– Жулик что ли? – поудобнее устраиваясь на стуле, совершенно безбоязненно произнёс крот.

От этих слов зверь весь сжался и пригнулся ещё ниже к земле, как будто на него замахнулись палкой. Он ненадолго замер, озираясь по сторонам, затем выпрямился в полный рост, сделал вид, что ветка ему нужна, чтобы отгонять мух и продолжил свой путь по направлению к двери дома. У самой двери он остановился, заглянул в окно и, убедившись, что в доме кто-то есть, постучал.

– Хозяюшка! Открывайте дверь. Это ваш верный друг и помощник лис! – призывно сказал он.

Дверь скрипнула, открывшись.

– Ааа… – протянула Марта, очевидно разочаровавшись в том, что увидела, – Гил… Здравствуйте. Какими судьбами снова к нам?

– Ну, Марта, я же просто скучаю по малышам. Зашёл повидаться.

– Вчера заходили. Заходили в пятницу. И так всю неделю. Гил, у вас всё хорошо?

– Мои дела лучше, чем у кого бы то ни было! – с сияющей улыбкой ответил лис. – Меня больше интересуют ваши. Видите ли…

Начала этого разговора крот не слышал, но продолжение услышать хотел, поэтому он влез обратно в нору и пошёл по длинному коридору в земле, ведущему в одну из его кладовых. Кладовая крота находилась как раз под кроличьим домиком, и там было прекрасно слышно всё то, что происходило внутри дома. Сначала крот слышал лишь топот маленьких заячьих лапок по дощатому полу, кто-то пару раз упал, один раз заплакал, потом был взрыв смеха со всех сторон, и тут с порога на пол ступили лапы двоих взрослых зверей.

– Видите ли… Ох, я пройду, если вы не против? – с этими словами лис протиснулся между крольчихой и противоположной стороной дверного проёма. – Видите ли, дуб очень стар, и мне крайне небезразличен тот факт, что, оставаясь жить в его корнях, вы подвергаете себя и своих крольчат опасности. – Говоря так, лис проследовал до середины комнаты, остановился и окинул потолок печальным взглядом. – Да, всё так, как я и думал. – Вздохнул он. – Он вот-вот обвалится. И я настоятельно советую…

– И вы настоятельно советуете нам скорее переехать отсюда. – Не дала ему закончить крольчиха. Она всё ещё стояла у открытой двери, как бы выжидая, когда лис вздумает удалиться так же неожиданно, как и пришёл. Но лис и не думал уходить. – Я и мой муж, мы слышали это от вас уже тысячу раз. Вы знаете, что Эд уже почти на вашей стороне, но мнение жены для него, скажу вам с полной уверенностью, не менее важно, чем… – Она помедлила. – Чем мнение лиса.

– Позвольте присесть? – с бессменной улыбкой задал вопрос лис и тут же опустился за стол.

– Садитесь, но завтрак уже окончен, а обед ещё не готов, – сказала крольчиха и плавно отодвинула на другой край стола вазу с печеньем.

– Марта, – доверительным тоном произнёс лис, поймав её лапу в свою, – милая Марта. Почему же вы так не рады мне? Вы и ваша семья мне искренне симпатичны.

Крольчиха брезгливо отдёрнула лапку и обтёрла её о фартук.

– Если бы мы были вам симпатичны, да если бы вы просто относились к нам с почтением, вы не стали бы надоедать нам своими частыми визитами, Гил. Мой муж, возможно, и поддался вашему очарованию, но на то я и его жена, чтобы исправлять подобные упущения.

– Марта, Марта! Вы, кажется, думаете, я ваш враг?

– Не друг, уж точно. Пушинка, Найки, возьмите младшеньких и идите играть во дворе.

Крольчата послушно высыпали на улицу, а Эдмунд-младший остался стоять у закрытой двери, прислушиваясь к разговору матери с лисом. Крот же старательно прижимал ухо к потолку своей норы, который одновременно являлся полом в домике кроликов.

– Вы можете улыбаться мне сколько угодно, – спокойным тоном произнесла крольчиха, – но вам меня не обмануть. Вы знаете, что дерево, под которым мы живём, прекрасно сохранилось и простоит здесь ещё не одну зиму. А место, это чудеснейшее место, на котором расположился наш дворик, – оно просто не даёт вам покоя. Другого такого нет во всём лесу.

– Марта, – прервал её лис, – милая Марта! Да как вы только можете так обо мне думать? Я являюсь добрым другом вашей семьи с тех самых пор, как на свет появился ваш первый крольчонок. Я всегда желал вам только добра.

– Разумеется, семейству мышей вы тоже желали только добра. И где же они теперь? Они…

Крот всё сильнее прижимал ухо к земляному своду, но звук почему-то стал плохо долетать до него, и он решил сменить место положения. Торопливо он перемещался от одной части норы к другой, пытаясь поймать голос крольчихи и наконец…

– А утки? Как жестоко вы поступили с ними! Ведь Агнесс сидела на кладке, их детки ещё не успели вылупиться, как вы согнали их с берега речки и отдали его этим ненасытным бобрам!

