Провожая рыбака, я втайне думал:

«Для тебя рыба „ушла“, да и как ей не уйти от такого рёва? А мы вот сейчас ее отыщем…» — так я верил в свою снасть.

Я нетерпеливо собрал спиннинг, на всякий случай приготовил «дорожку» и сел в лодку.

— Ну-ка, налетай, зубатые, на мою блёсенку!..

Первые неудачные забросы я отнес на счет рыбака, только что «хрюкавшего» здесь и распугавшего рыбу. Не задерживаясь у острова, я перебрался на новое, любимое место. «Тут-то уж рыба будет», — успокаивал я себя, но странно, и здесь ни одной зубатой не обнаружил.

В чем дело?

Я менял места, «хлестал» воду во всех направлениях, проводил блесну и верхом и у самого дна, но результаты были одни и те же — ни одной поклевки.

Я положил спиннинг и, распустив дорожку, поплыл левым берегом Трубы. День был ясный и тихий. Плыть в такую погоду по озеру — одно удовольствие. Только бы рыба ловилась.

Я проплыл уже половину озера и на крутой излучине вдруг почувствовал, что за дорожкой что-то тянется. Вернее всего — трава. Я не спеша стал выбирать шнур и поразился, когда вместо травы на якоре оказался щуренок.

— Ну что ж, лиха беда начало… — говорю я себе и снова забрасываю блесну за борт лодки.

Остальную часть озера проплыл впустую. Завернул на Горохово — и там пусто. Снова проплыл Трубой — такие же результаты. Я менял блесны: желтые на белые, белые на красные, сматывал дорожку и хватался за спиннинг, плавал у берега и серединой озера — и нигде не мог обнаружить ни щук, ни окуней.

Так я гонял лодку целый день, побывал на многих озерах, и все без пользы. К вечеру я выбрался на берег у озера Черепаново, чтобы сварить себе ужин… Но… из одного щуренка ухи не сваришь! Я вспомнил об удочках и довольно быстро надергал чебаков на ушицу. Конечно, это была совсем не та уха, как из окуней, но я и этому был рад.

На ночь я поставил три жерлицы недалеко от стана, а у берега воткнул палочку с делениями, чтобы определить — не поднимается ли вода.

Неудача была слишком велика и не давала мне покоя. Я даже ночью, просыпаясь, думал: куда же девалась рыба?.. Неужели рыбак прав и рыба действительно «ушла»? Но куда?

Утром я посмотрел свою водомерную палочку. Вода была на одном уровне, а на жерлицах все чебаки оказались целехонькими. Значит, рыбы нет и незачем проводить время. И все же я решил еще раз проплыть в дальний конец Трубы, попытать счастье в речке Казычке, а потом уж и домой.

Сплавал я напрасно и на обратном пути заехал на озеро Мысовое. Здесь плавать с дорожкой почти невозможно — мелко и часто цепляется трава. Я остановился у небольшого куста отдохнуть и покурить.

Надо мной и совсем рядом кружилось множество молодых чаек. Я наблюдаю за их легким, бесшумным и красивым полетом, за стремительным падением на воду и ловкостью, с которой они подхватывают мальков. Смотрю на них и завидую: им-то сверху все видно, но мне они не могут сказать — где рыба…

Большая стая молодых чаек все время перемещается. Они то летают плавно, словно отдыхают на волнах воздуха, то вдруг собираются в одном месте и быстро-быстро начинают падать на воду. Несомненно, они кого-то ловят. Меня это настолько заняло, что я забыл о своей неудаче и о том, что пора плыть домой.

Вот стая чаек приближается; птицы будто не замечают меня и падают совсем рядом. Я начинаю пристально следить за их работой и неожиданно замечаю, что навстречу падающей чайке «закипает» вода, как будто кто-то дразнит птицу оттуда, из глубины. Вот еще, еще… кругом меня бурлит вода, и все ясней и ясней слышится характерное «чмоканье». Я уже почти догадался о том, что происходит, как вдруг из воды вылетел на поверхность довольно крупный красноперый окунь, словно он хотел схватить чайку и промахнулся. Мне стало все понятно: за маленькой рыбкой охотились сразу два хищника — окунь и чайка.

Ну что ж, попробую и я включиться в эту охоту, только не на малька… Мне он не нужен… Я схватил спиннинг и послал блесну туда, где часто закипала вода и падали чайки. Не успел я сделать и двух оборотов катушки, как на якорь «сел» крупный окунь. Я быстро выхватил его в лодку, снял с крючков и сделал заброс. Окуни попадают все крупные, и ни одного заброса впустую. Я смотрю только на воду и забываю обо всем, даже о чайках, которые помогли мне обнаружить окуней. Я забыл даже то, что передо мной не маленький замкнутый омут, откуда рыбе невозможно уйти, а большое озеро, связанное с другими большими и свободными проходами.

