— Пора, — сказал он. — Мы должны отправиться в путь раньше, чем взойдет солнце. А карта жива, не потеряли?

Педриньо вынул карту из кармана. «Голос» схватил ее и развернул.

Носишка не верила своим глазам: карта сама собой раскрывается и остается висеть в воздухе — вот чудеса-то! Таинственный мальчик был невидим, но предметы, которых он касался, не становились невидимыми. Это навело Педриньо на мысль попробовать одно усовершенствование.

— Вот что, — сказал он, — -в общем, очень неудобно иметь дело с товарищем, которого не видишь. Ты бы нацепил на свою шляпу перо, а? По перу мы сразу увидим, где ты.

— Твоя идея превосходна, — ответил «голос», — но я без шляпы. И вообще, на мне ничего нет. Если б на мне что-нибудь было, то все бы это увидали — и тогда какой же я невидимка?

— Ах, стыд какой! — вскрикнула Эмилия, закрывая лицо руками. — Что бы сказала донна Бента, если бы узнала, что мы дружим с мальчиком, который ходит голый!

— Перестань, Эмилия! — строго одернула ее Носишка. — Ты ничего не смыслишь в невидимках!

Ну, если нельзя приколоть перо к шляпе, то, может быть, привязать его к волосам? Все одобрили новую идею Педриньо. Но где достать перо и веревочку какую-нибудь или хоть нитку?

— У меня в корзинке есть перо попугая! — крикнула Эмилия. — Граф, сгрузите корзинку с плеча и откройте.

Граф спустил корзинку на землю, открыл крышку и протянул кукле перо попугая и катушку ниток.

Мальчик-невидимка привязал перо к волосам, и с этого момента договориться с ним стало гораздо проще. Перо, покачиваясь в воздухе, указывало, где он находится.

— Да здравствует Перышко! — крикнула Эмилия, мигом окрестив нового друга.

И с этой минуты все стали звать мальчика-невидимку только так -Перышко.

Теперь можно было пускаться в путь. Для этого невидимый мальчик вынул из мешочка, спрятанного под деревом, особый порошок и сказал, что это «порошок пирлимпим-пим». Он дал каждому щепотку и велел нюхать. Все понюхали и не чихнули. Только Эмилия чихнула, но она вообще от всего чихала. Как только они понюхали этот волшебный порошок (а это был очень волшебный порошок), так сразу же почувствовали себя легкими, как пух, и в ушах у них зазвенело… Деревья начали мерно кружиться вокруг них, как балерины в юбочках из зеленых листьев, все дальше и дальше уходя в сизый туман, и потом совсем исчезли из глаз. Все словно погрузились в какой-то странный сон (или это был не сон?) и плыли по воздуху, как по волнам какого-то неведомого моря, а ветер необычайной силы и быстроты уносил их, словно они были мыльные пузырьки, все дальше и дальше. Никому не хотелось говорить, да никто и не мог бы говорить, и только Эмилия вдруг слабо пискнула:

— Дай мне понюхать еще того порошку, Перышко! Я чувствую, что падаю!

— Нет, просто мы приближаемся к цели, — отвечал «голос».

И правда. Туман стал рассеиваться, и снова стали видны деревья. Еще несколько секунд — и все почувствовали под ногами твердую землю. Приехали! Все открыли глаза и поглядели вокруг. Речка прозрачнее хрусталя тихо катилась по плюшево-зеленой долине. По берегу шел белый ягненок, направляясь к воде: видно, попить. Там, в глубине, высокая синяя гора величественно устремилась в высоту, а между речкой и горой стоял лес.

— Мы в Стране Басен; она еще называется Край Говорящих Зверей, -разъяснил Перышко. — Отсюда мы начнем наше путешествие в Мир Чудес.

Глава 4.

Сеньор Лафонтен.

— Какое красивое место! — воскликнул Педриньо. — Хорошо бы Домик Желтого Дятла перенести сюда.

Носишка тоже была в восторге.

— А звери в этом краю и верно говорящие или они только притворяются? — заинтересовалась она.

— Болтуны ужасные! — ответил Перышко. — Если б они не говорили, то и басен бы не было. Пойдем по берегу, мы скоро повстречаем когонибудь из здешних зверей.

— Да вон барашек, — сказала Эмилия.

