— Сейчас под нами провалится пол.

— Неважно! — крикнул капитан и закружился в еще более бешеном ритме. — Ведь теперь ты будешь негритянской принцессой, цветок моего сердца!

И тогда Пеппи подскочила к отцу и заплясала вместе с ним. Они выделывали друг перед другом такие невероятные фигуры, издавали такие странные вопли и прыгали так высоко, прямо выше головы, что в конце концов у Томми и Анники, которые не сводили с них глаз, закружилась голова. Видно, господину Нильсону тоже стало дурно, потому что он забился в угол и зажмурился.

Постепенно этот дикий танец перешел в борьбу. Капитан подкинул свою дочь, и она угодила прямо на полку с посудой. Но там она просидела недолго. С диким криком прыгнула Пеппи через всю кухню прямо на папу Эфроима, схватила его за плечи и так пихнула головой вперед, что он, как метеор, пронесся под потолком и через открытую дверь угодил прямо в чулан. Поленница рухнула, дрова завалили его толстые ноги, и он никак не мог выбраться: уж очень он был тучен, да к тому же сотрясался от смеха. Его хохот звучал как раскаты грома. Пеппи потянула отца за пятки, чтобы помочь ему, но он захохотал еще пуще, так что стал задыхаться: оказывается, он очень боялся щекотки.

— Не щекочи меня, — стонал он, — лучше кинь меня в море или вышвырни через окно. Делай что хочешь, но только не щекочи меня!

Капитан смеялся так, что Томми и Анника испугались: не рухнет ли дом? В конце концов, ему все же удалось выбраться из чулана и встать на ноги. Даже не передохнув, он тут же кинулся на Пеппи и швырнул ее на другой конец кухни. Она упала лицом прямо на плиту и измазалась сажей.

— Ха-ха-ха, вот вам и настоящая негритянская принцесса, — радостно закричала Пеппи и повернула ставшее черным как уголь лицо к Томми и Аннике.

Потом, она издала еще один вопль и кинулась на отца, схватила его и стала кружить с такой силой, что браслеты его зазвенели, а золотая корона упала на пол и закатилась под стол. В конце концов Пеппи удалось повалить капитана на пол. Она села на него верхом и спросила:

— Живота или смерти?

— Живота! Живота! — задыхаясь, крикнул капитан Длинныйчулок, и они снова принялись хохотать, а потом Пеппи слегка укусила его за нос.

— Я ни разу так не веселился с тех пор, как мы с тобой выставляли пьяных матросов из кабачка в Сингапуре! — сказал капитан и полез под стол за своей короной. — Вот бы сейчас посмотрели на меня мои подданные: их величество лежит под столом на кухне.

Капитан надел корону на голову и стал расчесывать мочало своей набедренной повязки — она сильно поредела после игры с дочкой.

— Боюсь, папа, тебе придется отдать ее в художественную штопку, — сказала Пеппи.

— Пожалуй, это уже не поможет, — сокрушенно заметил капитан.

Он сел на пол и вытер пот со лба.

— Пеппи, дитя мое, ты так же хорошо врешь, как прежде? — спросил он.

— Когда у меня есть время, папа, но это нечасто случается, к сожалению, — скромно ответила Пеппи. — А у тебя как обстоит дело с враньем? Ты ведь тоже был большой мастер по этой части.

— Своим подданным я обычно вру по субботам в награду за усердную работу в течение всей недели. Мы устраиваем вечера вранья под барабан, а потом танцы и факельные шествия. И знаешь, чем больше я вру, тем вдохновеннее они бьют в барабаны.

— У меня, папа, дело обстоит хуже: моему вранью никто не аккомпанирует. Я хожу по дому одна-одинешенька и вру сама себе, но, правда, с таким удовольствием, что даже слушать приятно. Вот недавно, перед тем как заснуть, я наврала себе про теленка, который умел плести кружева и лазить на деревья, и получилось так здорово, что я поверила каждому слову. Да, это называется навраться всласть! И все-таки никто при этом не играет на барабане.

— Не огорчайся, дочка, ври всласть, а на барабане буду играть я, — сказал капитан Длинныйчулок, тут же схватил барабанные палочки, и великолепная дробь чуть не оглушила детей. Он лупил в барабан в честь своей дочери, а Пеппи забралась к нему на колени и прижалась вымазанной сажей щекой к его подбородку, который тут же стал черным.

Анника сидела в углу и о чем-то сосредоточенно думала.

Она никак не могла решить, вежливо ли будет, если она выскажет то, что не дает ей покоя.

— Врать — плохо, — сказала она наконец, собравшись с духом, — так говорит наша мама.

— До чего же ты глупа, Анника, — сказал Томми. — Ведь Пеппи врет не по-настоящему, а понарошке. Она просто сочиняет всякие сказки, и все. Неужели ты этого не понимаешь?

