Самба подобрал выбитый копьем роговой щиток, незаметно вернулся в деревню и крепко заснул.

На заре его разбудил глухой погребальный рокот тамтамов, мрачные песни мужчин и жалобные вопли женщин. В деревне не осталось воды, и нужно было снова приносить крокодилу жертву.

Собрались старухи и по тайным знакам и приметам выбрали юную девушку, чтобы отдать ее озерному чудовищу. И пошла несчастная к озеру в окружении стонущих плакальщиц. Но сама она казалась спокойной и решительной.

Вся процессия приблизилась к берегу. Чудовище лежало на воде недвижимо в двадцати шагах и словно поджидало свою жертву. Девушка вошла в воду, заливаясь слезами, но полная непоколебимой решимости.

На глазах онемевших от ужаса соседей и родичей она приблизилась к чудовищу. Но крокодил не схватил ее и даже не шевельнулся.

— Увы, горе нам! — завопили и застонали старухи. — Владыка воды не принял нашу жертву, она ему не угодна! Надо избрать другую юную девушку из благородной семьи.

Но крокодил не польстился и на других девушек. Решили отдать чудовищу дочь самого вождя.

Весь берег огласился плачем и стонами, когда юная красавица вошла в озеро. Но крокодил и на нее не обратил внимания. Тогда самая старая из старух обратилась к нему с мольбой:

— О Владыка воды, мы приносим тебе в жертву самое дорогое и самое прекрасное, что у нас есть: родную дочь нашего вождя! Неужели ты отвергнешь и этот дар? Чем мы тебя оскорбили?

Еще глубже вошла в озеро дочь вождя и притронулась к лапе крокодила. И поняла, что чудовище мертво!

— О, чудо! Чудо! — закричали все, подпрыгивая от радости. — Наш смертельный враг, крокодил, подох!

Мужчины, женщины и дети, все бросились в воду и окружили мертвое чудище. Они вцепились в него, потащили дружно и, хотя огромный крокодил был очень тяжел, все же вытащили его на травянистый берег.

Только тогда вождь увидел в боку чудовища копье, пронзившее его сердце. И воскликнул вождь:

— Кто же этот храбрец, победивший нашего страшного врага? Пусть выйдет вперед! И кто бы он пи был, я отдам ему в жены свою любимую дочь; ведь он спас ее от лютой смерти!

— Да, да! — закричали все девушки. — Пусть этот герой, наш спаситель, выйдет вперед и выдернет копье из тела чудища!

Долго никто не отзывался. Наконец из толпы выступил один знатный юноша и сказал:

— Это мое копье. Я сейчас его выдерну.

Под восторженные возгласы подошел он к мертвому крокодилу, но сколько ни старался, выдернуть копье не смог.

— Только тот, кто вонзил это копье с такой силой, сможет его и вырвать. А он не может, значит, он солгал! — возмущенно воскликнул вождь. — Не он победил чудовище!

Еще многие юноши попытали счастья, даже самые сильные охотники деревни, но никто не мог выдернуть копье.

— Так оно и должно было быть, — сказал вождь. — Если бы кто-нибудь из вас был способен на такой подвиг, он бы давно избавил нашу деревню от проклятого крокодила. Значит, убил его какой-то чужестранец. Не заезжал ли кто вчера к нам в деревню?

И тут юная девушка вспомнила о гордом всаднике, который попросил у нее напиться. Вспомнила и воскликнула:

— Я знаю его! Вчера мой отец приютил благородного чжестранца. Наверное, он еще спит.

— Пусть его призовут сюда! — велел вождь.

И вскоре Самба, гордый и прекрасный, приехал на своем белом коне. Он соскочил перед вождем на землю, с достоинством поклонился.

— Можешь ты вырвать копье, пронзившее сердце этого крокодила? — спросил его вождь.

Подошел Самба и без всяких усилий вытащил копье. И хлынула черная кровь из глубокой раны в боку чудовища.

Повернулся вождь к толпе и спросил:

— Все ли слышали мое обещание? Все ли согласны, что этот юноша достоин обещанной награды?

Тогда выступил вперед один старейшина и ответил:

— Благородный вождь, прежде чем отдать свою дочь чужестранцу, надо бы убедиться, что это он убил страшного крокодила. Копье-то он выдернул, но ведь это еще не доказательство!

— Верно, — согласился с ним Самба. — Но вы все заметили, что на месте, где копье вонзилось в тело чудовища, не хватает рогового щитка. А взять его мог только тот, кто мотнул копье. Согласны ли вы считать победителем того, кто предъявит щиток?

— Да, согласен, — ответил за всех вождь.

Самба приблизился к своему конго, вынул из седельной сумы крокодилий щиток и приложил к телу крокодила.

