Роджер молчал.

– Малика…

– Помогите нам, – женщина вцепилась в его рукав. – Они разорвали Якова на куски, он даже не успел закричать, а Пьер…

Джанго склонился к ней, что-то энергично прошептал, провел узловатыми пальцами по волосам, но женщина отбросила его руку:

– Не лезь ко мне в голову, Джанго, я не сошла с ума! Будь проклята эта Видящая, будь проклято все!

Она встала и ушла в темноту.

– Не вините ее, – сказал Джанго. – Она потеряла мужа и сына, когда мы столкнулись со Стаей.

– И не думал, – сказал Роджер.

– Такие звери могут быть только на Авалоне. И ваше оружие… я видел, что вы сделали на поле. Одной атакой вы вывели из строя больше зверей, чем все мы. В небе вы неуязвимы. Малике больно. Нам всем сейчас больно. Трудно говорить, но нам нужна помощь.

– Я не смогу перебить всех, – сухо сказал Роджер. – А если и смог бы, то потратил бы весь боезапас.

– А он вам нужен, – продолжил Джанго. – Понимаю. Для чего? Что вы тут ищете?

– Союзников, – сказал Ловец. – Мы прибыли с Авалона, чтобы найти Видящую.

Девушки вздрогнули, переглянулись, но не сказали ни слова.

– Значит, правда, – задумчиво сказал Джанго. – Она причина всего.

– Перевертыши принадлежат Дикой Гильдии, – напомнил Роджер. – А та служит только темникам. Так при чем тут Видящая?

Джанго устало прикрыл глаза, перебирая четки:

– Вы все сами видите, мистер Брэдли. Мы не можем вам помочь. Наше время на исходе.

Роджер взглянул на светильник. Пламя колебалось на самом дне, силы артефакта иссякали.

– Сколько еще?

– День, ночь… – барон пожал плечами. – Через сутки все будет кончено. Улетайте, мистер Брэдли. У вас слишком важная задача, чтобы отвлекаться на один умирающий Магус. Мы попробуем выжить.

Роджер встал. Что говорить – старик все уже сказал за него. Самое разумное – уйти и не оборачиваться. Дженни важнее всего.

– Этьен! – не выдержала одна из девушек. – Возьмите хотя бы Этьена! И еще кого-нибудь из детей.

Ловец замялся:

– У меня одинарное седло. Я мог бы увезти одного, но двое… Кто-то сорвется.

– Тогда хотя бы Этьена, пожалуйста! – девушка подскочила, уронив бубен, и тот покатился по полу. – Он еще маленький…

– Этьен прошел посвящение! – оборвал ее Джанго. – Он может сражаться. И кроме него здесь есть дети, которые тоже хотят жить, Луиза.

Девушка осеклась, села, опустив плечи.

– Сколько… – Роджер откашлялся. – Сколько вас всего?

– Сто два, тридцать тяжело раненных, – сказал барон. – Десять детей. От полугода до двенадцати.

– Вы проходите посвящение в двенадцать, – понял Роджер. – Этот мальчишка, там, снаружи…

– Он уже взрослый. Он видел, как умер его отец.

Ловец покачал головой, хотел сказать что-нибудь, но слов подобрать не мог. Пошел к выходу, ноги были тяжелые.

Встал на пороге.

Этьен чесал Снежка под клювом, а тот блаженно щурился и ворковал. Ворковал, как какой-то голубь. Боевой грифон.

Брэдли почесал нос, спросил у белого солнца и синего неба:

– Какого черта?

Развернулся, бросил в сторону синего пламени:

– Баро, если я вас вытащу, вы будете сражаться за Видящую?

Джанго медленно встал, надел шляпу:

– Слово мануш.

Следом поднялись девушки, встала бабка, опираясь на руку Джанго, встал, пошатываясь, молодой человек, который молчал, но все слышал.

– Слово мануш.

– Бьорн. Парень, ты меня слышишь? Бьорни…

Юноша вяло пошевелился. Тело не слушалось, тело было чужое, телу было плевать, чего он хочет. У тела затекла шея, и вообще все затекло. Надо просто лежать и ждать, пока вся дрянь выйдет из организма. Глаза? Открыть глаза? Ну разве что их.

Бьорн разлепил опухшие веки.

Темно, свет сочится в небольшое оконце под потолком, каменные стены, каменный пол. Камера. Железная дверь. Из темного угла на середину протянулись длинные ноги в черных, закоптелых штанах. Судя по размеру подошвы – Людвиг.

Да, Людвиг, Страж Магуса, они с ним…

Бьорн замычал от собственной глупости. Какой же он идиот! Надо было убить этого Эжена сразу же. А теперь… Похоже, Людвиг его вырубил и попытался вломиться в резиденцию темника. Где их благополучно повязали.

– Живой, – сказал Страж. – Хорошо.

– М-м-мы ф Замке? – Чертов язык не слушался. – У темника?

– Именно там, – подтвердил Людвиг.