Но в эту минуту навстречу им из лесу вышел человек с длинными, круто завитыми волосами, одетый по старинной французской моде. На нем были короткие обтянутые панталоны до колен и курточка в талию. На ногах — туфли с большими пряжками, а на голове — треугольная шляпа. Кружева белой пеной вскипали вокруг его шеи и на запястьях. Он шел, опираясь на толстый посох, размеренным шагом человека, предающегося размышлениям.

— Это барашкин хозяин? — спросила Эмилия.

— Нет! — поспешил уверить ее Перышко. — Это сеньор Лафонтен, очень умный француз. В книжках пишут, что он родился в 1621 и умер в 1695 году. Но он вовсе не умер, а просто поселился здесь, в Стране Басен. Он живет здесь, чтобы наблюдать жизнь животных.

— Я знаю его хорошо, — сказал Педриньо. — Он очень знаменитый. Сочинил много басен. У нас дома его книжка есть.

Между тем сеньор Лафонтен подошел к речке и, спрятавшись за кустиком, стал ждать. Ягненка, видно, очень томила жажда. Он уже совсем подошел к воде, вытянул шейку и — глю-глю-глю — начал было пить, как вдруг другой зверь, со свирепым выражением лица и вообще мало симпатичный, вышел из лесу, понюхал зачем-то воздух и направился в ту сторону, где находился ягненок. Шел и почему-то облизывался.

— Это волк! — прошептал Перышко. — Он съест ягненка из басни…

— Какое свинство! — с болью сказала Носишка. — Не давай ему, Педриньо, брось в него камнем!

— Вот еще! — отозвался Педриньо. — Не стану я басню портить. Видишь, сеньор Лафонтен взял карандаш и записывает.

Волк подошел к ягненку поближе и сказал с чисто волчьей наглостью:

— Что это за безобразие, грубошерстная тварь! Как ты смеешь мутить воду, которую я собираюсь пить, а? Разве не понимаешь, что я не могу довольствоваться опивками какого-то жалкого ягненка?

Бедняжка весь задрожал. Он знал волка по слухам, ни один, говорят, барашек от него не спасался… И голосом, прерывающимся от страха, он отвечал:

— Извините, пожалуйста, Ваша Волкость, но ведь вы находитесь вверх по течению, а я, простите, вниз, так что, с вашего разрешения, осмелюсь заметить, я никак не могу замутить воду, которую вы намереваетесь пить, сеньор.

— Говорят ведь, а! — воскликнула Эмилия. — Прямо как люди!

Волк как будто не ожидал от ягненка подобного ответа, потому что осекся и раза три нерешительно кашлянул. Но потом сказал:

— Да в общем, дело не только в этом. У нас с тобой старые счеты. В прошлом году ты, милый мой, тут разглагольствовал, что будто я похож на вороватого пса. Забыл, да?

— Это неправда, Ваша Волкость, потому что мне только три месяца; в прошлом году меня и на свете не было. Спросите маму.

— Вот тебе, волк! — тихонько воскликнула Носишка. — Не ожидал небось! Посмотрим, что-то ты теперь скажешь!

А сеньор Лафонтен за кустиком все писал, все писал… Этот ответ поставил в тупик волка, который был не только зол, но и малоразвит, или, говоря откровенно, глуп. Он опять покашлял и словно задумался.

— Ну да, — буркнул он наконец. — Но если то был не ты, так, значит, твой брат, а это все равно.

— Как же это могло случиться, Ваша Волкость, если я — единственный ребенок?

Видя, что словами ягненка не проймешь, волк решил действовать силой:

— Ну, а если это был не твой брат, так, значит, твой папаша, понятно? — И волк шагнул к ягненку, оскалив зубы.

Он уж совсем готов был сделать «кр-рак» и съесть беднягу, как вдруг сеньор Лафонтен выскочил из-за своего куста, да как даст ему палкой по носу!

Ну, кум волк этого не ожидал. Он поджал хвост, да и шасть в лес.

Все ужасно обрадовались. Эмилия побежала поиграть с ягненком, в то время как остальные подошли к сеньору Лафонтену.

Глава 5.

Эмилия и Лафонтен.

Носишка знала два слова по-французски: «бон жур», что значит «здравствуйте», и «о ревуар», что значит «до свиданья». Другие не знали ни одного. Ввиду этого ее направили к баснописцу для переговоров. Носишка все напутала уже с самого начала, потому что вместо «бон жур» сказала: