Ваш Горошек».

— Ну-ка, я посмотрю, что ты здесь нацарапал.- сказал Долгоносик, выхватив свиток из рук Горошка,- Дорогая тетушка… Так, хорошо. Прошу верить. Отлично!.. Хотят напасть. М-м-м! Будьте настороже! О. черт! Это совсем не то, что нужно!- И ярости он разорвал письмо на две половины.

— Ворюга! — вскричал Горошек.- Ты хотел затащить сюда Свеклину и тетушку Кукурузу? Да еще с подарками? Да еще чтобы я тебе в этом помог? Вот тебе моя помощь! Вот подарки! Получай!

Неизвестно, что осталось бы от гнусного жука, если бы на его вопли не прибежали будяки.

— Ладно, тебе это зачтется,- поднимаясь с земли, прошипел Долгоносик. Внезапно его взгляд упал на валявшуюся половину письма.- Ага! Это я возьму: пригодится. Прощай, дорогой земляк! Я все-таки иду в Огород. Думаю, вернусь не с пустыми руками!

Прошло почти двое суток с тех пор, как с Огорода бесследно исчез Горошек. Все были в большой тревоге. Свеклина прямо себе места не находила. Она то и дело порывалась бежать — искать друга, но благоразумная тетушка Кукуруза не пускала ее, уговаривая, что нужно сначала дождаться решения Огородного собрания.

Овощи уже третий час заседали на Главной грядке. Большинство считало, что Горошек скорее всего попал в лапы к сорнякам, и требовало послать дружину для его освобождения.

— Это может привести к большой драке.- возражала осторожная Дыня.- Лучше как-то договориться с сорняками…

— С ними договориться невозможно! — покраснев от возмущения, кричал Помидор.

— Надо, наконец, очистить от сорняков окрестности Огорода! — поддержал его Подсолнух.

Последнее слово было за старым Бобом. Горошка, своего племянника, он очень любил, и слезы Свеклины терзали его сердце, но, как самый старший в Огороде, он не хотел давать необдуманных советов.

Пока он размышлял, Свеклина тихо плакала, уткнувшись в плечо тетушки Кукурузы. Они сидели одни в горестном молчании на самом краю Огорода.

— Здравствуйте, уважаемые,- раздалось вдруг, и, подняв головы они увидели старого знакомого — Жука-Долгоносика.

— Вам привет от Горошка! — сказал он.

— Горошек жив?- радостно встрепенулась Свеклина.- Тетушка, тетушка, вы слышите? Какое счастье!

Если бы эту весть принес кто-нибудь другой, тетушка Кукуруза, несмотря на возраст, наверное, пустилась бы в пляс. Но она хорошо знала проходимца Долгоносика и не доверяла ему.

— Ты его сам видел?- спросила она.

Да,- ответил Долгоносик.- Своими глазами. И он приглашает вас к себе.

— Рассказывай, рассказывай, миленький жучок!- заторопила Свеклина. — Куда это он приглашает нас?

— К Сорнякам на свадьбу.

— На какую свадьбу?

— Горошек женится на Крапиве!

— На Крапиве?- побледнев, переспросила Свеклина.- Не может быть!

— Ты лжешь!- воскликнула тетушка Кукуруза.- Мы знаем Горошка. Он своих друзей не забывает. Тем более из-за какой-то сорной травы!..

— Но он женится не по своей поле!- поспешно сказал Долгоносик.- Его заставляют. Эта ужасная Крапива по уши влюблена в Горошка. Он говорит, что у него есть невеста. Но Крапива не верит. Поэтому он и приглашает вас… Чтобы вы сами подтвердили.

— Конечно, подтвердим!- Свеклина была готова бежать хоть сейчас.

— Постой, доченька,- остановила ее тетушка Кукуруза.- Я сначала посоветуюсь со старым Бобом. Подожди меня здесь!

— Она как будто мне не верит,- обиженно произнес Долгоносик.- Даже странно… А Вы? Вы тоже сомневаетесь? Тогда я вам докажу! Читайте!

И он вытащил из-за пазухи смятую половину письма.

Расправив ее, Свеклина прочитала:

«Дорогие мои тётушка Кукуруза и Свеклина!

Прошу верить…»

— Да, да! Это почерк Горошка!.. Но где же тут подпись?

— Он очень торопился. И нам тоже нельзя терять ни минуты!

— А тетушка?

— Ах, скажите пожалуйста! В конце концов, кто его невеста — вы или тетушка?

Этот довод убедил Свеклину окончательно. Долгоносик схватил ее за руку и быстро потащил прочь от Огорода.

А в это время у сорняков шла развеселая гулянка. Она была устроена в честь Сар-Анчи, известного бандита из шайки вредных насекомых, с которым Черная Бахрома воровал и бродяжничал в дни своей молодости.