Пеппи задумчиво поглядела на Томми.

— Из тебя, Томми, наверно, выйдет великий человек, — сказала она. — Ты так умно рассуждаешь.

Наступил вечер. Томми и Аннике надо было идти домой. Они провели великолепный день, так интересно было увидеть настоящего негритянского короля. А какое это было счастье для Пеппи — вновь найти своего папу! И все же… и все же…

Томми и Анника уже лежали в своих постелях, но они не болтали как обычно. В детской царила полная тишина. И вдруг послышался вздох. На этот раз вздохнула Анника.

— Чего это ты развздыхалась, — раздраженно сказал Томми, — только спать мешаешь.

Но Анника не ответила. Она лежала, накрывшись с головой одеялом, и плакала.

Когда на следующее утро Томми и Анника вошли через кухонную дверь в виллу, они услышали чудовищный храп, разносившийся по всему дому. Капитан Длинныйчулок еще спал. Но Пеппи уже стояла посреди кухни и делала зарядку.

— Ну вот, теперь мое будущее обеспечено, — заявила она, прерывая очередное упражнение. — Теперь я наверняка буду негритянской принцессой. Полгода я буду принцессой, а полгода — морским волком: мы с папой на «Попрыгунье» избороздим все моря и океаны. Папа считает, что если очень усердно править на острове полгода, то другое полугодие подданные прекрасно обойдутся без короля. Вы ведь сами понимаете, что старому морскому волку необходимо время от времени постоять на капитанском мостике. Да и обо мне отец тоже должен подумать. Какая из меня получится морская разбойница, если я буду жить только во дворце? Папа говорит, что от такой жизни легко стать неженкой.

— Так ты насовсем отсюда уедешь? — робко спросил Томми.

— Нет, почему же? Вот когда стану пенсионеркой, обязательно опять здесь поселюсь, — возразила Пеппи. — Когда мне стукнет лет пятьдесят или там шестьдесят. Вот тогда мы с вами будем играть и веселиться, слышите!

Но ни Томми, ни Аннику это обещание не утешало.

— Подумать только — негритянская принцесса! — мечтательно проговорила Пеппи. — Нечасто девочки вдруг становятся негритянскими принцессами. О, какая я буду удивительная, какая нарядная! В ушах кольца, и в носу тоже огромное кольцо.

— А что на тебе будет надето?

— Ничего, ровным счетом ничего! Но ко мне будет приставлен специальный человек, который каждое утро будет мазать меня ваксой, так что я стану такой же черной и блестящей, как все негритята. Надо только не забывать выставлять себя каждый вечер за дверью хижины рядом с башмаками, тогда по утрам меня будут чистить вместе с ними.

Томми и Анника попытались представить себе, как будет выглядеть Пеппи, начищенная до блеска черной ваксой.

— Ты думаешь, черный цвет пойдет к твоим рыжим волосам? — с сомнением в голосе спросила Анника.

— Поживем — увидим! — беспечно ответила Пеппи. — А если не понравится, выкрашу волосы в зеленый цвет. — Пеппи все больше вдохновлялась. — Принцесса Пеппилотта! Какая жизнь! Какой блеск! Как я буду танцевать! Принцесса Пеппилотта танцует при свете костра под бой барабанов! Представляете себе, как будут греметь мои кольца в ушах и носу!

— А когда… Когда ты отправишься в путь? — спросил Томми дрогнувшим голосом.

— «Попрыгунья» снимется с якоря завтра утром, — сказала Пеппи.

Все трое довольно долго молчали. Как-то вдруг оказалось, что им больше нечего сказать друг другу. В конце концов Пеппи заявила, перескакивая на новую тему:

— Но сегодня вечером я устраиваю прощальный пир. Прощальный пир — больше я вам ничего не скажу. Все, кто хочет со мной проститься, — милости просим!

Пеппи Длинныйчулок уезжает. Вечером она устраивает в своем домике прощальный пир и приглашает всех, кто хочет с ней проститься!

Эта весть в мгновение ока распространилась среди детворы городка. Многие ребята захотели проститься с Пеппи — тридцать четыре человека, а может быть, и больше. Томми и Анника получили от своей мамы разрешение вернуться домой, когда захотят, — мама сама понимала, что в этот день иначе и быть не может.

Томми и Анника никогда не забудут прощальный пир Пеппи. Вечер выдался на редкость теплый и тихий, такой, про который говорят: «Какой прекрасный летний вечер!»

Розы в саду пламенели в сумерках, воздух был напоен ароматом цветов, а деревья таинственно шелестели от каждого дуновения ветра. Все было бы так удивительно прекрасно, если бы не… Томми и Анника не хотели додумать этой мысли до конца.