Он захлопал в ладоши и залился радостным смехом. Но вдруг УМОЛК и помрачнел.

— Нет, не годится, — проговорил мистер Мо упавшим голосом. — Она ни за что не согласится на парк развлечений. «Пустая, — скажет, — затея. Одни забавы — и никакого дохода». Какую ужасную ошибку я совершил, поспешив жениться. «Поспешишь — людей насмешишь», — говаривала моя первая жена.

Глаза мистера Мо наполнились слезами. Джейн собралась уже дать ему свой носовой платок, как вдруг на каменистой дорожке раздались быстрые, дробные шаги. И слёзы в глазах мистера Мо мгновенно высохли.

— Папа! — раздались писклявые голосочки, и на лужайку перед домом выскочили три мальчика. Держась за руки, они вприпрыжку подбежали к мистеру Мо. Все они были одинаковы, как горошины в стручке, и кругленькие, точь-в-точь их родной папочка. — Пап£, — попискивали они, — мы видели Индейца! Хотели с ним поиграть, но он так завопил, что мы его отпустили!

— И правильно сделали, детки мои! — улыбнулся мистер Мо. — Ему лучше в лесу!

— Индеец? — насторожился Майкл. — Среди маргариток?

— Он искал себе жену, чтобы увести её в свой вигвам! — тараторили малыши.

— Надеюсь, он найдёт её, — серьёзно сказал мистер Мо. — А в нашем маргаритковом лесу, — повернулся он к Майклу, — попадаются не только индейцы. Здесь, как и положено в джунглях, водятся и всякие звери. Мы никогда не заходим слишком глубоко в лес: это опасно! Но позвольте мне представить своих сыновей. Это Эни, это Мени, а это Мани.

Три пары круглых глаз, три остреньких носика и три круглых личика быстро повернулись к Джейн и Майклу.

— А это… — Мистер Мо запнулся и в растерянности развёл руками. — Это наши друзья… Простите, но я так и не знаю ваших имён!

Услышав, как их зовут, мистер Мо оживился.

— Вы Бэнксы? Те самые, что живут неподалёку, в Вишнёвом переулке? Я как раз делаю для них кое-какую работу. — Мистер Мо погромыхал инструментами в своей сумке.

— Какую работу? — спросил Майкл

— Новую… А, вот и миссис Хиккори! — И мистер Мо приветственно помахал рукой.

К ним подошла невысокая молодая женщина. На щеках у неё были две милые ямочки, в руках два очаровательных малыша, а в подоле её фартука было что-то завёрнуто.

«Но я не лепила никаких малышей!» — успела подумать Джейн.

— Мы принесли вам подарок, мистер Мо! — Миссис Хиккори застенчиво потупилась и выпростала из фартука пышную булку. — Я нашла эту чудесную булку на лужайке. Ктскго, наверное, выронил. А вам это как раз к завтраку. Мои-то близнецы Диккори и Док ещё слишком малы, чтобы есть свежий хлеб, — пояснила она Майклу и Джейн.

— Это никакая не булка! Просто крошка от моего бисквита! — сказал Майкл.

К его удивлению, крошка и впрямь превратилась в пышную булку.

— Пу-фф! — смущённо прыснула миссис Хиккори, и на щеках её заиграли ямочки. Она решила, что Майкл шутит.

— Давайте разделим её по-соседски! — сказал мистер Мо. — Одну половину вам, а другую — мне. Полбулки лучше, чем ничего, верно, миссис Хиккори? А я вам предложу взамен кусочек масла.

— Не сметь! — раздался визгливый голос, и дверь дома мистера Мо с грохотом распахнулась, чуть не разлетевшись вдребезги.

Джейн и Майкл попятились. Перед ними предстала такая корявая гродина, каких они в жизни не видывали. Она была кривая и кособокая, как старая картошка, и будто бы вся состояла из комков да шишек.

Нос — шишкой, волосы — комом, руки — шишки, ноги — два бесформенных комка. Во рту, искажённом криком, торчали два зуба.

Она была больше похожа на небрежно скомканный кусок глины, чем на женщину. И тут Джейн вспомнила об оставшемся комке пластилина, который она бросила на краю полянки.

Грязный передник опоясывал необъятную талию разъярённой тётки, а в одной из её коротких рук-обрубков была зажата увесистая скалка.

— Что это ты вздумал, Сэмюэль? Раздаривать моё масло?

Она надвигалась на него, угрожающе размахивая скалкой.

— Я… я думал, мы можем уделить ей кусочек, м-моя д-дорогая! — съёжился мистер Мо под её грозным взглядом.

— Бесплатно? Ни кусочка! Ни капельки! Так, глядишь, и оберут нас до нитки!

— Ты не права, дорогая! «Будешь делиться — вернётся сторицей», — говаривала моя первая… гм, гм… — замялся он.

— Никому не позволено делить то, что принадлежит мне, Матильде Мо! Разве что одолжить на время, но с моего позволения! На прошлой неделе ты отдал своей кузине миссис Корри скамеечку! И что получил взамен?