И вдруг клев оборвался. Сгонял блесну раз, другой без пользы и только тут заметил, что чайки удалились от меня и падали уже в другом месте.

— Вперед, за разведчиками!.. — говорю я себе и торопливо плыву за чайками.

И снова началась горячая охота. Я выбираю места, где гуще «закипает» вода, и посылаю туда свою блесну наверняка.

К полудню я наполнил свою корзину превосходной рыбой; живых посадил в садок и здесь же опустил в воду возле куста, а с остальной поплыл на стан, чтобы впервые за эти дни сварить настоящую окуневую уху.

К вечеру над местом, где я рыбачил, потянули утки, и можно было неплохо постоять на перелете, но я не мог оторваться, сложить спиннинг и взяться за ружье. Я наполнил вторично мою корзину отборными окунями и, чтобы не попортить рыбу, отправился в обратный путь.

Теперь всякий раз, бывая в тех краях — на Белом, на Трубе, на Мысовом или Моховом, — я смотрю, где кружатся мои разведчики, и всегда хорошо добываю окуней.

Позднее, когда чайки улетают на юг, я ищу окуней на ямах. Эта рыбалка особая. Надо хорошо знать водоемы, знать жизнь рыб, чтобы с успехом добывать «хладнокровных» хищников.

Ясный осенний день…

Запали ветры, прозрачен воздух, и широко открыта даль.

Все в природе будто задумалось; еще вчера зеленело, шумело, цвело и вдруг — затихло, остановилось у какой-то незримой черты времени.

Лето прошло…

Поблекли травы на лугах, не ярки осенние, запоздалые цветы. Мрачнее стали сосны и ели, а березки и осинки, как девушки-подружки, выскочили на опушку леса в своих новых ярких платьицах и замерли, словно испугались неоглядных просторов.

Осень приходит с великими заботами. В полях день и ночь шумят машины, и золотой поток зерна течет к городам и селам; румяными плодами, ворохами овощей дарит земля человека за его труды.

А по озерам и болотам табунится дичь. Призывный крик журавлей как бы напоминает всем пернатым об отлете в теплые края.

— Пора!..

С началом листопада в лесу зазвенят голоса синиц, снегирей, щеглов; у всякого времени свой цвет и свои голоса…

Тимка первый раз был на покосе. После вечернего чая дедушка притащил две охапки свежего сена, расстелил его под березой и покрыл пологом.

— Вот нам и пуховики, в балагане теперь душно спать…

Тимка раньше дедушки бухнулся на мягкую постель. Он еще не хотел спать, но приятно было лежать на мягком душистом сене и думать, думать… Обо всем. В темном небе мерцали звезды, их было так много, как весной цветов в поле. А за балаганом, который сделал дедушка, чтобы укрыться от дождя, — стоял лес. Тимка еще не знает, какой он, но, наверное, большой и непроходимый. А в лесу — звери, много зверей, и серый зайчишка сидит где-нибудь под кустиком и подглядывает, что они делают…

Тимка затихает и прислушивается. В лесу было бы совсем тихо, если бы не звенел чей-то тоненький-тоненький голосок:

— Цы-цы-цы-цы-цы…

Тимке кажется, что голосок звенит то справа, то слева, то доносится откуда-то из глубины леса.

Когда дедушка лег, Тимка быстро повернулся и спросил:

— Деда, а кто это так звенит? Слышишь: цы-цы-цы-цы…

— Это большой зеленый кузнечик, — сказал дедушка, — он сидит на березе и задними ножками дрыгает, а на ножках у него зацепочки, и получается такой звон…

— А зачем он так?

— Должно быть, играет.

— А что ж он не спит?

— Тебе вот тоже спать надо… — говорит дедушка.

Тимка притих. Он лежит с открытыми глазами и все думает, думает. Дедушка, кажется, уснул, но в лесу зазвучал новый голосок. Ну, совсем близко, и Тимка разбудил дедушку:

— Кто это так тинькает, дедушка?

— А ты что ж не спишь? — Дедушка прислушивается и говорит: — Это птичка. Кто-то обеспокоил ее, вот она и тинькает…

— А тут звери есть? — продолжает допрашивать Тимка.

— Как в лесу не быть зверям? Лес для зверей, как нам с тобой дом…

— И медведи есть?

— Медведи в нашем лесу не живут… Спи, а то мне завтра-нужно рано вставать…

Но послышались новые звуки: кто-то ровно-ровно, без перерыва, турчал: