Но Черепаха была маленькой, она ползла всё дальше и дальше, а солнце поднялось на середину неба. Тогда Черепаха повернула назад, к реке. А солнце жгло очень сильно; она проползла полдороги, забилась в тень, под большой утес, и давай плакать.

Она плакала так жалобно и так громко, что её услыхал Койот, который проходил мимо. Койот был туговат на ухо, ему почудилось, что кто-то поёт.

— Разыщу, кто это поёт, — сказал Койот. — Пусть и меня научит этой песне.

Он поглядел по сторонам, глядь — под большим утёсом сидит Черепаха, а на глазах у неё слёзы.

— Добрый день, — сказал Койот. — Что за славную песенку ты пела! Научи и меня так петь!

— Да я и не пела вовсе, — ответила Черепаха.

— Нет, пела, я слышал отлично и хочу научиться этой песне. А если не научишь меня, я проглочу тебя.

— Беда не велика, — отвечала Черепаха. — У меня твёрдая скорлупа, она раздерёт тебе всю глотку.

— Ну, тогда я бропгу тебя на горячее солнце.

— И этого я не боюсь, — сказала Черепаха. — Спрячусь в скорлупу, и всё тут.

— Ну, если так, — сказал Койот, — я брошу тебя в реку, и ты утонешь.

— Пожалуйста, Койот, не бросай меня в реку! Я боюсь утонуть! Не бросай меня в реку, Койот!

— Нет, брошу, — сказал Койот, взял Черепаху в пасть, побежал и швырнул её в реку.

Маленькая Черепаха отплыла подальше от берега, чтобы Койот не добрался до неё, высунула голову из воды и крикнула:

— Спасибо, добрый Койот, что ты бросил меня в реку. Я тут живу. И никак не могла доползти сюда. Спасибо, спасибо, что ты мне помог!

И Койот побежал прочь, сердитый-пресердитый.

О-вэй-вэй-хэм-байо, давным-давно, старый Лис отправился на охоту. Было такое местечко недалеко от его дома: лес, а в этом лесу — дикие индюки и всякая другая дичь. Старый Лис со своей Лисанькой уже много дней ели только коровьи жилы. Ему очень хотелось чего-нибудь вкусненького.

Он охотился долго и совсем притомился. Вдруг видит — большой жирный Индюк! Приготовился было вцепиться в него своими острыми зубами, да вдруг Индюк говорит:

— Что с тобой, братец Лис? Ты, наверное, болен, на тебе лица нет. Ты, видно, совсем ослаб! Тебе нужно вздремнуть. Ложись и сосни немножко, а я побегу к тебе домой и скажу твоей Лисаньке, чтобы она изжарила меня тебе на обед. Бедняжка, как ты выглядишь плохо!

Старый Лис и вправду почувствовал, что ему нездоровится.

— Спасибо на добром слове, братец Индюк. Ты ступай, а я правда отдохну немножко.

Вот Индюк отправился к лисьему дому, старый Лис не спускал с него глаз, пока он не дошёл до дома. Тут старый Лис улёгся под деревом и уснул.

А Индюк подошёл к лисьему дому и тихонько постучался в дверь.

— Кто там? — спросила Лисанька.

— Весточка вам от Лиса.

— Так вы входите в дом.

— Нет, спасибо, я очень спешу. Братец Лис просил вам передать, что скоро вернётся домой. Он очень проголодался и просил, чтобы вы сварили коровьих жил ему на обед.

Так сказал Индюк и пошёл прочь.

Лисанька тотчас же принялась за дело и наварила большую миску коровьих жил. Скоро пришёл старый Лис, облизывая губы.

«Уж и полакомлюсь я индючком!» — думал Лис.

Взяла Лисанька миску и поставила её на стол перед Лисом. Он схватил кусочек и ну жевать.

— Сколько живу, не видал такого жёсткого Индюка, — сказал Лис. — Это похоже на коровьи жилы, а не на Индюка. Почему бы это?

— Индюк? — удивилась Лисанька. — Откуда мне было взять Индюка? Это и есть коровьи жилы. Кто-то постучался к нам в дверь поутру. Он сказал, что ты очень проголодался и просил поскорей сварить тебе коровьих жил на обед.

— Ох, — простонал Лис, — так ведь это и был Индюк!

О-вэй-вэй-хэм-байо жила водяная Змея в норе у самого берега. Неподалёку от неё жил Койот.

Они часто встречались друг с другом и крепко подружились.

— Заходи ко мне при случае, сестрица Змея, — сказал ей как-то Койот. — Вот хоть завтра, в полдень, все люди будут отдыхать по домам, и никто тебя не увидит.

