Поэтому одновременно с движениями рук, в результате которых в зале должны были появиться лилии, фокусник произнес заклинание, которое один великий маг доверил ему, своему ученику, много лет назад. Фокусник, конечно, подозревал, что заклинание довольно сильное и не вполне уместное для концертной репризы. Но уж очень ему хотелось сотворить что — нибудь грандиозное.

И он сотворил.

В тот вечер в опере, ещё до того как мир начал разрываться от воя сирен, воплей, обвинений и проклятий, фокусник стоял около огромной слонихи и вдыхал её запах — запах своего триумфа и счастья. На самом деле от слонихи пахло сушёными яблоками и старыми, тронутыми временем книгами. И навозом. Фокусник потянулся, провёл ладонью по её шершавой коже и на миг почувствовал, как мерно, торжественно бьётся слонихино сердце.

«Свершилось, — подумал он. — Я всё — таки сделал в этой жизни что — то важное».

Позже, в тот же вечер, когда начальники всех мастей и рангов (мэр, герцог, герцогиня и капитан полиции) приказали ему отправить слониху назад — чтобы она улетучилась, испарилась, чтобы духу её тут не было, — фокусник исправно повторил всё заклинание задом наперёд, а потом каждое отдельное слово из заклинания задом наперед, как и предписывала магическая наука. Но ничего не произошло. Слониха осталась на месте, и само её присутствие здесь, в этом мире, было лучшим свидетельством магической силы фокусника.

Да, возможно, он намеревался сделать лилии. Но, кроме того, ему хотелось совершить чудо, настоящее волшебство. И ему это удалось. Поэтому — что бы он там ни говорил звезде — фокусник совершенно не раскаивался в содеянном. Кстати, звезда эта была вовсе не звезда. Это была планета Венера. По свидетельству астрономов, в тот год она сияла особенно ярко.

Начальник полиции города Балтиза превыше всего ставил букву закона. Однако, как он ни штудировал, как ни перечитывал руководство для полицейских, в котором есть решения на все случаи жизни, он не мог найти ни слова, ни слога, ни буковки, которые указали бы ему, как следует поступить с животным, которое, свалившись неведомо откуда, разрушило крышу оперного театра и покалечило знатную даму.

Такое обстоятельство вынудило начальника полиции собрать на следующий день своих подчинённых и выяснить, что они думают по этому поводу.

— Сэр, — сказал самый юный лейтенант. — Ведь слониха появилась здесь каким — то образом? Так, может, надо просто подождать, и она сама исчезнет?

— По — моему, она и не думает исчезать, — пробурчал в ответ начальник полиции. — И вообще о чём она только думает?

— Простите, сэр? — Лейтенант сильно удивился. — Боюсь, я не понял вопроса.

— То — то и оно. Слониха ни о чём не думает. А вы ничего не понимаете. Никуда она не исчезнет, это ясно как дважды два.

— Так точно, сэр! — Лейтенант вытянулся в струнку и нахмурился, обдумывая слова начальника. Потом лицо его разом прояснилось. — Понятно, сэр. Как дважды два.

Воцарилась долгая гнетущая тишина. Собравшиеся в кабинете полицейские переминались с ноги на ногу.

— Дело простое, — произнёс один из бывалых офицеров. — Слониха эта — преступница. Значит, она подлежит задержанию и наказанию. В рамках уголовного кодекса.

— А в чём её преступление? — спросил полицейский с большими усами.

— Вот именно, — поддержал его полицейский маленького роста по имени Лео Матьен. — Чем провинилась слониха? А если бы фокусник кинул в окно камень и разбил стекло? По вашему получается, камень виноват?

— Что? — взревел начальник полиции. — Этот фокусник ещё и камнями кидается? Хороши фокусы!

— Вы меня неправильно поняли, сэр, — возразил Лео Матьен. — Я просто хотел сказать, что слониха сломала крышу и покалечила женщину не по своей вине. Слоны — животные разумные, глупостей обычно не делают. У нашей слонихи это деяние непредумышленное. Никакая она не преступница.

— Я вас не за тем собрал! — Начальник полиции обхватил голову руками. — Надо что — то срочно решать!

— Так точно, сэр, — согласился Лео Матьен.

— Я спрашиваю, что с ней теперь делать! — Начальник полиции потянул себя за волосы.

— Ясно, сэр. — Лео Матьен кивнул.

— А вы талдычите про разумных слонов и отсутствие состава преступления!

— Я думал, это имеет отношение к делу, сэр, — пояснил Лео Матьен.

— Он думал! Он думал! — закричал начальник. Он вдруг побагровел и стал так тянуть себя за волосы, что, казалось, вот — вот вырвет клок.

— Сэр, — произнёс другой полицейский. — Может, для этой слонихи нужно найти дом?

