— Глупый Тельняшкин, говоришь сам не знаешь что. А ну-ка глянь, что это там краснеет!
Все куклы разом повернули головы в сторону моря. На берегу у самой воды виднелась красная моторная лодка, с которой играли мальчик и девочка. Так вот на чем задумал бежать Бяка-Задавака!
Не раз заводил он речь о необыкновенном острове, где никто ничего не делает и только лакомится сластями, которых на острове не счесть, — даже тротуары сделаны из вафель, а мостовые вымощены леденцами. Дома построены из пастилы и зефира, а ограда — шоколадная. И всем этим изобилием правит добрейший Шоко-Роко, который и мухи не обидит, который стремится только ко всеобщему благу и ничегонеделанью.
Об острове Сладкая Отрада Бяка-Задавака прослышал от одного моряка из старинной сказки, который попал туда после кораблекрушения. Чудом выплыл. Жил там в свое удовольствие, а потом… сбежал. Почему? Ответить на этот вопрос старый морской волк отказался наотрез. Все равно, дескать, никто не поверит, пока сам на себе не испытает. Остров Сладкая Отрада находится, мол, за синими морями, за высокими горами, где-то на самом краю Сказочной Страны, и правильный курс можно выбрать только тогда, когда полуденное солнце светит сразу с двух сторон — справа и слева. А еще лучше, когда одновременно и сзади — вот уж тогда курс прямее не бывает. Быстрее всех дорогу на остров отыскивают те, кто готов всю жизнь грызть или сосать конфеты и бить баклуши.
Бяка-Задавака хотел разглагольствовать и дальше, но тут из столовой посыпались пионеры. Тельняшкин тоже сообразил, что нужно затаиться: шмыг к куклам, и затих, будто и не трогался с места.
Керсти и Каарел даже не подозревали о коварных планах Бяки-Задаваки, они просто шалили и веселились на белом морском песочке, как делают все дети, когда они в хорошем настроении и никто их не одергивает.
Совсем не так весело было доктору Меэрике и псу-санитару по имени Гав. Они изо всех сил старались сохранить равновесие, чтобы лодка не зачерпнула воды. Надо сказать, ни доктор, ни санитар не были привычны к морским прогулкам.
Меэрике вообще не понравилось, что ее выхватили прямо с приема больных и сунули в пляжную сумку. Еще больше ее рассердило то, что туда же сунули и пса-санитара, ведь в Квартирляндии, таким образом, не оставалось ни одного медика, кто же окажет неотложную помощь в случае чего?
Еще в автобусе Меэрике пожаловалась Гаву. Правда, Керсти ничего не услышала, ведь кукольные разговоры способны слышать лишь те, кто очень любит кукол. Глядя на Меэрике, не скажешь, чтобы хозяйка уж очень о ней заботилась. Хотя девочке и купили швейную машинку и она взялась шить штанишки медвежонку, да только не видно, чтобы работа продвигалась.
Белый халат доктора Меэрике с красным крестом на кармашке был уже не такой белоснежный, как раньше, и марлевый платочек не выглядывал больше из кармана, и белой шапочки не было на голове, с первого взгляда и не скажешь, что Меэрике — медицинский работник. Песик Гав выглядел не лучше. Гордость его — белый хвостик, которым он без конца похвалялся перед медвежонком, — беспомощно повис на одной ниточке, да к тому же и промок насквозь во время катания на лодке Каарела. Куклам бы отдохнуть, подсушиться, но дети ни на секунду не оставляли их в покое. Зато когда услышали звонкие голоса и смех пионеров, бросили кукол и без оглядки побежали в лагерь полюбопытствовать, что там происходит. Спектакль еще не начинался, и если бы руководитель Кукольного театра не разрешил ребятам рассмотреть кукол и поиграть с ними до начала представления, может, ничего такого и не случилось бы, но дети есть дети, расшалятся иной раз так, что и сами не помнят, что делают. Как бы там ни было, но когда стали собирать кукол, оказалось, что двух недостает. То ли кто-то отошел с ними, заигрался, а потом забыл, то ли еще что, но найти их не удалось.
На самом же деле, когда дети стали разбирать кукол, Бяка-Задавака и Тельняшкин воспользовались суматохой, проворно соскользнули с полки и спрятались за дверью. Там они притаились, чтобы при первой возможности выскочить во двор, но это никак не удавалось сделать, потому что все время кто-то либо входил, либо выходил, и беглецам оставалось только ждать удобного момента.
— Давай! — решился наконец Бяка-Задавака, когда никого не было поблизости. Они кубарем скатились по ступенькам, пересекли дорожку, посыпанную гравием, перелезли через песчаную горку и оказались в тени густого вереска.
