— Пьеро! Дружок! Достань сеть и будь готов по первому же сигналу забросить ее в озеро. Мне что-то захотелось съесть эту рыбешку, — распорядился Его Величество.

Красная рыбка услышала слова короля. Поотстав, она выглянула из воды и, к огромному удивлению всех, заговорила:

— Король Богемии, вам угрожают великие несчастья. Ваши враги готовят вам погибель. Я явилась, чтобы спасти вас, но зло, замышляемое вами против не сделавшей вам ничего дурного маленькой рыбки, показывает, что вы не лучше других, и я оставляю вас наедине с вашими бедами.

— А вы, красивая и добрая принцесса, знайте: что бы с вами ни случилось, можете рассчитывать на меня! Я беру вас под свое покровительство…

И тут же голосом короля крикнула:

— Пьеро! Сеть!

Ждавший этого приказа Пьеро, не медля ни секунды, бросил снасть в воду. Не знаю, как это произошло, но только лодка неожиданно накренилась и — ой-ой-ой! — вся компания оказалось в воде.

Отличный пловец, Пьеро вынырнул первым. Прежде всего он поискал глазами Цветок Миндаля. Увидев принцессу, барахтавшуюся рядом с собой, он схватил ее за волосы и вытащил на берег. Все произошло страшно быстро, быстрее, чем я вам об этом рассказал!

— Спасена! Она спасена! — кричал Пьеро, прыгая от радости. В мечтах он уже видел себя, по меньшей мере, зятем короля, как вдруг, приглядевшись, обнаружил, что спас не принцессу, а королеву.

Ошеломленный открытием, наш герой собрался было снова броситься в воду, но заметил подплывавшего к берегу Золотое Сердце. Тот с величайшей осторожностью поддерживал над водой прекрасную головку Цветка Миндаля.

— Ее спас Золотое Сердце! — воскликнул Пьеро и от удивления едва не упал на королеву, в замешательстве зацепив ее ногой.

Ну-ка, дорогие дети, спросите меня, как оруженосец оказался там?

Он очутился на озере потому… потому, что там была Цветок Миндаля. Скажите мне откровенно, дети, когда вы совершаете некрасивый поступок или когда вам становится грустно-грустно, не появляется ли рядом с вами ваша мама, которая и утешит, и поможет? Появляется? Ну, так именно поэтому в тот миг, когда перевернулась лодка, у озера появился Золотое Сердце и спас принцессу!

Что касается короля, то судьба примерно наказала его за злонамеренность: он сам попался в сети, заброшенные Пьеро! Наглотавшись воды, монарх выбрался на перевернувшуюся лодку и принялся кричать, как самый обычный утопающий! Если бы его не выручил верный щитоносец Золотое Сердце, он бы и сейчас там сидел.

Вернувшись во дворец, жертвы кораблекрушения переоделись, и король собрал придворных для экстренного сообщения.

Премьер-министр Пьеро был произведен в адмиральский чин, а Золотое Сердце — в рыцарское достоинство.

Когда церемония назначений завершилась, Его Величество покинул придворных и, запасшись свечой, поднялся на свою любимую смотровую башню.

Увы! Не праздное любопытство погнало его туда!

Забравшись на самый верх, король приставил к правому глазу ночную подзорную трубу и занялся пристальным изучением окрестностей.

Смотрел он долго.

— Я оглядел, — произнес он, — долину во всех четырех направлениях и не заметил ничего подозрительного. Эта рыбешка, как видно, решила посмеяться надо мной.

На сердце у короля отлегло. Он спустился к королеве, подкатился к ней под бочок, задул свечу и заснул спокойным сном праведника.

Свою министерскую деятельность Пьеро начал с реформ в области управления королевством с целью улучшения жизни подданных, которые буквально умирали от скуки. Он приказал выстроить на ярмарочной площади театр под открытым небом. Актерами там были куклы. Марионетки действовали, ходили и говорили так превосходно, что добрые горожане, не замечавшие ниток, готовы были поклясться, чем угодно, доказывая, что куклы были живыми. Затем Пьеро учредил такие праздники, как карнавал, показ Жирного тельца и маскарад.

Никогда народ Богемии не жил так счастливо! Страна была сплошным карнавалом и маскарадом! Имя Пьеро отзывалось благодарностью во всех сердцах, а мелодия ноктюрна «Лунный свет» была у всех на устах.

Необычайная популярность главного министра обеспокоила короля, который был ревнив, как и положено доброму королю, любящему своих подданных. Но куда более яростная ненависть жгла сердце сеньора Лисицино! Оправившись от ран, он тигром метался по комнате, изобретая одну каверзу ужаснее другой, чтобы посчитаться со своим преемником.