– Ты все-таки не послушался, – Бьорн завозился, пытаясь сесть, но руки не слушались, и он устало откатился к стене. Хотя бы ракурс сменил – теперь видны не только подошвы Людвиговых ботинок, но его рука. Обожженная, в лохмотьях отстающей черной кожи, под которой проступало красное мясо. Господи…

– Что… с тобой что?

– Он освободился. Ударил в спину. Как раз, когда я тебя… – Страж не закончил. Все было ясно.

– Выбрал момент, – выдохнул Бьорн. – Если бы Лед был при мне… Они забрали мой Лед, дар Сморстаббрина…

– Извини, но ты хотел его убить, – сказал Людвиг. – Я не могу иначе.

– Зато он может, – юноша закрыл глаза. – Теперь нас прикончат. Из-за твоих соплей. Тоже мне Страж.

– Я Страж, а не убийца, – грустно сказал Людвиг.

– У вас нет шансов, – Бьорн отвернулся к стене. – Если все такие, как ты, дело Магуса уже проиграно.

Эжен Фламмель хлопнул по кнопке коммуникатора:

– Фабиан, дружок, как дела с ремонтом «Агамемнона»?

– Неважно, шеф, – в голосе оператора не было энтузиазма – что неудивительно, учитывая обещание Фламмеля четвертовать его на площади, если к вечеру любимая игрушка не будет в полном порядке. Разумеется, Эжен понимал, что это невозможно, но он любил давать людям неразрешимые задачи. Ничто так не мотивирует, как страх скорой, неотвратимой и мучительной смерти. В таких случаях люди творят чудеса, а чудеса ему не помешают.

На Авалоне творилось что-то очень странное. Зорич исчез, его пламя погасло – в страшной, потрясающей вспышке, отголоски его боли вывели Эжена из строя часа на полтора. Но загадочней всего, что теперь он улавливал спектральные оттенки пламени Зорича в пламени господина. Что произошло на островах Блаженных? Господин ответил сухо – Андрей Зорич перешел черту и потерял контроль над собственным пламенем, вот почему ему пришлось отнять его пламя. То есть убить одного из них. Мастер может это сделать.

Это потрясало сознание Эжена куда сильнее, чем гибель «брата по пламени». Вдобавок, Мэй не отвечает на запросы, закрылась барьером, из-за которого струятся ярость, боль и ненависть. Мэй кого-то убивает.

– Никто не обещал легкой жизни, – сказал Эжен. – Работай, Фабиан, солнце еще не зашло.

Он отключил коммуникатор.

Да, и ему тоже не обещали легкости бытия. Славу, власть, превосходящую всякое разумение, – но не счастье безделия.

Он взглянул на заваленный бумагами и чертежами рабочий стол. В углу лежала старинная кожаная сумка.

От одного взгляда на нее Эжена пробил холод – чувство, давно забытое им.

Эта субстанция и этот мальчишка тревожили его. В расчеты мастера вмешивались новые силы, неизвестные величины, которым нет места в строгом уравнении власти, насилия и смерти, начертанном мастером в небесах Внешних земель.

– Кто-то еще хочет сыграть с нами?

Он постучал пальцами по столу. Немного времени – и он бы расколол и этого пацана, и Стража, но медлить нельзя ни часа, ни минуты. Путеводная игла пляшет перед внутренним взором, мастер дал ему четкое целеуказание, он знал, куда ехать, он знал, где Дженни Далфин. Всего пятьсот километров, марш-бросок на один день – и он будет на месте. Она там, в глубине зоны отселения, среди прекрасных пейзажей сельской Бретани.

Проблема только в том, что ему потребуется пройти несколько линий охранного периметра, который французские власти установили вокруг зараженных территорий, и если один трейлер не вызовет вопросов – у него допуск высшей категории, старые связи отца еще работали, глупые симплы не успели еще понять, что в замке Гранд-Перигор сменился хозяин, – то автоколонна бронетехники вызовет много вопросов. Надо подключать Темную Ложу, тормошить этих вялых адептов, чтобы они нажимали на нужные кнопки в Министерстве обороны, а на это требуется время. К тому же он заранее слышал их нытье и оправдания: «Господин Фламмель, поймите, сейчас все гораздо труднее, вы же видите…».

Как будто он сам не понимает, что военное положение сильно осложняет проведение любой операции. Как бы ему хотелось стряхнуть эту до смерти надоевшую паутину лжи и тайных договоренностей, скинуть маскировку и быть тем, кем он является – хозяином этой земли, миньоном Альберта Фреймуса, адептом темной фамилии Фламмель!

– Скоро, очень скоро, – Эжен потянулся, достал личный смартфон, который выдал ему Фреймус. Набрал номер.

– Большой Брат Фурий? Есть дело для Дикой Гильдии. Как я понимаю, в зоне отселения сейчас ваша Стая? Вербуете новых братьев? Поздравляю с пополнением. Не хотите ли обкатать их на Магусе? Цель – девушка. Светловолосая, четырнадцать лет. Дженни Далфин. О, вы в курсе? Отлично, я пересылаю вам координаты. Она нужна живой, Большой Брат, вы понимаете?