— Что найти? Дом? — Начальник медленно повернулся к полицейскому. — И как это я сразу не сообразил! У нас же тут дома для слонов на каждом углу! Немедленно отправить её в «Исправительный дом для слонов, которые совершают противоправные действия не по своей воле»! Это заведение совсем рядом!

— Правда? — опешил полицейский. — А где именно? В наш просвещённый век пооткрывали так много благотворительных за — ведении, их и не упомнишь.

— Вы все форменные идиоты! — завопил начальник полиции и вырвал — таки у себя клок волос, а потом неожиданно тихо проговорил: — Все вон. Без вас разберусь.

Полицейские один за другим потянулись к выходу. Последним выходил маленький полицейский Лео Матьен.

— До свидания, сэр, — сказал он, приподняв фуражку. — Осмелюсь вас попросить, сэр. Не забывайте, что эта слониха виновата только в том, что она — слониха.

— Оставьте меня в покое! — в отчаянии взмолился начальник полиции.

— До свидания, сэр, — повторил Лео Матьен. — До свидания.

Маленький полицейский шёл домой. Вечерело. Он шагал, насвистывая печальный мотив, и раздумывал о судьбе слонихи. Ему казалось, что начальник полиции ставит неверные вопросы. Вот если получить ответы на верные, по — настоящему важные вопросы, судьба слонихи наверняка прояснится. Лео Матьен полагал, что самое главное — разобраться в том, откуда взялась эта слониха и в чём смысл её появления в городе Балтизе.

А что, если вслед за ней явятся другие? Что, если все слоны Африки друг за дружкой пробьют крыши всех оперных театров Европы? А вдруг вслед за ними с неба посыплются крокодилы, жирафы и носороги?

В душе Лео Матьен был не полицейским, а поэтом, вот почему он частенько размышлял о вопросах, не имевших очевидных ответов. Он любил задавать вопросы, которые начинаются со слов: «что, если?», «может, всё — таки?», «а вдруг?».

Поначалу дорога шла в горку. Добравшись до верха, Лео остановился. Внизу, у подножия холма, фонарщик как раз зажигал светильники на главном городском проспекте. Лео Матьен стоял и смотрел, как оживают круглые, словно глобусы, фонари.

А вдруг слониха прибыла в Балтиз неспроста? Что, если это послание небес? Вдруг с её появлением вся здешняя жизнь переменится самым коренным и необратимым образом?

Лео стоял на холме долго — долго, пока весь проспект под ним не засиял большими круглыми шарами. Потом он спустился вниз и, насвистывая, пошёл по этому проспекту в сторону дома — он тоже жил в меблированных комнатах «Полонез».

«Что, если? Может, всё — таки? А вдруг?» — пело его пылкое, неравнодушное сердце.

Питер стоял у окна на чердаке. Он услышал Лео Матьена прежде, чем тот оказался в поле зрения. Так было всегда, потому что полицейский всегда насвистывал.

Дождавшись, пока Лео Матьен появится из — за поворота и подойдёт поближе, Питер распахнул окно и высунул голову наружу.

— Лео Матьен! — закричал он. — Это правда, что с неба упала слониха? Что она пробила крышу оперы? И что её забрали в полицию?

Лео остановился, задрал голову.

— Питер! — обрадовался он. — Питер Огюст Дюшен, квартирант меблирашек «Полонез», чердачный кукушонок! Да, ты прав. Слониха имеется. И занимается ею полиция. Так что в этом ты тоже прав.

— А где она? — спросил Питер.

— Этого я тебе сказать не могу, — ответил Лео Матьен, — Просто потому, что сам не знаю. Это держат в большом секрете. Вероятно, потому, что слоны — самые опасные и вредоносные преступники на свете.

— Закрой окно, — потребовал с кровати Вильно Луц. — Сейчас зима, на улице холодно.

Разумеется, зима. Разумеется, холодно. Впрочем, будь сейчас лето, Вильно Луц говорил бы то же самое. Когда его треплет лихорадка, ему вечно холодно, и он вечно требует закрыть окно.

— Спасибо! — крикнул Питер Лео Матьену и, закрыв окно, повернулся к старому вояке.

— О чём это ты там толковал? — спросил Вильно Луц. — Нёс какую — то белиберду на всю улицу.

— Я спрашивал про слониху, сэр, — ответил Питер. — Это правда. Лео Матьен всё подтвердил. Слониха здесь, в городе.

— Слониха? Чушь! Слоны — это игра воображения, обитатели несуществующих миров, демоны, явившиеся из преисподней. — Старик откинулся на подушку, устав от длинной обличительной тирады, но потом снова встрепенулся. — Чу! Что я слышу? Трещат мушкеты? Грохочут пушки?