Внезапно угрюмое лицо бывшего министра исказилось в зловещей улыбке.

— О! Вот кстати! Теперь-то уж он точно будет у меня в руках! — прошипел он и помчался к королю.

— Тук-тук! — постучал сеньор Лисицино в дверь королевского кабинета.

— Войдите! — произнес Его Величество. — А! Это вы, сеньор Альберти! Соблаговолите сесть… Я вижу, вам уже лучше.

— Сир, речь сейчас не обо мне, а о вас, — начал тот, скроив загадочную мину. — Вам угрожают великие несчастья!

Король побледнел, вспомнив начинавшееся именно этими словами предсказание красной рыбки.

— В чем дело? — спросил он.

— В том, что ваш главный министр Пьеро организовал заговор. Сегодня вечером, в восемь часов, он должен прийти в этот кабинет, чтобы, как обычно, обсудить с вами государственные дела. На самом же деле — затем, чтобы Вас задушить!

— Меня? Задушить? — воскликнул король, невольно схватившись за горло.

— Вот именно! Задушить! — повторил Лисицино, чеканя слова. — Но я вас спасу. Только доверьте мне на один-единственный сегодняшний вечер охрану дворца. И что бы ни произошло, какой бы шум вы не услышали за дверью кабинета, не открывайте ее ни за что на свете!

— Обещаю, — ответил король.

Через час, ведя тихий разговор, по дворцовому саду прогуливались сеньор Лисицино и капитан королевской охраны.

— Странно, — говорил офицер. — И вы уверяете, что такова воля Его Величества?

— Вот приказ, написанный им собственноручно.

— Хорошо, сеньор Лисицино. Я повинуюсь.

А в это время, притаившись за кустами, стоял человек и, опираясь на заступ, внимательно слушал. Это был наш старый знакомый — дровосек.

— Ах, негодяи! — воскликнул он, когда сеньор Лисицино и офицер скрылись за поворотом аллеи. — Нет! Я не позволю им погубить моего маленького Пьеро! Надо бежать! Время не терпит!

И он опрометью бросился в сторону дворца. Когда на городских часах пробило восемь, Пьеро вышел из своего кабинета, тихо напевая песенку и неся под мышкой небольшую папку.

Сеньор Лисицино караулил его и, приоткрыв дверь, увидел, как он направляется к королю.

— Пой, пташка, пой! — проговорил он, потирая руки. — Сейчас ты еще и затанцуешь…

С этими словами бывший министр затворил дверь.

Но Пьеро, поднявшись по ведущей в королевские покои лестнице, задул свечу и завернулся в плащ, цветом совпадавший с окраской стен. Совершенно незаметный, он притаился у дверей комнаты, прилегавшей к кабинету короля.

— А теперь подождем! — сказал он себе и застыл, как статуя.

Часы пробили половину девятого, затем девять. За дверями послышался громкий шепот:

— Уже девять — он не придет!.. Снова наступила тишина.

И тут из своей комнаты, крадучись, вышел сеньор Лисицино.

— Девять часов, — сказал он. — Посмотрим, каковы наши успехи.

Он на цыпочках подкрался к заветной двери и, затаив дыхание, прислушался… Стояла мертвая тишина.

— Похоже, они его убили. Что ж, тем лучше.

Сеньор Альберта медленно повернул дверную ручку, приоткрыл дверь, просунул голову, затем руку и, наконец, ногу. Он уже почти вошел, когда Пьеро выскочил из укрытия и, изо всех сил толкнув своего недруга на середину комнаты, мгновенно закрыл за ним дверь.

Что тут началось! Послышались удары, а вслед за ними вопли и проклятия.

Солдаты, заранее получившие вознаграждение за усердие, старались на совесть.

— Помогите! Убивают! — вопил сеньор Лисицино. — Ради Бога! Откройте дверь!

Но король, верный договоренности, заперся на все замки и, не жалея сил, укрепил входы в свой кабинет.

Сеньор Альберти был бы непременно убит, если бы на шум не примчалась королева. Она была в одной ночной рубашке, с подсвечником в руке. Завидев ее, солдаты в страхе разбежались, а сеньор Лисицино, избитый и посрамленный, скрылся в своей комнате.

Проходя по коридору, Пьеро звонким фальцетом громко пропел на мелодию знаменитого ноктюрна слова, знакомые экс-министру до боли: «Ради Бога! Откройте дверь!»

Наступило 1 апреля. Короля, простоявшего всю ночь у замочной скважины, страшно просквозило, и он дрожал, как осиновый лист; а чихал он так, что стекла едва не лопались. Желая согреться, Его Величество отбивал такт, стуча по ножке трона.