— Она дала мне на счастье лоскуток от своего платья с прилипшими монетками.

— Фи! А зачем, скажи, ты починил стол для миссис Вверх-Тормашками?

— Но она подарила мне такую очаровательную улыбку! — Мистер Мо просиял при одном воспоминании об этом.

— Улыбка не монета, в кошелёк не положишь! А почему ты не прогнал мистера Паррика, который попросил поднять потолок в его комнате?

— Пойми, Матильда, ему это необходимо. Раньше он, взлетая вверх, то и дело стукался головой и набивал себе шишки. А я получил удовольствие от работы!

— Удовольствие? И какой нам прок от этого? Впредь без моего позволения ни шагу! И вы тоже! — добавила миссис Мо, тыкая пальцем в сторону троих мальчиков.

— Увы и ах! — пробормотал мистер Мо. — Нет розы без шипов! Но кому нужны шипы без розы?

— Эни! — приказала миссис Мо. — Сбегай нарви цветов. Сегодня свадебный завтрак, а я без венка.

— Постойте! — всполошилась Джейн. — Вы разорите мой сад! Но Эни, испуганно оглядываясь, уже бросился к клумбе и нарвал целую охапку цветов.

— Не самые лучшие, но и такие сойдут, — скривилась миссис Мо, нашлёпывая венок на свою шишковатую голову.

насмешливо загукали голуби на ветке.

— Мени! — взъярилась миссис Мо. — Влезай на дерево и поймай этих гадких птиц! Я начиню ими пирог!

Но голуби взмахнули крыльями, и были таковы.

— И какой кому прок — птичий пирог? — насмешливо хихикнул мистер Мо, но тут же, убоявшись гнева жены, поспешил объяснить: — Я хотел сказать, что птичкам лучше петь, чем в печи сидеть. Ты согласна со мной, Матильдочка? — пискнул он, льстиво заглядывая ей в глаза.

— Нет, нет и нет! — выпалила миссис Мо. — Они ещё запоют у меня! Мани! — окликнула она третьего брата. — Вели тому человеку замолчать!

По дорожке катил свою тележку мороженщик и звонким голосом распевал весёлую песенку:

Майкл и Джейн не успели подивиться появлению здесь мороженщика, а трое братцев уже клянчили у мистера Мо:

— Папа! Папа! Папа! Дай пеннй! Пожалуйста!

— Никакого мороженого! — прошипела миссис Мо. — Нет у нас лишних денег!

— Матильда! — взмолился мистер Мо. — Можно, я отдам им счастливые монетки с платья миссис Корри?

— Это на чёрный день, а не на глупости!

— Опомнись, Матильда! Какой чёрный день? У нас же всегда светит солнышко!

— А ночью? — невпопад буркнула миссис Мо. — Во всяком случае, эти денежки мои! И учти, Сэмюэль, с сегодняшнего дня всё твоё становится моим! Эй, убирайся отсюда подобру-поздорову! — крикнула она мороженщику. — И больше не появляйся здесь со своими дурацкими песенками!

Мороженщик покатил дальше, распевая во всё горло:

— Ой-ой-ой! — грустно подпел ему мистер Мо. — Но рано унывать, ребята! — взбодрился он. — Нам же предстоит свадебный пир! Миссис Хиккори, где вы сядете?

Милые ямочки снова обозначились на щеках миссис Хиккори.

— Она нигде не сядет, Сэмюэль! Её не приглашали! — рявкнула корявая миссис Мо.

Ямочки пропали, и миссис Хиккори сжалась.

— Но, Матильда!.. — попытался урезонить жену мистер Мо, краснея до ушей.

— Прошу не возражать! — отрезала миссис Мо, подкатываясь к столу. — Что такое? — грозно спросила она. — Кое-чего недостаёт! Ага! Пропал персик! Исчез апельсин! А кто ел мой яблочный пирог?

— Эт-то я… — пролепетал, заикаясь, Майкл. — Т-только м-маленький кусочек! Попробовать.

— А я взяла персик! — прошептала Джейн.

Ох, нелегко было признаваться под тяжёлым, свирепым взглядом миссис Мо!

— Ах, так! — Шишковатая тётка с ненавистью уставилась на детей. — А кто приглашал вас?

— Видите ли, — робко начала Джейн, — этот парк сделала я… И вдруг… сама не знаю как… я оказалась… э-э-э… вернее, оказалось, что… я, оказывается, стала совсем маленькой… и…

— Джейн, будь добра, не экай и не мекай. Отвечай, когда тебя спрашивают, чётко и ясно. Майкл, не стой с разинутым ртом! Ворона залетит! — неожиданно раздался такой знакомый голос.

— Мэри Поппинс! — радостно воскликнул Майкл.

Под лютиком стояла коляска с малышами. Над ней невозмутимо высилась стройная, опрятная фигурка в чёрных туфлях на пуговках, в шляпке с тюльпаном, на руке её покачивался попугайный зонтик.