I
Усы были у Горошка еще коротковаты, но он считал себя вполне самостоятельным и терпеть не мог, если кто-нибудь из друзей называл его зеленым.
Особенно он дорожил мнением толстенькой недотроги Свеклины. В Огороде они жили по соседству и часто вдвоем ходили на вечерние представления Солнца. Эти спектакли-закаты Свеклине очень нравились. Однажды она спросила у Горошка:
— Вы заметили, как блеснул и погас и вышние последний луч? По-моему, чудесно!
— Да. но все-таки вчерашний закат был интереснее сегодняшнего,- ответил Горошек.-вчера было больше ярких красок.
— Это вам просто почудилось -сказала Свеклина, недовольная тем, что ей возражают. — И вообще, дорогой Горошек. что вы понимаете в искусстве! Ведь вы еще совсем зеленый.
Эх, не стоило Свеклине так говорить!
— Я? Зеленый?! — возмутился Горошек..- Ну что ж! Ладно!. А вы… Посмотрите на себя, какая вы толстуха! Терпеть не могу толстых! Прощайте! — и он гордо зашагал прочь.
Так они поссорились.
Конечно, странно, что хорошие друзья могли повздорить из-за пустяков. Но подобное бывало у них и раньше, и тетушка Кукуруза, которой всегда приходилось их мирить, говорила в таких случаях: «Когда двое друзой ссорятся, виноваты оба. Ведь любую ссору можно погасить шуткой!»
Эти слова Свеклине и Горошку стоило бы вспомнить, ко. на спою беду, ничего они не вспомнили…
Вся в слезах, Свеклина побежала к тетушке Кукурузе. Горошек же, чувствуя себя обиженным сверх меры, пролез под изгородь и пошел в поле. куда глаза глядят.
II
Уже были сумерки. Утомившись после вечернего представления, Солнце село за дальним лесом.
Небо над ним еще мягко светилось, но все ниже и ниже опускался синий занавес ночи; над головой Горошка зажглись первые звезды.
Поле, которым он шел, было ему совсем незнакомо. То здесь, то там из земли выпирали большие острые камни, над тропой качались черные стебли каких-то трав и цветов. Поддавшись грусти. Горошек ни на что «с обращал внимании.
Мало-помалу обида ого проходила, он уже готов был простить Свеклину, и не только простить, но и извиниться перед ней… Легко вздохнув, он повернул обратно, как вдруг чья-то долговязая странная фигура преградила ему дорогу.
— Что вам нужно? — спросил Горошек,- слегка растерявшись. Он подумал, что это какой-нибудь сорняк-хулиган, из тех, которые по вечерам шатаются вокруг Огорода, горланя скверные песни и со всеми задираясь. Их Горошек не боялся. Но эта фигуре появилась без шума, словно выросла из-под земли.
— Что ты здесь делаешь? — рявкнула она. схватив Горошка за плечо.
— Я? — переспросил озадаченный Горошек. — Ничего не делаю. Гуляю… Я только что вышел с Огорода и…
— Так я и знал! С Огорода!.. Нашего брата будяка к Огороду и близко не подпускают, а ты здесь разгуливаешь, будто у себя дома! Или. может быть, ты нас выслеживаешь?
— Никого я не выслеживаю.- пролепетал Горошек. Он понял. что забрел на дикое поле, где прятались самые опасные сорняки — воры, жулики и бандиты.- Я попал сюда нечаянно.
— Ха! Заблудился? Так мы тебе и поверим!
В один миг сорняки окружили Горошка и с хохотом, улюлюканьем поволокли его по каменистой тропе…
III
Своим расстроенным видом Свеклина изрядно напугала тетушку Кукурузу.
— Уф, дай дух перевести, — сказала ока. выслушав сбивчивый рассказ Свеклины.- Я уж думала, не случилось ли чего с нашими родичами овощами… Так. значит, ты его назвала зелёным? А он тебя толстухой?
— Да. представьте себе, толстухой!- всхлипнув, проговорила Свеклина.- Разве я толстая? Тётя. посмотрите сами, разве я чересчур?..
— Нет, доченька, ты в самый раз. Не расстраивайся. Он пошутил. Где же этот негодник?
— Ушел куда-то. Сказал «прощайте» и ушел. Подумайте, какой гордый! Наверно, хотел, чтоб я его упрашивала. А у меня тоже есть самолюбие.
— Да. нехорошо, — проговорила встревоженная тётушке Кукуруза.- Куда же он мог на ночь глядя пойти?
— Н-не знаю… А что, с ним может случиться беда?
Тетушка Кукуруза только вздохнула в ответ.
Долгой, нескончаемо долгой показалась им эта ночь. Но и рассвет не принес успокоения: Горошек но вернулся…
IV
Ом не мог вернуться, потому что до самого утра лежал связанный под какой-то корягой. А утром его повели к хромому маку, по прозвищу Старик Черная Бахрома. Ом сидел на камке, подложив под себя костыль, в кругу пьяных лопухов. Тут Горошка развязали.
