Внезапно кружение прекратилось. Всё замерло и затихло. Дети заморгали, будто очнувшись ото сна. Сколько же длилось их странное путешествие? Секунду, минуту, час? Они с любопытством огляделись вокруг. Лютики теперь не нависали над головой, а были им всего-навсего по колено. Травы дикого угла в большом парке уже не напоминали грозный, дремучий лес, а послушно стелились под ноги. Мимо, сердито жужжа, пролетел обычный шмель. И муха, сидевшая на колокольчике, была, конечно же, размером с муху. А где муравей? Он заполз под травинку и стал невидимым.

Большой парк, такой привычный и, казалось, безбрежный, простирался вокруг них. Мороженщик, пересекая дикий угол и громыхая опустевшей тележкой, тянул свою вечную песенку:

А к ним, смело приминая дикую траву, приближался сторож в венке из маргариток.

Дети посмотрели под ноги. Там, окаймлённый зарослями лютиков и клевера, раскинулся маленький парк. Они переглянулись и, улыбнувшись друг другу, опустились на коленки.

Вечерняя тень укрыла расчищенную полянку, её крохотные лужайки и нитяные тропинки. Причудливым узором усыпали маленький парк опавшие лепестки маргариток и колокольчиков. Цветки, высаженные Джейн на крошечных, с ноготок, клумбах опустили свои головки. На качелях и скамеечках, окружавших пруд, никого не было.

— Смотри, они съели всё до крошки! — прошептал Майкл. — Тарелки пусты!

— И никого нет. Наверное, все отправились спать, — вздохнула Джейн.

Ей так хотелось ещё хоть разок взглянуть на милого мистера Мо и убедиться, что он снова стал ростом с её мизинчик.

— Ну, вот и всё, — грустно промолвил сторож. — Время вышло. Как мне говорили в детстве:

Сторож склонился над детьми, с любопытством разглядывая работу Джейн. Вдруг он встрепенулся, словно вспомнив о своей работе, и закричал:

— Никаких парков в парке! Не позволено! — Тут он увидел озабоченные лица детей и смягчился: — Вы что-то ищете?

Джейн растерянно посмотрела на него.

— Мы ищем кузена Мэри Поппинс, — прошептала она, осторожно раздвигая траву.

Сторож изумлённо захлопал глазами:

— Кузена? Здесь, среди сорняков? Ты хочешь сказать, что кузен Мэри Поппинс жук?

— Я не ослышалась? — раздался гневный голос. Над ними высилась разъярённая Мэри Поппинс. — Вы, кажется, полагаете, что я какое-то насекомое?

— Нет… я… совсем не о вас! — запинаясь, пролепетал сторож. — Но если ваш кузен живёт в траве, то кто же он, как не жук?

— Та-ак! Выходит, мой кузен жук! В таком случае кто же я?

Сторож затравленно посмотрел на Мэри Поппинс. В эту минуту он страстно желал стать глухонемым или, на крайний случай, провалиться сквозь землю.

— Ну-у, э-э-э, — протянул он, лихорадочно подыскивая подходящие слова. — Что-то здесь не совсем нормально! Может быть, это я уже стал ненормальным, как Мартовский Заяц?

— Может быть! — надменно фыркнула Мэри Поппинс.

— Но как ваш кузен сумел поместиться под лютиком? — не мог взять в толк сторож.

— Мой кузен имеет право жить там, где ему заблагорассудится! — отрезала Мэри Поппинс. — И вас это не касается!

— Но так не бывает! — вскричал сторож. — Вы ещё скажите, что Человечек с Луны — Одни Ноженьки Видны тоже ваш родственник!

— Да, он мой дядя! — спокойно ответила Мэри Поппинс и покатила коляску по дорожке, ведущей из дикого угла к выходу.

Сторож открыл рот от удивления, потом захлопнул его и захихикал:

— Ха-ха-ха! Хорошая шутка! Но кузен в траве! Не верю, и не просите!

— А вас никто и не просит, — бросила Мэри Поппинс через плечо. — Майкл! Джейн! Быстрее! Не копайтесь!

Ночь опускалась на маленький парк. Высокая трава, густая и дикая, словно непроходимые джунгли окружала его плотной стеной.

Ни один луч не мог пронзить эти перевитые стебли, и мрак поселился в их непроницаемой гущине. Бросив последний взгляд на опустевшие лужайки, дети вздохнули и поспешили вслед за коляской.

— Мэри Поппинс! Они все ушли домой! — крикнул Майкл. — Хорошо там было, правда?

— В гостях хорошо, а дома лучше, — откликнулась Мэри Поппинс. — А кто это они и где это там?

— Ну как же! Ваш смешной крохотный кузен и все остальные там, в маленьком парке.

Мэри Поппинс резко остановилась и воззрилась на него с таким спокойствием, которое было страшнее открытого гнева.

— Ты сказал «смешной»? — спросила она. — И что же тебя в нём так насмешило?

— Ну… сначала он был не больше жучка, а потом вдруг вытянулся и стал нормального роста.

Майкл поднял глаза, и его бросило в дрожь. Перед ним стояла не Мэри Поппинс, а разъярённая тигрица!

— Опять жуки! Цочему не кузнечики? Ты ещё припомни гусеницу! Он, видите ли, вытянулся! Может быть, ты, Майкл Бэнкс, осмелишься сказать, что мой кузен резиновый?

— Не-ет, не резиновый! Он пластилиновый! — вырвалось у Майкла.

Она вытянулась в струнку и, казалось, продолжала тянуться вверх, став от ярости чуть ли не в два раза выше.

— Вот как! Смешной и вдобавок пластилиновый! — откликнулась Мэри Поппинс, оскорблённая до глубины души. — Никто никогда ещё… — Но договорить она не успела.

— Никогда ещё я не видел на вас такой красивой шляпки, Мэри Поппинс, — ловко перебил её Майкл. — Не сердитесь, пожалуйста! — поспешно добавил он. — Я это не для смеха сказал. Он не смешной, а забавный! Вот что я имел в виду! И больше о нём ни словечка, обещаю!

— Обещала сорока, да затрещала до срока, — смягчаясь, проговорила Мэри Поппинс.

Дальше шли молча. Впереди гордо шествовала, постукивая каблучками, Мэри Поппинс с коляской и малышами. Майкл, размышляя обо всём, что с ними сегодня случилось, брёл рядом с Джейн.

— Но ведь всё это правда? — покосился он на неё. — Мы были в маленьком парке, веселились там вместе со всеми и ели всякие вкусности, да? И не понарошку, ведь я теперь совсем не голоден. Даже ужинать не хочется. Разве что съем одно варёное яичко да ломтик хлеба с маслом. Ну, может быть, ещё рисовый пудинг, кружечку-другую молока…

— Да, всё это было на самом деле.

Джейн счастливо вздохнула и оглядела такой знакомый и привычный большой парк. Она теперь точно знала, что внутри него, в самой глубине, спрятан ещё один, маленький, а в нём…

Вдруг её осенило.

— Мэри Поппинс, — нерешительно проговорила она, — как вы думаете, а вдруг все вещи в мире спрятаны одна в другую? Мой маленький парк уместился в большом, а тот — в ещё большем? И ещё, и ещё, одно в другом, без счёта. — И она обвела рукой всё — от земли до неба. — И может быть, тому, кто находится далеко-далеко отсюда, мы кажемся не больше Муравьёв?

— Дались вам эти муравьи, жуки да кузнечики! — фыркнула с отвращением Мэри Поппинс. — Не знаю, как ты, Джейн, а я уж точно не муравей!

— Конечно, нет! — бодро воскликнул кто-то, и перед ними предстал мистер Бэнкс, возвращавшийся с работы. — Уж если сравнивать, то вы больше похожи на светлячка, освещающего нам дорогу к дому. — Вызвав этими словами самодовольною улыбку на её лице, он продолжал: — Возьмите у меня газету, а я покачу коляску. Мне не помешает согреться, а то я совсем продрог.

Близнецы и Аннабел завизжали от восторга, когда их коляска в руках мистера Бэнкса поскакала по дорожке, как норовистый конь.

— Вот это да! — вдруг воскликнул мистер Бэнкс. — У коляски новая ручка? Ваш кузен отличный мастер. Позвольте узнать, сколько вы ему заплатили?

— Я знаю! — выскочил вперёд Майкл. — Мэри Поппинс отдала противную старуху Индейцу! И теперь миссис Мо нет!

— Кхм, кхм! — неловко откашлялся мистер Бэнкс. — Я не расслышал, сколько монет.

— Да нет! Мэри Поппинс отдала миссис Мо! Ну как тебе объяснить?..

Но объяснять он ничего не стал — пристальный взгляд Мэри Поппинс заставил его замолчать.

— Мой кузен не взял денег, сэр! — вежливо сказала она. — Ему доставило удовольствие сделать это для вас.

— Очень мило с его стороны. Эй! — вскрикнул мистер Бэнкс. — Смотрите, куда идёте! Соблюдайте правила движения, Смит! Вы чуть не опрокинули коляску!

Нарушителем правил оказался парковый сторож, который с ходу врезался в мирно беседующую компанию.

— Глубоко ИЗВИНЯЮСЬ! — пыхтел он. — Не извольте гневаться, мистер Бэнкс, но я гнался за ней! — И он указал на Мэри Поппинс.

С протянутой руки сторожа свисала гирлянда увядших маргариток.

— Неужели Мэри Поппинс нарушила какое-то важное постановление властей? — усмехнулся мистер Бэнкс.

Сторож просто застонал:

— Постановление? Да она нарушает все правила, какие только существуют на свете! Это непостижимо, но, поверьте, так оно и есть! — Он повернулся к Мэри Поппинс. — Вы сказали, что он имеет право жить, где пожелает? Так он именно там, под одуванчиком! Я собственными ушами слышал, как он смеётся и поёт! У них там, сдаётся мне, весёлая вечеринка! — прохрипел сторож и вдруг накинул на шею Мэри Поппинс цветочную гирлянду. — Я делал её для моей старой матушки, но вы меня так поразили!.. Носите на здоровье!