Натянуты, как струны, серебряные лучи на ткацком станке, только вместо челнока бегает солнечный зайчик. Все плотнее и плотнее становится звездное полотно, сверкая золотистыми бликами. И вот почти готов ковер. Но это еще просто ковер. И тогда вечером его расстилают на Заветной Поляне у Старого Дуба и оставляют на ночь. Сквозь него прорастают зеленые стрелки лети-травы, становясь ворсинками. Цветы отдают ему свои краски. Спит ковер, набираясь сил у земли. А под утро, когда падет искристая роса, роняет Старый Дуб на ковер желудь и шелестит тихо:

— Вставай, лети, ковер-самолет!

И просыпается полный сил могучий ковер-самолет и, сверкая всеми земными и неземными красками, взмывает высоко в поднебесье... Вы можете подумать: зачем мастерам столько ковров-самолетов? И правда, ну сколько нужно таких ковров, чтобы летать в гости или писать письма? Тысячу-две — не больше. Но ведь нас делали еще деды и прадеды мастеров, и деды их дедов. И не только для себя ткали чудесные ковры мастера. Много на свете было разных чудовищ — Змеев Горынычей, злых волшебников и жестоких королей. Бороться с ними шли самые смелые, самые сильные богатыри. А нелегко бороться со страшным чудовищем голыми руками, не через всякую стену переберешься, не переплывешь море вплавь и через дремучий лес не пройдешь. Вот и делали разные мастера для богатырей, что выходили биться за людей, волшебные мечи, шапки-невидимки, шили семимильные сапоги. Говорят, есть на свете страна, где люди выращивают даже звезды, чтоб ночью светло было людям. А вот в моей стране ткали волшебные ковры.

И вот однажды случилась беда. Из-за Дикого Леса привел к стране мастеров свое войско страшный царь Разбой. Ветры ли проговорились, или иначе как-то, но узнал царь о чудесной стране, где пряники растут на деревьях, где жить можно легко и беззаботно. И решил царь Разбой завоевать страну, а мастеров сделать рабами и заставить их наткать столько ковров, чтобы хватило на все его войско.

— Эх, тогда весь мир завоюю! — кричал своим советникам царь, и все заранее радовались этому.

Стал думать царь Разбой, как переправить войско через глубокое ущелье, что отделило страну мастеров от остального мира. Стены пропасти были отвесные — не то что подняться, а и спуститься невозможно. Долго думал Разбой и придумал. Позвал советников, обсудили, решили — правильно.

Велел царь Разбой главному своему шпиону — Серой Гадюке — пробраться через ущелье и передать мастерам требование царя: мастера должны дать ему, царю Разбою, сто ковров-самолетов, и тогда он не будет воевать с ними, а уйдет в другие земли.

С нетерпением ждал царь возвращения Серой Гадюки, а воины точили мечи. Царь приказал: как только мастера отдадут ковры, на каждый сядут по десять воинов, и тогда ущелье не помеха, а стране мастеров конец. Хитрый и коварный был царь Разбой, но мастера хитрость царскую разгадали и велели Серой Гадюке передать на словах:

— Так и так, ковров-самолетов тебе не видать. И убирайся подобру-поздорову восвояси. А то тут неподалеку, вон за теми горами, Спиро-богатырь дозором ездит. Мы его мигом кликнем, так он тебе, царю, живо покажет, где раки зимуют.

Разъярился царь, в сердцах двух советников укокошил, да что толку — через ущелье все равно не переберешься. Созвал царь остальных советников, велел:

— Думайте. Через час не придумаете — головы поотрываю.

Подползла к царю Серая Гадюка и прошипела:

— Да ничего они не придумают, царь. Видишь, как от страху дрожат. Дай мне три дня сроку, все сделаю.

— Говори! — приказал Разбой.

И рассказала Серая Гадюка свой змеиный план. Так обрадовался царь, что тут же велел написать указ, чтобы дали Гадюке самый главный гадючий орден.

И уползла Серая в змеиное болото созывать на помощь болотных гадюк. Прошло три дня, и сползлись к ущелью тысячи серых змей. Их было так много, что даже царю Разбою страшно стало: друзья, друзья, а все-таки гадюки. Но столковались быстро: обещал им Разбой отдать страну на три дня пограбить.

Одна за другой соскальзывали в ущелье змеи, росла груда их на дне, все выше и выше, пока до краев не заполнила — получился змеиный мост.

— Вперед! — заорал царь.

И, вертя мечами над головой, бросились разбойники по шипящему мосту в страну мастеров.

Но как только первый ступил на землю, на него что-то налетело, туго спеленало, так что ни мечом взмахнуть, ни ногой шевельнуть, и повалило на землю. Второго, третьего. И вот уже целая куча беспомощных разбойников выросла на земле. Это мастера послали в бой нас. Ковер-самолет подлетал к разбойнику, быстро обворачивался вокруг него и валил наземь. Разбойники надувались от беспомощной ярости и лопались.

Царь Разбой бесновался, посылая через мост все новые и новые толпы. А куча все росла и росла. И вдруг где-то далеко-далеко послышался топот, и под самым облаком сверкнуло острие огромного копья.

— Спиро-богатырь! — в ужасе завопили разбойники и бросились кто куда.

Подлетел Спиро-богатырь на своем громадном Ратиборе к ущелью, дохнул могучий конь — и закорчились, издыхая, болотные гадюки.

А я в пылу боя перескочил через ущелье и налетел на убегавшего разбойника. И тут случилось страшное. Все мои товарищи были далеко, и никто не мог прийти мне на помощь. Двадцать разбойников ухватились за меня, смяли в ком и утащили в лес.

Долго бежали разбойники, боясь, что нагонит их Спиро-богатырь. Наконец решили, что уже далеко убежали.

Царь Разбой велел принести меня. И вот я, распластанный, лежу на поляне.

— Эге, попробуем теперь, как это летают. Давайте веревки! — приказал царь.

За углы мои привязали веревки, чтоб я не сбежал, царь встал посредине и рявкнул:

— Лети!

Так уж я устроен — если велят лететь, лечу. Тут, конечно, ошибка у мастеров вышла — надо было научить нас слушаться только доброго человека.

И я медленно оторвался от земли, расправляя тело. Царь сидел, больно вцепившись в ворс, боялся свалиться. И когда я поднялся до вершин деревьев, он завопил:

— Вниз! Вниз!

Разбойники, державшие за веревки, потащили меня вниз. Царь сполз на землю и, продолжая дрожать от страха, приказал:

— В мешок его, чтоб не удрал!

«Э, — подумал я про себя, — как бы ты вопил, если б я тебя под облака поднял. Хорошо, что злые люди трусливы, не то сколько б они еще бед наделали!» Думал я об этом, уже когда, туго скатанный, лежал в тесном мешке за плечами у одного из разбойников...

Ковер умолк. Тихо шелестели листья, ветерок пробегал по траве, где-то вдалеке простучал дятел. Старый Гном задумчиво гладил бороду. Зучок и Мурашка ждали — что же было дальше. Наконец первым не вытерпел Мурашка. Он так и спросил:

— Так что же было дальше?

— Дальше? — Ковер вздохнул. — Я говорил, что через многие земли и моря проехал я, прежде чем попал туда, где ты нашел меня, Ротрим. У царя Разбоя меня украл один из его подручных. Он продал меня греческим купцам за большие деньги, сказав, что я персидский ковер... Шли годы, я переходил из рук в руки, из страны в страну. И вот однажды меня снова сложили в мешок и вместе с другими, обыкновенными, коврами опять повезли куда-то. Мерно покачивался мешок, и, несмотря на то, что он был крепко завязан, густая пыль набивалась внутрь. Она была жирная и тяжелая, и мне все время хотелось чихнуть... Мой сосед по мешку, ковер из Турции, оказался бывалым путешественником. Мы тихонько разговорились с ним. За годы странствий я выучил по нескольку слов из разных языков, он тоже. И нам было не очень трудно понять друг друга. Сосед объяснил мне, что купеческий караван везет товары на большой базар в город Бахчисарай, где собираются купцы со всего света.

Долго ли, нет, ехали мы, но наконец приехали. Тюки с товарами сняли с верблюдов и куда-то понесли. Все громче становился разноголосый шум, и я уже жалел, что у меня нет рук, чтобы заткнуть уши. Но вот наш тюк опустили на землю, веревка размоталась, и меня с соседом вытряхнули на твердый глиняный пол. Я тихонько осмотрелся и понял, что мы в лавке. Потом нас хорошенько встряхнули и расстелили на широких скамьях прямо на солнце. Начался торг. Меня щупали, гладили, подергивали за ворс люди в халатах, в кафтанах, в чалмах и высоких шапках. Медные лица, белые лица, рыжие, черные, седые бороды наклонялись надо мной. Но никто так и не купил меня — хозяин-купец ломил непомерную цену. Я уже подумывал, что покупатель так и не найдется и придется снова влезать в пыльный мешок, когда перед лавкой остановились трое всадников. Один из них, в чалме с большим драгоценным камнем, ткнул в меня нагайкой и спросил:

— Сколько?

Купец, угодливо кланяясь, сказал:

— Тысяча динаров.

Трое переглянулись. Старший покачал чалмой, сунул руку за широкий пояс и бросил на прилавок тяжелый мешочек. Хозяин подхватил золото, а покупатель перекинул меня перед собой через коня, и началось мое новое путешествие. На этот раз оно было недолгим. Второй раз поднялось солнце, когда мы подъехали к подножью серых гор. Лошади зацокали копытами по камням, ловко поднимаясь по круче. И вот в конце ущелья, на скале, нависшей над пропастью, показался серый замок. Когда мои новые хозяева подъехали к воротам замка, стражники, охранявшие вход, упали на колени, и я подумал, что меня купил какой-то очень важный человек.