— Помнишь. Старик. — говорил захмелевший Сар-Анча.- Как, бывало, кутили мы на Огороде. Эх и жрали. А теперь вот приходится перебиваться разной мелкой травкой…

— Отощал ты приятель, отощал,- вздыхая, соглашался Черная Бахрома.- Не те времена! Ты пей, не стесняйся. Белена у нас мастерица гнать самогон. Пей!.. Жука вон, Долгоносика, тоже с Огорода вытурили. Слышал? Ничего, мы ещё с ними посчитаемся. Одно дело не выгорело, другое сообразим…

— О чем это ты?

— Понимаешь, сцапали мы мальца-Гороха. Ему на Огороде все известно — где, что и откуда… Да вот молчит, будь он проклят, слова путного не добьешься! Придётся отпустить.

— Что-то я не пойму… Совсем отпустить? Живого?

— Ну да,- ухмыльнулся Черкая Бахрома.- За кого ты меня принимаешь, приятель? Мы ведь честные воры, не какие-нибудь головорезы. Но ты слушай: мы его отправим в Огород той дорогой, что ведет через ручей. А мост там еле держится, подпилен. Понимаешь? Горох пойдет, и… Получится как будто несчастный случай!

— Здорово п-придумано, Старик!- одобрил Сар-Анча.- Но ты п-погоди его отправлять на тот свет. Тьфу! Язык заплетается. Я хотел сказать- домой. Мы еще с ним п-потолкуем…

Горошка привели, развязали.

Не ожидая милости от сорняков, он приготовился к самому худшему и был почти спокоен.

— Где же ваш гнусный Долгоносик?- спросил он, оглядев пьяную компанию.- Такое веселье, а Жука нет!

— Сегодня он занят,- с усмешкой ответил Черная Бахрома, — Очень важное сегодня у Жука дело: сцапать Свеклину. Уж она-то нам кое-что расскажет!

Горошек вздрогнул; ничто не могло бы ого потрясти сильнее, чем это известие…

— Ха, смотрите, у него дрожат усы!- оживилась Крапива.- Перепугался, еле на ногах стоит!

— Наконец-то Гороха проняло! — обрадовался Черная Бахрома.- Струсил, ей-богу струсил, ха-ха-ха-ха-ха!..

Компанию разобрал смех. Тряся толстым животом, хохотал Лопух-Лопушина, смеялись Репей и Горчак Горчакович, только Сар-Анча, сильно опьянев. клевал носом.

И вдруг хохот оборвался. «Ой!»- взвизгнула Крапива, вырвавшись из рук будяков. Горошек одним махом оседлал Сар-Анчу и так пришпорил его, что спьяна тот свечой взвился в небо вместе с Горошком!

От изумления все ахнули. Черная Бахрома подпрыгнул, будто ужаленный пчелой, а Крапива упала и обморок.

Перепуганный Сар-Анча взлетел так стремительно, что Горошек едва на нем удержался. Ветер чуть не сдул его. Изо всех сил вцепившись в загривок вредного насекомого, он еще раз поддал ему под бока. Поняв, что его крепко оседлали, гость Черной Бахромы страшно рассвирепел. Но Горошек не дал ему опомниться. Выхватив нож, висевший у Сар-Анчи на поясе, он крикнул:

— Лети в Огород, поганая тварь! Быстрее!

Мысль о Стеклине переполняла его тревогой. Внизу, в логове сорняков ему грозила расправа. Горошек был готов на все. Сар-Анча это понял. Треща крыльями, он полетел к видневшемуся вдалеке Огороду.

Дерзкое бегство Горошка верхом на Сар-Анче вмиг протрезвило пьяную компанию.

Отчаянно ругаясь, Черная Бахрома подозвал Горчака Горчаковича и велел ему немедленно починить мост.

— Он скоро может нам пригодиться! Ты понял? Чего же ты стоишь, как остолоп?! Куда ты смотришь?

Черная Бахрома обернулся и увидел то, к чему был прикован взгляд Горчака Горчаковича: вдали, за холмами, маячила, приближаясь, желтая шапка Подсолнуха.

— Дружина! Дружина идет!- заволновались сорняки.

— Тихо, болваны! — заорал хромой.- Где мой костыль?

Он так растерялся, что забыл, на чем сидит. Найдя костыль, Черная Бахрома огрел им Горчака Горчаковича.

— Беги, черт бы тебя побрал… Эй вы, спокойно! Это всего лишь Подсолнух. Мы его в два счета скрутим!

Но хромого уже никто не слушал. Увидев, что Горчак Горчакович бежит к мосту через ручей, Лопух-Лопушина испустил громкий крик и бросился ого догонять. Несмотря на грузную свою фигуру, он развил такую скорость, что в одну минуту оставил Горчака Горчаковича позади.

— Остановись, Лопух! Остановись!- кричал вслед ему Горчак Горчакович. Но тот улепетывал во все лопатки, бормоча на ходу:- Меня не проведешь! Вы все убежите, а я оставайся? Дудки! Меня но проведешь!

Когда Горчак Горчакович подбежал к ручью, он увидел, что мост провалился, а Лопух-Лопушина. захлебнувшись, медленно плывет по течению. Сверху на Лопухе сидела большая пучеглазая лягушка…

А на другом берегу…