить дурацкие маскарадные костюмы, а недавно потеряли и друг друга. Похищенная Солнышко вела чужое хозяйство на вершине замёрзшего водопада, а Вайолет и Клаус изучали тайны Г. П. В. у его подножия. Однако Бодлеры потеряли и ещё одну очень важную вещь — личную жизнь, что здесь означает «время, когда они предоставлены самим себе и никто не смотрит на них и не вмешивается в их занятия», хотя сами они об этом почти не говорили. Если вы не отшельник и не один из пары сиамских близнецов, вам, вероятно, приятно бывает иногда передохнуть от общества родственников и насладиться одиночеством — возможно, вместе с другом или спутником, а может быть, в своей комнате или в железнодорожном вагоне, куда вы сумели проникнуть без билета. Однако с того ужасного дня на Брайни-Бич, когда туда пришёл мистер По и сообщил Бодлерам, что их родители погибли, личной жизни у троих детей фактически не было. От крошечной тёмной спальни, где сиротам приходилось ночевать, когда они жили у Графа Олафа, до битком набитого фургона на Карнавале Калигари — с учётом всех кошмарных мест в промежутке, — жизнь Бодлеров была так отчаянно ужасна, что у них не находилось ни секунды на личную жизнь.

Поэтому, пока Вайолет и Куигли отдыхают ещё несколько минут на уступе посреди замёрзшего водопада, я воспользуюсь возможностью подарить им немного личной жизни и не стану описывать больше ничего из того, что произошло между двумя друзьями в тот холодный день. Разумеется, в моей личной жизни тоже бывали минуты, писать о которых я не намерен, как бы дороги они мне ни были, и старшей Бодлер я окажу ту же любезность. Я расскажу вам о том, что спустя некоторое время двое молодых людей возобновили восхождение, что день понемногу склонялся к вечеру и что на лицах у Вайолет и у Куигли, когда они простукивали лёд канделябром-альпенштоком и вонзали в него кошки-вилки, подбираясь всё ближе к высочайшей вершине гор, играли тайные улыбки. В жизни Вайолет Бодлер было так мало личного, что я предоставлю ей право сохранить некоторые важные для неё воспоминания в сердце, а не делить их с моими потрясёнными рыдающими читателями.

— Мы почти на месте, — сказала Вайолет. — Солнце садится, и почти ничего не видно, но мне кажется, мы вот-вот окажемся на вершине.

— Просто не верится, что мы взбирались целый день, — заметил Куигли.

— Вовсе не целый день, — возразила Вайолет. — Этот склон не выше, чем дом номер 667 по Мрачному Проспекту. Нам пришлось и вправду очень долго подниматься и спускаться по шахте лифта, когда мы пытались спасти твоих брата и сестру. Надеюсь, это путешествие окажется более удачным.

— Я тоже надеюсь, — сказал Куигли. — Как ты думаешь, что будет на вершине?

— Ключ! — раздалось в ответ.

— Мне тебя не слышно из-за ветра, — сказал Куигли. — Что ты сказала?

— Я ничего не говорила, — торопливо произнесла Вайолет. Прищурившись, она поглядела вверх, стараясь хоть что-то увидеть в последних лучах заката и едва отваживаясь надеяться, что расслышала правильно.

Слово «ключ» — одно из самых многозначных слов нашего языка, и если открыть хороший словарь и посмотреть его длинную-длинную статью, можно прийти к выводу, что слово «ключ» — это вовсе не слово, а просто сочетание звуков, которые значат всё что угодно в зависимости от того, кто их произносит. Например, если слово «ключ» произносит архитектор, то оно означает «камень в виде клина, который кладут в верхнюю часть арки, чтобы она не развалилась, прежде чем набежавшие орды варваров её разломают». Если слово «ключ» произносит землевладелец, это тоненькая струйка воды, бьющая из-под земли, или такая кованая железная загогулина, которой отпирается дверь его усадьбы. Механик назовёт этим словом другую железную загогулину, которой можно, к примеру, что-нибудь отвинтить или завести. Телеграфист счёл бы, что ключ — это та кнопка, которую он нажимает день-деньской, чтобы передавать шифрованные сообщения. Для генерала ключ — это город или крепость, который непременно надо захватить, чтобы завладеть всей территорией противника. В другое время даже Вайолет сказала бы, что ключ — это слово или предмет, при помощи которого можно наконец разгадать загадку Г. П. В., но сейчас она не думала ни об арках, ни о варварах, ни даже о шифрованных сообщениях и захвате территории противника.

Вайолет передвинула свои кошки-вилки как можно выше, чтобы вылезти на вершину, увидела, как закатные лучи отражаются от целого ряда острых зубов, и поняла, что на этот раз слово «ключ» означает «Я знала, что вы меня найдёте!», и произнесла его Солнышко Бодлер.

— Ключ! — снова сказала Солнышко.

— Солнышко! — закричала Вайолет.

— Ш-ш-ш-ш! — сказала Солнышко.

— Что происходит? — спросил Куигли, который отстал от Вайолет на несколько вилко-шагов.

— Это Солнышко! — ответила Вайолет, подтянулась и вспрыгнула на вершину, где и увидела маленькую сестру — та стояла у машины Графа Олафа и улыбалась от уха до уха.

Не говоря ни слова, сёстры Бодлер кинулись друг другу в объятия, причём Вайолет старалась не поцарапать Солнышко вилками. Когда Куигли долез до вершины и, выбравшись наверх, прислонился к покрышке колеса, сёстры Бодлер улыбались друг другу со слезами на глазах.

— Я знала, что мы снова увидимся, Солнышко! — говорила Вайолет. — Знала — и всё!

— Клаус? — спросила Солнышко.

— Он цел, невредим и находится поблизости, — ответила Вайолет. — Он тоже был уверен, что мы тебя найдём.

— Ключ, — согласилась Солнышко, но тут она заметила Куигли и изумлённо вытаращила глаза. — Квегмайр? — поражённо спросила она.

— Да, — ответила Вайолет. — Это Куигли Квегмайр, Солнышко. Оказалось, что он не погиб при пожаре.

Солнышко подковыляла к Куигли и пожала ему руку.

— Он привёл нас в штаб по карте, которую сам начертил, — представляешь, Солнышко?

— Аригато, — кивнула Солнышко, что приблизительно означало «Я ценю твою помощь, Куигли».

— Это ты подавала нам знаки? — спросил Куигли.

— Ага, — ответила Солнышко. — Гриль.

— Неужели Граф Олаф заставлял тебя готовить? — удивилась Вайолет.

— Ваккурум, — подтвердила Солнышко.

— Олаф даже велел ей почистить машину от крошек, а для этого надо было изо всех сил дуть! — перевела Вайолет Куигли.