На то он и первый.

А смотреть на них неприятно и даже стыдно как-то. Они ведь без трусов. Где найдёшь трусы-то такие огромные? И шлёпки им тоже ни к чему. Они ведь по ночам шастают. Им ходить нужно тихо, не шлёпать лишний раз. Вы бы видели этих крокодонтов! Ужасные, зубища огромные, глазища красные, спина вся в шипах. В общем, позор крокодильего рода. Даже если бы Паша что-то услышал и выбежал из своего грота, то ничего бы сделать не смог. Крокодонты – они, знаете, какие громадные! В десять раз больше крокодольцев.

Как бы то ни было, а яйцо Пашино пропало. И с тех пор он стал ещё печальнее, ласковее и добрее. Все его товарищи грустят не меньше. Трагедия Паши уже измотала их, так им его жалко. Вот соберутся они кружком на фабрике слёз и поют свою грустную песню: Ай-я-я-я-яй, амиго крокодайл,

И так каждый день. Слёз всё больше, уже все магазины Крокодоллии забиты до отвала сувенирными бутылочками. Уже их не успевают раскупать туристы. Паша чувствует: надвигается катастрофа, так недолго и до крококризиса доплакаться. Да и мама уже хочет с Крокоидиллии вернуться, а Паша её не пускает. Знает, как она будет плакать. «Не годится это, – думает Паша, – я не выдержу женских слёз. Пусть ещё отдохнёт. Может быть, тем временем кто-то подбросит яйцо назад. А может, сынок вылупится где-нибудь в песке и прибежит к папе, в свой родной грот вернётся. Вот бы хорошо!»

Мечтает-мечтает об этом главный крокодолец острова. А тут вдруг удача.

Паша как сейчас помнит: вышел из фабрики в пятницу вечером, смахнул слезу, прошёл несколько шагов. Глядь: а в кустах что-то зелёненькое шевелится, кушает свежий плотный листочек.

– Какое чудо! – всплеснул лапами Паша. – Какой крохотный крокодильчик. Малюсенький изумрудичек! А какая у него нежная переливчатая кожица, какие чёрные глазки, какой крохотный носик с двумя дырочками. Как тебя зовут, крошечка? – ласково спросил Паша.

– Фафа, – ответила крошечка, у которой рот был занят зелёным листиком.

– Паша! – крикнул наш крокодил и едва не упал в обморок от счастья.

– М-м, – замотала головой крошечка. – Я Фафа.

– Сыночек, родной! Наконец-то! – воскликнул Паша, потянулся к крошечке и ласково отодрал его от ветки. – Пойдём скорей домой, я так тебя ждал!

А это на самом деле совсем и не крокодильчик был. Это ящерёнок Саша на остров приехал. Вот говорили ему в Ящеронии: нельзя далеко ходить, а он не послушался. Ещё бы! Саше уже восемнадцать стукнуло, чего он слушать-то всех должен. Да и сиротинка он, мама его бросила, в ящеринском доме оставила. Ему обидно. Никто его никогда на море не возил. А ящеронцы вообще на море никогда не ездили. Боялись они этого, крокодилов опасались. Что-то в них для ящеронцев ненадёжным казалось.

А Саша – он всегда непослушным был. Как только восемнадцать стукнуло, и вовсе от лап отбился. Взял втихомолку билетик на поезд, а сам на корабле поплыл, до Крокодоллии. Приехал он. Видит: красота, море, зелень, опять же песок белый, сюрпризы на пальмах. Начал Саша подумывать о том, не остаться ли на острове. Узнал о фабрике слёз. Появилась надежда: может, возьмут на работу. Как-никак, ему уже восемнадцать. Попробовал слёзы полить, не получилось. Климат, видно, не тот. В Ящеронии лил, а тут нет – хоть ты тресни.

Тогда стал Саша лук искать репчатый. Снова неудача. Нету лука, копай – не копай. Тогда решил зелёный лук хотя бы найти. На всех веточках листочки понадгрызал – не лук это, и всё тут.

Ящерёнок Саша не знал ведь, что в Крокодоллии лук не растёт. А зачем он им там, они и так хорошо слёзы льют. Опять-таки крокодил Паша постарался, указ свой издал: не сажать лук, не издеваться над мамами. «Это что, значит, – рассуждал Паша, – будут мамы салат делать, станут лук крошить и слезами зальются». Паша был очень добрым, как и остальные крокодольцы. Он не мог допустить, чтобы женщины плакали.

Поэтому ящерёнок Саша так и не смог выдавить из себя ни одной слезинки. Но когда какой-то местный абориген оторвал его от дела, он так испугался! Его же в Ящеро-нии предупреждали: подойдёт к тебе какой-нибудь крокодил, заговорит – беги, Саша, куда глаза глядят. Смотри, иначе будет тебе плохо. Саша вспомнил об этом, и как стало ему плохо! Он листок изо рта выплюнул и как закричит:

– Я не Паша, я Саша! Отпустите меня, не давите! Свободу жителям Ящеронии!

– Сыночек, дорогой мой, – всхлипнул Паша, – что же они сделали-то с тобой?! Гляди, как исхудал, Пашенька-а-а.

