— Ого! — не мог сдержать удивления Гав. Но тут пришел черед удивляться Тельняшку:

— Братцы! Платок-то мой, ну тот, от которого отрывали лоскуток, чтобы наложить шину на Жужино крыло, так вот он целехонек!

— А почему я в чем был, в том и остался? Я хочу новые одежды, — захныкал Бяка-Задавака. — Новые, красивые, блестящие. Вот такие, — и он указал на самого Шоко-Роко.

— Вы и так выглядите вполне шоколадно, уважаемый гость, — Шоко-Роко благосклонно взял Бяку-Задаваку под руку. — И все же не волнуйтесь. Завтра я позову вас всех на официальную беседу и выслушаю все ваши пожелания, которые будут, конечно, исполнены, насколько это возможно в наших условиях. И если… словом, я смею надеяться, что это будут благоразумные пожелания. А теперь я приглашаю гостей и всех присутствующих покинуть гавань, ведь она же сахарная, и вот-вот растает в воде, и мы рискуем промокнуть.

— Как это растает? Как же без гавани? — всполошился Тельняшкин. — Откуда же суда будут отправляться в открытое море?

— Прошу прощения, но дело в том, что никто и никогда не изъявлял желания покинуть остров Сладкая Отрада, — поспешил успокоить моряка Шоко-Роко. — Мы строим временный причал только для прибывающих, а для временной постройки на воде сахар — самый подходящий материал. Постоянная же гавань нам просто не нужна.

— Как не нужна? — возразила доктор Меэрике. — Как никто не желает? Нас ждут дома в Квартирляндии, и не знаю, как другие, а мы с Гавом здесь долго не задержимся.

— А моторная лодка? — спохватился Тельняшкин. — Где она будет стоять, если гавань растает?

— Все будет устроено наишоколаднейшим образом, — сладко заверил Шоко-Роко. — Нет причин для беспокойства, — и он взял под руку Тельняшкина, который не больно-то заслужил такую честь.

— На острове Сладкая Отрада никто не должен ни о чем беспокоиться. К тому же я уверен в том, что очень скоро ни один из вас не будет и помышлять о том, чтобы покинуть остров. — Шоко-Роко поднял руку, чтобы оркестр был наготове, и повысил голос: — А сейчас прошу всех, и гостей, и встречающих, пожаловать ко мне во Дворец Мороженого на торжественную трапезу, которую я приказал устроить в честь пополнения семьи островитян.

Шоко-Роко махнул рукой, грянул оркестр, процессия двинулась по конфетной аллее к центру острова, где возвышался ослепительно белый конус горной вершины.

— Я надеюсь, это не вулкан, покрытый вечными снегами? — осведомился Бяка-Задавака. — Если начнется извержение, пепел запачкает мою одежду.

— Успокойтесь, милейший, — рассмеялся Шоко-Роко. — Это Великая Сахарная Гора, каждый может ею полакомиться. Только, — он почему-то покосился на пса-санитара, — ее нельзя лизать. Исключительно откалывать или отковыривать кусочки.

Тельняшкин, который предпочитал держаться подальше от правителя, сделал Гаву знак:

— Смотри туда! — и он кивнул в сторону развесистого дерева, все ветки которого были усыпаны прозрачными зелеными конфетами. — Это же мятные леденцы!

Матрос, дрожа от нетерпенья, кинулся по вафельному тротуару к дереву и встал под ним, задрав голову и раскрыв рот пошире.

Шлеп — и конфетка упала ему прямо в рот.

— Как вкусно! — Тельняшкин разинул рот и стоял так, пока еще три конфеты не упали с дерева.

— А вот там растут шоколадные конфеты, — показал Тельняшкин на другую сторону кроны. — «Василек», «Белочка»… — он с сомнением глянул на Гава, — если ты читать умеешь.

— А где это… э-э… — но поскольку Гав стоял под самым пряничным деревом с раскрытой пастью, с ветки упал большой медовый пряник, и Гаву оставалось только мычать.

Вскоре вся компания прибыла ко Дворцу Мороженого, где каждый мог съесть столько мороженого, сколько ему хочется. Дворец был шикарный — весь в белом поблескивающем инее, вафельную крышу подпирали колонны — шоколадные эскимо. Крыша была присыпана искусственным снегом — сахарной пудрой.

Перед дворцом процессия остановилась. Шоко-Роко опять поднял руку в белой перчатке и сделал широкий жест в сторону парадного входа:

— Прошу!

И первым вошел в дверь.