– Прошу меня простить, Марта, но я никого не сгонял! – постепенно повышая голос, отвечал лис. – Они добровольно покинули свой дом, я был лишь безучастным советчиком, сторонним наблюдателем так сказать…

– Действовавшим исключительно в интересах бобров! – закончила за него крольчиха. – Я достаточно терпела вас, Гилберт. Теперь убирайтесь из моего дома!

Лис начал что-то говорить в ответ, но по решительному настрою в голосе крольчихи крот понял, что тот очень скоро сойдёт с порога кроличьего домика. А потому он поспешил вылезти наружу, чтобы воочию понаблюдать за этой картиной. И действительно, через пару минут дверь резко распахнулась так, что Эдмунд-младший, терпеливо прислушивавшийся всё это время к разговору за ней, отскочил, едва избежав удара по носу. Из домика выскочил лис и, как ошпаренный, на четырёх лапах, каким его ещё никто не видел, убежал в лес, перескочив через довольно высокий забор. О том, что лис мог так высоко прыгать, не ведал даже он сам.

«Вот гадкий, – ухмыльнулся крот, возвращаясь обратно под землю, – да и эта хороша. Ц-ц-ц… Балаган!».

«Чумазый грубиян! Скандальная мамаша! Пропади они пропадом! Как же я объяснюсь с медведем? Ай-и…» – так думал лис, убегая всё дальше и дальше, вглубь Зелёного леса.

В Зелёном лесу, куда не взгляни, отовсюду на тебя в ответ взглянут глаза. Глаза совершенно разные: пара маленьких мышиных, пара больших совиных, пара хитрых лисиных или испуганных заячьих, – лес полон жителей. Поэтому когда крот, пообедав, собрался снова выйти наружу, он тщательно обтёр лапы о свою курточку и пригладил всклокоченные волосы на голове. Он никогда не стремился выглядеть хорошо, так как до недавнего времени его вообще мало кто видел, но после событий сегодняшнего утра ему захотелось снова подняться наружу, где, как известно, полагается не оскорблять других своим неопрятным видом.

«Хм… – хмыкнул крот себе под нос, – не могу же я позволить этим глупцам обвинить меня в неопрятности». И с этими словами он направился по подземному ходу туда, где, по его расчетам, должен был находиться выход в лес у берега реки. Несколько дней назад бобры завалили огромным деревом этот ход, поэтому крот не смог выбраться наружу, к воде, а вместо этого вылез во дворе у кроликов. Теперь он твёрдо вознамерился увидеть ту самую широкую реку, рассказ о которой он слышал ещё в детстве.

А ведь до чего же странным был крот, подумает кто-то. Всю жизнь просидел под землёй, исшарил все возможные ходы под лесом, а наружу, где происходит всё самое интересное, так ни разу и не поднялся.

Тщательно отмеряя шаги, выбирая нужный путь на развилках, крот прошёл долгий путь под землёй. Когда он вылез на поверхность, прорыв новый ход в обход поваленному дереву, солнце уже начинало садиться. Красные лучи просачивались меж листвы деревьев и будто поджигали их, поэтому, высунув морду наружу, крот сначала немного испугался, подумав, что лес в огне. Но, не почуяв запаха дыма, спокойно вылез из-под земли.

«Где же река? – подумал он. – Я точно знаю, что она должна быть здесь. Где же шум воды? Плеск волны о берег?» Вместо этого до крота доносилось монотонное дыхание запыхавшихся бобров, которые трудились над плотиной без остановки. Они валили деревья, разгрызали их и тащили, тащили, чтобы возвести стену, которой не видела ещё ни одна пара глаз в этом лесу.

– С дороги! – проронил запыхавшийся бобёр, волоча за собой кусок древесного ствола. Он прошёл мимо крота и чуть было не отдавил ему лапу.

– Грубиян! – прошипел крот ему вслед.

Он всё ещё не мог понять, почему на месте, где его виду должна была предстать широкая полноводная река, сейчас он видел только лишь огромное русло и маленький ручеёк, бегущий по самому его дну. Внешний мир продолжал его разочаровывать.

«Опять понапрасну вылез» – подумалось ему.

– С дороги! – снова услышал он голос уже другого бобра. Тот протащил мимо него древесную ветку. Один из сучков больно щёлкнул крота по носу.

– Безобразие! – на этот раз в полный голос выкрикнул крот. Но бобёр его не услышал, он был слишком занят. И что-то этот «полный голос» у крота получился каким-то тихим, ведь ему ещё никогда не приходилось кричать. Крот посмотрел туда, откуда мимо него один за другим проходили бобры, – там за горизонт утекал ручеёк, который некогда был полноводной и шумной рекой. Он перевёл взгляд в другую сторону и закинул голову высоко-высоко вверх, чтобы увидеть небо. Нужно было посмотреть именно так высоко, ведь совсем неподалёку от крота возвышалась стена огромной плотины.