— Уф! — выдохнул Бяка-Задавака, плюхнувшись на мягкий мох. — Считай, обошлось. Никто не заметил.
Не тут-то было. Беглецы услышали чьи-то торопливые шаги.
— Погоня! — ужаснулся Бяка-Задавака. — Давай в лес! — И они бросились к ближайшей елочке.
Шаги становились все ближе и ближе, но вот они разом стихли. Видно, преследователь увидел их и остановился.
— Что, играете в прятки? — раздался добродушный голос. — А я еще до десяти не досчитал. Надо, чтобы все было по правилам. Но сначала давайте познакомимся — я ежик Торопыга.
— Ну и напугал ты нас, — с облегчением проговорил Бяка-Задавака, отряхиваясь от хвои. — Вот, испачкались из-за тебя. И надо ж тебе было именно здесь и именно сейчас пробегать!
— Конечно надо! — удивился ежик такой недогадливости. — А кто же мне пропитание искать будет, не ты ли? И вообще, я вас в наших местах первый раз вижу. Кто такие? По грибы приехали или как?
— Катись ты со своими грибами, — разозлился было Бяка-Задавака, но тут же сменил гнев на милость, ибо пришла ему в голову хитрая мысль.
— Знаешь ли, уважаемый Торопыга, отведи нас кратчайшим путем к морю так, чтобы никто не заметил, а мы тебе за это… грибов, самых лучших, самых белых, сколько хочешь!
— Идет! — без раздумий согласился доверчивый Торопыга. — Садитесь!
— Ты что, думаешь у нас штаны из жести? — с опаской попятился Бяка-Задавака. — Иди вперед, показывай дорогу, а мы следом.
Ежика дважды просить не надо было, уж он-то цену времени знал.
— К самой воде я вас не поведу, — бубнил он по дороге. — Дойдем до опушки, а там сплошной песок, сами увидите, куда идти.
Вскоре они уже стояли у желтенького киоска на краю сосняка, отсюда виднелась красная моторная лодка, до которой было рукой подать.
— А теперь давай, — деловито потребовал ежик.
— Чего давай? — удивился Бяка-Задавака, который с легкостью давал обещания направо и налево, но никогда их не выполнял.
— Грибы давай. Самые лучшие. Самые белые.
— Ах, бе-бе-белые? Они… они выросли как раз там, где ты нас встретил. Беги обратно. Не веришь? — Бяка-Задавака на всякий случай вскарабкался на прилавок, где почувствовал себя увереннее. Ему ничуть не хотелось познакомиться поближе с острыми иголками Торопыги. — Торопись, пока не зачервивели! А не найдешь — я помогу тебе, когда вернусь. Только навряд ли я вернусь, ведь на острове Сладкая Отрада самая сладкая жизнь на свете. Так что ищи сам.
Он болтал бы и дальше — удобно расположившись на прилавке — нужно дождаться, когда детям наскучит играть с лодкой и они отойдут от нее подальше, но этот момент настал раньше, чем можно было ожидать. Заслышав заразительный смех и громкий говор из пионерского лагеря, Каарел и Керсти, переглянувшись, вприпрыжку поскакали к лагерю, бросив на берегу и лодку, и ее пассажиров.
Зоркий Тельняшкин увидел это:
— Маркиз, пора отдавать концы! Вперед!
Он протянул руку ежику Торопыге:
— Жаль, что у меня нет грибов, про которые маркиз наврал тебе с три короба. Зато скажу тебе от чистого сердца: спасибо! — Тельняшкин от души стиснул лапку Торопыге. — Будь здоров!
— Вот это другое дело, — смягчился ежик. — Честность прежде всего. Тебе я и впредь помогать согласен. А что касается этого господина в пышных штанах, то хотел бы я посмотреть, как он оттуда попадет в лодку.
Бяка-Задавака делал вид, что эти слова его не касаются, но когда он увидел, как Тельняшкин бегом несется по песку к лодке — тут на него словно муравьи напали. Он вскакивал, садился, причитал и плакал, кричал и умолял, угрожал и скулил, и в конце концов не выдержал и прыгнул вниз.
Тут-то его Торопыга и поджидал со всеми своими иголками. Раздался душераздирающий вопль, и Бяка-Задавака, держась одной рукой пониже спины и отчаянно размахивая другой, стрелой помчался к лодке.
— Вот теперь мы в расчете, — кричал вслед ежик. — Это тебе за самые лучшие грибы. Самые белые!
Моторная лодка стояла в построенном из песка порту, и потому качка здесь была не очень сильной. Гав даже сумел подсушить свой хвостик.
— А если нас ветром унесет в открытое море? — беспокоилась доктор Меэрике. — Ни ты, ни я не умеем управлять лодкой.