Возликовала толпа! И дочь вождя преклонила перед Самбой одно колено.

С тех пор каждый мог пить вволю из озера Гиер. А Самба стал вскоре вождем и прославился под именем Самба-храбрец. И слава о его бесчисленных подвигах прогремела по всему Сенегалу.

Было это давно, очень-очень давно. Жил в те времена в глубине Казамансы бедный крестьянин по имени Ландинг. Такой бедный, что у него даже не было собственного клочка земли.

Далеко-далеко за околицей было большое нераспаханное поле на опушке джунглей. Говорили, что поле это принадлежит привидениям, духам и джиннам, и пи один человек не смел его обрабатывать.

Что было делать Ландингу? Собрал он однажды друзей и соседей и сказал им:

— Пойду и расчищу поле джиннов! Смогу тогда сам собирать урожай и не просить у вас милостыни. Кто мне поможет?

— Ты сошел с ума, мы тебе не поможем! Духи джунглей никому не позволяли пахать и сеять на их полях. Преступишь их запрет — умрешь сам и умрут все твои родичи. Лучше уж мы сами будем кормить тебя и твою семью, но никто из нас не пойдет с тобой распахивать поле духов!

— Ладно же, я пойду один со своим маленьким сыном и распашу это поле, — ответил Ландинг, храбрый человек. — Лучше уж я умру, сражаясь, чем буду жить вашей милостыней!

И на другой же день Ландинг взял свой нож купкуп, взял мотыгу, взял лопату и отправился к заброшенному полю духов.

Но едва он срубил первый куст, как вдруг перед ним появился маленький черт-джинн, наполовину красный, наполовину черный, с рогами, как у антилопы, и с хвостом, как у обезьяны.

— Что ты здесь делаешь? — спросил джинн Ландинга.

— Хочу расчистить от кустов и деревьев кусочек джунглей и посеять что-нибудь на этом месте, чтобы прокормиться самому и прокормить семью.

— А ты знаешь, что этот лес наш, что он принадлежит нам, джиннам?

— Да, я знаю, но в округе нет другого свободного места, это поле — единственное. Если я его не расчищу, не вскопаю и не засею, то я умру с голоду!

— Бойся нас! Мы можем тебя погубить по-другому. И не с голоду ты умрешь!

— Что ж, тем хуже. Умру так умру. Но все же попытаюсь выжить…

Джинн даже онемел от такой неслыханной дерзости, но потом ответил:

— Твоя храбрость мне нравится. Ты первый из людей, кто посмел нам перечить. Ладно же, попытай свое счастье.

Знай, однако: ты не сможешь ничего сделать один. Что бы ты ни делал, мы будем делать то же самое вместе с тобой.

И тотчас же целая туча джиннов слетелась туда со всех сторон. Они вылетали из термитников, из крысиных нор, из дупел старых деревьев, из опавших листьев и из всех ручьев.

Не успел Ландинг взмахнуть топором, как сто духов и джиннов взмахнули топорами, и сотни щепок полетели во все стороны. И сотни деревьев рухнули вокруг него.

Вечером Ландинг собрал большую вязанку, взгромоздил ее себе на голову и принес домой жене. И увидел возле своей хижины сто вязанок хвороста, сваленных в большую кучу.

А перед хижиной его дожидались друзья и соседи, дожидались все близкие, чтобы скорее расспросить о том, кто и за что принес ему столько вязанок хвороста.

Рассказал им Ландинг, что это все черти и духи.

— Ландинг, — сказал самый старый старейшина, — чертей потому и называют чертями, что они занимаются всяческой чертовщиной. Ой, боюсь, посмеются они над тобой. Поостерегся бы ты! Пока просо не собрано, не думай, что все эти черти работают на тебя!

На другой день Ландинг снова пошел на свое поле. Никого он там не увидел и принялся за работу. Взял свою мотыгу и начал выкорчевывать кусты.

И тотчас сто маленьких чертей с маленькими мотыгами выскочили неизвестно откуда и принялись выкорчевывать кусты. Так что к концу дня поле было расчищено и по краям его громоздились кучи выкорчеванных кустов и кучи пней с корнями.

Вернулся Ландинг домой еще более радостный, чем накануне. Все друзья ему завидовали. Один только старый старейшина снова Ландинга остерег:

— Пока твое просо не в закромах, не думай, что перехитрил чертей. У кого завелись в друзьях черти, тому надо спать с одним открытым глазом.

На другой день Ландинг собрал весь хворост и поджег его, чтобы удобрить золой свое поле.

И тотчас же сто маленьких чертей со своими вилами выскочили неведомо откуда, и сто куч хвороста запылало на поле. К вечеру все поле покрылось толстым слоем золы, и земля была готова для посева.