— Не бойся, Тарон, миленький, я же с тобой.

— Ну и что ж, что ты со мной! Вдруг звери появятся, ты же не спасешь от них?

— Звери летом сытые, они нас не тронут, в лесу сейчас всего полно: и смородина, и ежевика, и малина.

— Волки ягод не едят.

— В нашем лесу волки не водятся.

— Очень даже водятся.

— Ну, может, изредка, в кои-то веки один-другой и появится.

— А нам что, одного мало?.. И колдуны всякие могут быть.

— Колдуны бывают только в сказках.

— Все равно я боюсь… Очень боюсь!.. И хочу домой, хочу есть!..

И тут Тарон неожиданно снова увидел гнома. Он стоял на самом берегу реки и глядел на мальчика. Глядел и хитро улыбался. Тарон от удивления даже глаза протер. Но нет, это не мираж, это тот самый, знакомый гном. И он даже манит пальчиком Тарона. И Тарон пошел к нему. Гном снял свои башмаки и ступил в воду. Тарон испугался, что гном вот-вот утонет, но нет. Вода едва доходила ему до колен, и он, продвигаясь все дальше, звал за собой Тарона. Мальчик послушно пошел за ним, тоже разувшись.

Асмик сначала не поняла, что задумал Тарон, но, когда увидела, как он вошел в воду, ринулась следом. Пока она с трудом переступала по острым камням, Тарон ушел довольно далеко. Было достаточно мелко, чуть выше щиколотки, и мальчик, не отрывая глаз от гнома, шел за ним. А гном все манил и манил его пальчиком и хитрой улыбкой.

— Тарон, стой!.. Что ты делаешь, сумасшедший! — кричала Асмик, но шла, тоже сняв босоножки. Шла и думала: «А ведь совсем не глубоко!»

Выйдя на берег, Тарон вдруг обнаружил, что гномик опять исчез. Как же так, он ведь ясно видел, что тот шел впереди, что, выйдя на берег, сел на травку и обулся. Куда же он пропал?

Асмик тоже благополучно вышла на берег, надела босоножки и спросила:

— Как ты догадался, что тут мелко? Ну и Тарон! Это же просто чудо!

— Гном показал нам дорогу.

— Какой гном?

— Ну гном же! Я не хотел тебе говорить. Он с самого утра с нами. Если бы я его послушался, мы бы не оказались в этом ущелье.

— Что ты несешь, Тарон? Какой гном? Где он?

— Не знаю. Только что был здесь. Наверно, где-то в кустах.

Теперь и Асмик уставилась на ближние кусты, и кусты вдруг сильно закачались.

— A-а, видишь? — сказал Тарон.

Именно в этот миг из кустов вышел большущий медведь.

— Ого-го-го!.. Нашел!.. Нашел я Асмик и Тарона!..

Глава шестая

СМЕХ

«Ой-ей, — горевала про себя Тимбака, — будь я сейчас в небе, разве сбилась бы с пути? Дом этого недотепы разглядела бы за сто верст».

Ципили, хромая, плелась за Тимбакой и думала о том же самом. И с закрытыми глазами они разыскали бы злосчастный дом в былые времена, а теперь тащись пешком да еще волоки за собой это паршивое помело, которое если на что и годится, так только чтоб мести вокруг дома. Идешь с ним и мучаешься — цепляется за все кусты. Ципили бросила бы его вовсе, да ведь делали они новое помело вдвоем с Тимбакой, а значит, и бросить нельзя без ее согласия. К тому же Ципили не потеряла надежды, что к ней вернется колдовская сила, и тогда что ж, опять ладить помело.

Вслух обо всем, что им думалось, бывшие колдуньи сказать, конечно, не могли, ведь Мануш с ними, мыслимо ль услыхать ей такое от «добрых бабушек».

Плутая в густом лесу, они то скатывались в овражек, то взбирались на бугры и холмы, то дорогу им преграждали ручьи и речки, а то и неодолимые скалы грудились на пути, и приходилось давать большой круг. И Ворон, как назло, куда-то исчез, не появляется, чтобы указать им верное направление.

— Это ты виновата, Ципили, — пробурчала Тимбака, — что мы сбились с тропы. Ты же шла впереди.

— Помолчи лучше, трещотка! Видишь ведь, ревматизм меня опять скрючил. Я сбилась, а ты шла бы правильно. Скажешь, не то говорю?