И заголосил, и заголосил. Да так громко, что туристы начали оборачиваться, тыкать в него лапами и копытами.

А Паша не реагирует. Он давно за сыном истосковался, а за туристами только капельку соскучился. Он их утром видел, когда на фабрику слёз шёл.

– Крокодильчик мой родно-о-ой! – голосит Паша.

– Не крокодильчик я вовсе, – заверещал ящерёнок, – я ящер. И зовут меня не Паша, а Саша.

– Сынок, они пытали тебя, ты память потерял, – рыдает Паша.

«Как же этому маньяку доказать, что я не крокодил?» – думает тем временем Саша. А дышать ему всё сложнее, потому что Паша его к груди своей прижал. Нежно-нежно.

– Сыночек, – говорит, – вот же мама обрадуется.

И погладил ящерёнка, провёл лапой с головы до хвоста. А хвост – раз! – и отпал. Прям взял и отвалился. Саше и не больно совсем, он даже обрадовался. «Ну, – думает, – теперь поверит мне маньяк, что я не крокодил. У крокодилов ведь хвосты не отваливаются».

Но не тут-то было! Паша ведь никогда в жизни ящерок не видел. Они-то ни разу в Крокодоллию не приезжали. Паша ведь не знал, что у ящерок хвосты отпадают. Зато он хорошо помнил, как оставил яйцо в песке на морском берегу и как оно исчезло. А ящерёнок ведь как назло был на крокодильчика похож.

– Пашенька, да что же это с тобой, голубчик мой?! – снова заломил лапы король Крокодоллии. – Ослабел совсем, на части разваливаешься. Тебя подкормить срочно надо. Листики тут не помогут. Плюнь, плюнь, отдай папе листочек! Папочка тебя сейчас к морю отнесёт, в суши-бар, рыбки покушаешь.

– Я устал повторять, – заверещал Саша, выплюнув изо рта последний листок. – Я не ваш сын, и я не хочу ни в какой суши-бар. И потом, у меня и денег-то с собой нет.

– Не волнуйся, – успокоил Сашу Паша, – деньги не нужны. Я же король, мне всё бесплатно положено. Вот держи, сыночек! – Паша, проходивший под пальмой, оторвал с дерева кулёчек с сюрпризом, маленький такой, крохотный, зелёненький. И сунул кулёчек в лапы ящерёнку.

Тот хотел ещё больше разозлиться, но любопытство взяло верх.

– Открывай! – ласково промолвил Паша и показал свои ровные белые зубки. И глаза даже зажмурил от удовольствия. Надо же, сынок нашёлся, надо же, это ему первый подарочек.

А сам тем временем идёт к морю и несёт Сашу в правой лапе. Саша крутился-вертелся, пыжился и так и эдак: выпрыгнуть хотел. Да не смог ничего сделать: странный крокодил крепко его держит. Ну, Саша вздохнул, покачал головой, глазки к небу подкатил. И… начал открывать пакетик с сюрпризом.

А Паша тем временем в кафе зашёл, за столик сел. Всякого поназаказывал.

Тут и крокодольцы стали к ним подходить. Радуются: Паша сынка нашёл! И снова слёзы льют, на этот раз от радости. По берегу бегают, танцуют, огурцы хрумают.

А Саша наконец пакетик развязал. Ему всё это время крокодольцы мешали: каждый норовил за щёчку его ущипнуть, по головке погладить.

Ну, открыл Саша пакетик, а там корона крохотная из мармелада зелёного, как раз на его голову проходит.

– Вот это да! – всплеснул лапами Паша.

А сыночка, кстати, не выпускает. Боится, чтобы тот чего не надумал. У крокодонтов ведь побывал, в плену, кто знает, что за страхи у него.

– Видишь, сынок, – говорит, – сама судьба тебе намёк делает. Быть тебе принцем Крокодоллии, так и знай.

А ящерёнок Саша – он честным был и справедливым. Другой бы на его месте сразу согласился. Кому бы не захотелось из сиротинки принцем стать? Всем бы захотелось! Но Саша не такой.

Он взял корону эту, слопал и заявил:

– Была корона да сплыла. И никакой я не Паша Второй. Я Саша Нулевой, ящер из Ящеронии. Так и знай!

И заплакал тогда Паша снова. А сам тем временем Сашу кормит, суши ему даёт и на хвост поглядывает. А хвост почему-то не отрастает. Всхлипнул Паша и говорит:

– Хвост, сынок, не отрастает потому, что ты неправильно суши ешь. Давай, – говорит, – я тебя на стол посажу и палочки тебе японские дам. Ты палочками этими суши ешь. Только перед тем в соус ролы макай. Вот покушаешь, маме позвоним. Я тебе трубку дам. Скажешь, что уже вылупился и скучаешь по ней. Ты только не беги никуда. Ладно?

Посадил Паша ящерёнка на стол, палочки ему дал маленькие, а сам лапками своими окружил его, чтоб он не сбежал.

– Это чтоб тебе не дуло, – говорит, – крошечка моя, новорождённый!