— Ладно, — отвечала Змея.

Вот на другой день, в полдень, Змея поползла к Койотову дому.

Хвост у неё был такой длинный, что ей пришлось свернуть его в кольца, чтоб уместиться у Койота в норе. Колец было столько, что они заняли всю нору, и Койоту пришлось вылезти наружу.

И всё время, пока они болтали, Змея была в тёплой, славной норе, а Койот — на ветру за дверью.

Не понравилось это Койоту.

— Завтра, в полдень, ты приходи ко мне в гости, — сказала Змея на прощанье.

«Погоди, уж я с тобой поквитаюсь!» — подумал Койот.

Он наломал хвои и сплёл из неё длинный-предлинный хвост; сплёл да и привязал к своему хвосту. Привязал туго-натуго, чтобы узел не развязался, и, как настал полдень, отправился навестить Змею. Хохотала, хохотала Змея, как увидела новый хвост Койота! Такой смешной он был, что Змея решила подшутить над своим гостем.

Когда собрался Койот уходить, Змея достала из кармана кремни и подожгла конец этого хвойного хвоста.

Хвоя — ну трещать!

Койот оглянулся и увидел, в чём дело.

Как увидел, что хвост горит, давай развязывать узел.

Но узел затянут был туго-натуго.

И Койот испугался и пустился бежать.

Он летит во всю прыть, а хвост полыхает, а хвост полыхает!

Жарче и жарче разгорается хвоя.

И кончилось дело тем, что вся хвоя сгорела, да и Койотов хвост стал короче, чем был.

С тех пор Койот никогда не ходил больше в гости к сестрице Змее.

О-вэй-вэй-хэм-байо над самой дорогой стола большая скала, а на солнечном склоне этой скалы жила маленькая Ящерица. Это была очень весёлая Ящерица, и весь день-деньской она распевала песни.

Шла по дороге Лиса и услыхала, как Ящерица поёт:

А Лиса такая: увидит у другого что-нибудь красивое и славное — ей тотчас этого захочется. И песенку ей захотелось.

«Пусть она меня научит этой песенке», — подумала Лиса, вскочила на скалу и приходит к Ящерице.

— С добрым утром, дружок, — сказала она Ящерице. — Какой чудный день нынче, а песенка твоя хороша, научи и меня, пожалуйста.

— Охотно, — ответила Ящерица и спела песенку раз, и ещё раз, и ещё, пока Лиса не запомнила её.

— Спасибо, дружок, — сказала Лиса, — а теперь прощай, потому что мне пора на охоту.

И потрусила по дороге, припевая:

Она добежала до пруда, где дикие утки клевали зёрнышки. Лиса не приметила уток, а те увидали её, захлопали крыльями, закрякали и улетели. Лиса испугалась шума, и песенка выскочила у неё из головы. Как ни старалась, только начало песенки вспомнила, а дальше — ни словечка.

Побежала Лиса обратно к норке Ящерицы на большой скале.

— Дружок, — сказала она, — я позабыла песенку, которой ты меня научила. Спой мне её ещё разок!

Маленькая Ящерица спела ещё и ещё, и Лиса потрусила прочь, припевая:

Но тут выскочил Кролик у неё из-под носа, из-за куста. И Лиса вздрогнула и опять забыла песенку.

В третий раз пришла она к Ящерице. На этот раз Ящерица спала на солнышке.

— Мне жаль тревожить тебя, дружок, — сказала Лиса, — но я опять забыла песенку. Спой, пожалуйста, снова.

Но Ящерица спала крепко и ничего не ответила.

— Четыре раза я попрошу тебя, — проворчала Лиса, — и если ты не споёшь, я тебя съем.

А глазки у Ящерицы были закрыты, и она ничего не ответила Лисе. Лиса повторила четыре раза: «Спой песенку, спой песенку, спой песенку, спой песенку», потом широко раскрыла рот и проглотила Ящерицу.

Лиса тоже разомлела на солнце и легла поспать. Пока она спала, маленькая Ящерица достала из кармана ножик — тот самый, которым она отпарывает старую шкурку, когда ей нужно сменить свой наряд, — и давай резать лисий бок. Резала, резала, вот уж и свет блеснул, вылезать можно.

Вылезла Ящерица, взяла острый камень и упрятала его в Лису, на своё место. Потом достала из кармана нитку, зашила Лисе бок и побежала домой.

А Лиса всё спит и спит. Как проснулась, ей захотелось пить; она побежала к пруду, чтобы напиться. Камень колол ей бок, тошно ей было. А как нагнулась, чтобы напиться, камень перетянул хвост. Лиса упала в воду, тут ей и пришёл конец.