В продуктовом отделе Дома торговли Кукарекии, которым заведовала тетя Цирпа, планировалось открытие новой секции. Чтобы кукарековцы в любой момент могли купить свежие овощи, которые до сих пор, честно говоря, не всегда бывали в продаже. Доктор Меэрике не раз говорила по телевизору, что кто ест много овощей и фруктов, тот всегда здоров и бодр. Яблоки, сливы, вишни, малина, клубника, горох, морковка, капуста, брюква, репа — все эти и другие фрукты и овощи содержат множество витаминов, а витамины и здоровье неразлучны.

И вот на чистой странице Рисовании остроконечники азартно взялись за строительство плодоовощеводческого совхоза. Справа протянулись ряды зеленого горошка и свекольные грядки, на которых работали два колесных трактора. Большой яблоневый и грушевый сад огородили от зайцев колючей проволокой и тут же в уголочке нарисовали длинноухого, который хитрющими глазами уже высматривал дырку в ограде, чтобы накинуться на сочную кору яблоневых стволов. И директора совхоза нарисовали — щеки румяные, как яблочки, здоровьем так и пышет. Он как прослышал про зайца, так сразу и покатился, как колобок, на место возможного происшествия. К счастью, оказалось, что у ограды притаился вполне домашний, закормленный всякими заячьими вкусностями косой, совсем не опасный для плодовых деревьев.

— Зачем эти шуточки? — не мог успокоиться директор совхоза товарищ Яблочкин. — Впредь попрошу обойтись без этого, знаете ли, шутовства.

Товарищ Яблочкин был преисполнен ответственности и чувства долга. Настолько, что для чувства юмора места в нем просто не осталось. Забота о полях и теплицах, где уже притаились под листьями покрытые пупырышками крохотные огурчики и постепенно наливались алым соком помидоры, поневоле делала директора серьезным и деловитым. К тому же ему хотелось все организовать как можно скорее, отладить, отрегулировать, чтобы отправиться в Кукарекию на испытания доселе не ведомого аппарата Покавизора КСС-2.

Остроносики Синь и Желток как раз заканчивали красочную арку на главном въезде с надписью «Плодоовощеводческий совхоз „Здоровье“», когда под ней проскочил на своем красном автомобильчике Пинн. Дальше дорога была еще не раскрашена как следует, и машина запрыгала на кочках и ухабах. Пинн вцепился в руль, чтобы не удариться, а поскольку дядюшке Крилло держаться было не за что, он-таки достал головой до крыши, отчего его представительная шляпа — знаменитый на всю Кукарекию цилиндр — моментально превратилась в блин. Впрочем, настроение у него от этого ничуть не испортилось.

— Глянь, Пинн, может быть, так даже оригинальнее?

Но Пинну некогда было озираться по сторонам, пока в его руках дергался руль мчащегося по бездорожью автомобиля, и он только благодарил судьбу за то, что с ними не было тетушки Цирпы и ее не шокировал вид непонятной нашлепки на голове солидного мужчины, которая, к тому же, там и не держалась.

Дядюшка Крилло привез директору совхоза известие о том, что решением конторы по распределению рабочей силы часть остроносиков должна быть переведена из совхоза на ракетодром, где приступают к рисованию большого космического корабля — профессор Мудров с помощью электронно-вычислительных машин придумал его быстрее, чем можно было ожидать.

— Ну как же так? — огорчился товарищ Яблочкин. — Бросить все на пол дороге? Не дело. Ведь не что-нибудь рисуем, а совхоз «Здоровье». Понимать надо.

Дядюшка Крилло сослался на то, что рисование космического корабля — работа трудоемкая и безотлагательная. Если сегодня при испытании Покавизора КСС-2 в Доме телевидения удастся установить точное местонахождение пропавших, то космический корабль должен отправиться в путь как можно скорее.

Раз на то пошло, товарищ Яблочкин попросился к Пинну в машину, чтобы тоже поехать в Кукарекию на испытания, и, получив согласие, быстро собрался в дорогу.

Тем временем были отобраны самые острые из цветных карандашей, работавших на строительстве совхоза. Они построились перед центральной усадьбой совхоза и дружно отказались ехать на автобусе — ходьба помогает сохранить стройность и бодрость, к тому же прямиком через лес до ракетодрома ближе.

И надо же было случиться беде! Только остроносики выстроились в колонну, только зашагали от конторы по недокрашенной — помните? — дорожке, напевая строевую песню, как синий карандаш споткнулся, упал и сломал свой острый синий носик. Он так расстроился! И товарищ Яблочкин с ним заодно.