Мануш молчала. Она надеялась, что бабушки скоро выберутся на верный путь. «Только бы дойти до дома лесничего», — думала девочка.

— И зачем я только пустила вперед эту трухлявую старуху? — не унималась Тимбака.

— Так шла бы сама впереди, кто тебе мешал! — разозлилась Ципили. — Можно подумать, я не понимаю, почему ты поотстала. Хитра больно, знаешь, что первой идти труднее.

— Ладно, хватит корить друг дружку, давай лучше разберемся, где мы, — сказала Тимбака, остановившись. — Может, мы вообще кружим на одном месте?

— Ну, подумай, подумай. На одном месте, говоришь? Похоже, что так. Я уж давно приметила, что овражек этот мы второй, не то третий раз топчем. Вон и следы вроде наши… Трава примята. Ты уж постарайся, Тимбака, придумай что-нибудь дельное…

— Да ничего на ум не идет, не знаю, что делать…

— Пусть Мануш подумает, мы старые, немощные. Придумай, детка, как нам быть.

— Я уже придумала, да боюсь, может, не то, что вам понравится.

— Говори, говори! — обрадовалась Ципили.

— Понимаете, я подумала, что если вы никак не отыщете дом лесника, так помогли бы мне выбраться из леса, а?

— Что? — удивилась Тимбака.

— Конечно, это нехорошо одной вернуться домой, но…

— Какой же ты друг после этого?! — всплеснули руками старухи. — Слыхано ли, бросить друзей в беде!

— Я же, наоборот, хочу помочь им. Позвать взрослых, чтоб поискали. Они-то уж наверняка разыщут ребят.

— Да пока ты домой доберешься, их звери загрызут!..

— Тогда проводите меня обратно к медвежьей избушке. Может, он уже нашел моих друзей.

— Ну и придумала! Да если он их и нашел, то сразу съел.

— Не может он съесть. Как вы не понимаете, это очень добрый медведь. Едва услыхал, что Асмик с Тароном в беде, что они заблудились, сразу бросился на помощь… — Мануш села на поваленное дерево. Она так устала, что не могла идти дальше. — Зачем вы меня все время пугаете, я уверена, он не ест детей.

— Да мы не пугаем тебя, милая Мануш, не расстраивайся, — сказала Ципили, присаживаясь рядышком. — Давайте отдохнем, мы все устали.

— Как так отдохнем, — раскричалась Тимбака, — надо искать дорогу, не то на ночь застрянем в лесу!

Мануш не только устала, она и проголодалась, но сумка с провизией осталась у Асмик. Однако делать нечего, Тимбака права, надо искать дорогу.

Они еще долго плутали, пока, наконец, вышли на какую-то тропку, едва, правда, приметную, но, может, она выведет их куда-то…

— Ципили, — сказала Тимбака, — а тропка-то вроде знакомая.

— Знакомая, конечно, не видишь, деревья… — ответила Ципили и, обернувшись к Мануш, сказала: — Скоро дойдем, милая, не бойся.

Но девочка не слышала старух. Мысленно она была дома, думала о том, что к вечеру должен вернуться с лесопилки отец. Придет, а Мануш нет, и мама уже все глаза выплакала в тревоге за дочку. От таких дум у Мануш сердце разрывалось.

Шли они, шли и уперлись вдруг в замшелую скалу. Тимбака остановилась и задумалась. Тут подошла Ципили.

— Что ты остановилась? — спросила она.

— Да нет, — после долгой паузы сказала Тимбака. — Нет…

— Что нет?

Тимбака оглянулась, увидела, что Мануш еще далеко, тихо проговорила:

— Я подумала: не поднять ли нам девчонку на эту скалу да и сбросить ее оттуда? Но ничего у нас не получится, скала недостаточно высокая…

— Да, не высокая… — согласилась Ципили.

— Что не высокое? — услышав последние слова старухи, спросила подошедшая Мануш.

— Скала не высокая. Я сначала подумала: не забраться ли на нее, может, оттуда виден дом лесника… Но вряд ли…

— Да она ниже деревьев, разве вы не видите?

— Про то мы и говорим.

Они обогнули скалу и вышли на край обрыва. Это было большое и глубокое ущелье. Перейти его немыслимо, хотя противоположная сторона много ниже.