— Ну. как спалось? — спросил хромой ласковым голосом. — Может, вам комары своим звоном мешали спать? Или было немного холодно?
— Я спал хорошо, ответил Горошек. хотя за всю ночь ни разу не сомкнул век.. Теперь прошу отпустить меня. Сюда и зашел случайно, даю честное огородное слово!
— Значит, случайно?- прищурив глаз, переспросил Черная Бахрома и вдруг заорал:- Врешь, подлый Горох! Ты нас выслеживал! Вы, овощи, давно хотели бы с нами разделаться. Всех нас вы считаете ворами и дармоедами. Да, да, подлый Горох, не отпирайся!
Я не отпираюсь, проговорил Горошек. опуская глаза, чтобы хромой не заметил неожиданно мелькнувшую в них смешинку.- Но зря вы думаете, будто…
— Хватит молоть чепуху.- перебил его Черная Бахрома. Отвечай: как охраняется Огород? Где ваши кладовые?
— Ага. вот оно что! Захотелось поживиться? Ничего я вам не скажу, дармоеды несчастные!
— Заткните ему рот! взвизгнул хромой.
Пленника схватили, заломили ему руки, сунули в рот кусок вонючего мха и бросили на голые камни. Горошек больно ударился, но даже не застонал,-так велико было его презренно к злодеям.
— Братва! — зычно крикнул Черная Бахрома.- Слушай меня! С этим мальцом завтра мы еще потолкуем. Он свое получит. А сегодня будем готовиться к налету на Огород.
Верно! Правильно! — зашумели вокруг сорняки. Давно пора пощипать всяких там Огурцов и Морковок! Знатная будет добыча! Эх, и попируем!
— Тихо!- возвысил голос Черкая Бахрома,- Сделаем так. Ты, Горчак-Горчакович. со своими молодцами проберешься оврагом и заляжешь с правой стороны Огорода. А ты. Лолух-Лопушина. поведешь остальную братву отсюда прямо к Огороду, никуда не сворачивая. Подберетесь с двух сторон…
Лежа ка камнях. Горошек слушал хромого со все возрастающей тревогой. О себе он не беспокоился. Его друзьям грозила опасность. Горошек думал о них. Как им помочь? Если бы удалось убежать, предупредить!..
— Собираться здесь.- продолжал Черкая Бахрома.- Подождем, пока все они уснут, и… Кто там покашливает? Ты. Репей? В чем дело?
— Я ничего. Старик. — ответил Репей. — Я только хотел сказать, что там у них осаде изгороди и канавы. Не мешало бы сначала разнюхать.
— Что ж. ты прав. Пойди и разнюхай!
— Это я-то?- перепугался Репей. Я только к слову… Я ничего… Я думаю, можно обойтись… Или лучше вот что: пусть нас поведет этот Горох, надо его заставить! Он там все ходы-выходы знает!
Хромой обернулся к лежавшему на камнях Горошку.
— Слышишь? Если ты проводишь нас к Огороду и укажешь ходы, мы тебя простим. Больше того — примем в свою шайку и обвенчаем с красавицей Крапивой! Понял?.. Эй, будяки! Вытащите у него мох изо рта и, как только он ответит, заткните снова!
Отплюнув остатки горького мха. Горошек вздохнул поглубже. чтобы крикнуть: …Позор дармоедам! Но в последний момент у него мелькнула неожиданная мысль и ом сказал:
— Мне надо подумать.
— Идет!- согласился хромой.- Времени даем тебе до вечера.
V
И снова Горошка, связав, бросили под корягу.
Мало, ох мало дали ему времени для раздумий! Думал ом, конечно, не о себе, не о расправе, которой ему угрожали сорняки. Он размышлял, как выручить из беды друзей.
Было ясно: с Горошком или без него сорняки все равно ночью пойдут на свое воровское дело. Если согласиться и пойти с ними. то, быть может, удастся поднять тревогу в мирно спящем Огороде. Закричать. а там — будь что будет!
Было ужо совсем темно, когда Горошка снова привели к Черной Бахроме. По небу, то озаряя его призрачным светом, то прячась в тучи, бродила безразличная ко всему Луна.
— Давно бы так!- воскликнул хромой, узнав, что пленник согласен вести сорняков.- Ты пойдешь с Лопухом-Лопушиной. Только смотри, без шуточек! На бегство не надейся. Пискнешь — тебя прихлопнут на месте. Ты должен найти лазейку в изгороди и провести за собой наших. Об остальном они сами позаботятся.
— Уж мы позаботимся, позаботимся!- послышались из темноты мрачные голоса.
Горошек пригляделся и увидел, что вокруг уже собрались готовые к налету сорняки.
— Лопух-Лопушина! — позвал хромой.
Вперед вышел невысокого роста, но безобразно толстый сорняк, с бриллиантовой серьгой и ухе.