– Ох, я прошу, пожалуйста, поставь мою свечу сверху на новую, и та будет продолжать гореть, когда первая погаснет.

Смерть сделала вид, что собирается сделать это, достала новую длинную свечу и установила ее вертикально, затем взяла в руки маленький огарок, который уже почти погас. Но она была полна решимости отомстить и, когда ставила его поверх новой свечи, чтобы зажечь ее, позволила пламени погаснуть. И тотчас лекарь упал наземь, ведь он был таким же, как все остальные люди, и попал в руки к смерти.

Тип сказки: ATU 332, «Смерть-крестная».

Источник: история, рассказанная братьям Гримм Марией Элизабет Вильд.

Похожие истории: Итало Кальвино, «Земля, где никто никогда не умирает» («Итальянские народные сказки»); Якоб и Вильгельм Гримм, «Кум», «Посланник смерти» («Детские и семейные сказки»).

Другая сказка братьев Гримм с похожим сюжетом, «Кум», короткая и шутливая, в ней нет такой силы, как в этой истории. Сказка у Кальвино похожа только своим выводом – никто не может выскользнуть из рук смерти. Конечно, существует бессчетное количество вариаций на эту тему. «Рассказ продавца индульгенций» Джеффри Чосера одна из наиболее известных.

Сказка двадцать четвертая

Можжевеловое дерево

Две тысячи лет тому назад или, во всяком случае, давным-давно жил-был на свете богач вместе со своей красивой и доброй женой. Крепко любили они друг друга. Одного им не хватало для полного счастья, не было у них детей, но как бы им ни хотелось их иметь, и как бы долго ни молилась жена целыми днями и ночами, дети у них все не появлялись.

А находился перед их домом двор, и росло в том дворе можжевеловое дерево. Однажды зимой стояла женщина под тем деревом и чистила яблоко, порезала себе палец, и капля крови упала на снег.

– Ах, – сказала женщина, – если бы родился у меня ребенок, румяный, как кровь, и белый, как снег!

Только она это вымолвила, екнуло у нее сердце с надеждой, и стало ей радостно на душе. Пошла она домой с чувством уверенности, что все будет хорошо.

Прошел один месяц, и растаял снег.

Прошло два месяца, и все зазеленело.

Прошло три месяца, и распустились на земле цветы.

Прошло четыре месяца, и побеги на всех деревьях в лесу окрепли и переплелись между собой, и запели птицы так громко, что зазвенел лес, и опали с деревьев цветы.

Прошло пять месяцев, и стояла однажды женщина под можжевеловым деревом, от которого шел такой приятный аромат, что сердце у нее затрепетало в груди, и упала она на колени от радости.

Прошло шесть месяцев, сделались плоды большие и сочные, и пришло к ней спокойствие.

Когда прошло семь месяцев, набрала она можжевеловых ягод и столько их съела, что сделалась больной и печальной.

После того как прошел восьмой месяц, позвала она своего мужа, заплакала и сказала:

– Если я умру, похорони меня под можжевеловым деревом.

Почувствовала жена себя спокойней, когда он пообещал ей это, а затем прошел еще один месяц, и родился ребенок, и был он белый, как снег, и румяный, как кровь. Увидала она его, сердце не выдержало такой радости, и она умерла.

Горько рыдая, похоронил ее муж под можжевеловым деревом. Прошло немного времени, и душевные муки, терзавшие его поначалу, улеглись, и хотя бывало, он и всплакнет, но уж не так горько, как раньше. А прошло еще некоторое время, и женился он во второй раз.

Родилась от второй жены у него дочка, а ребенок от первой жены, румяный, как кровь, и белый, как снег, был мальчик. Вторая жена любила свою дочку, а всякий раз, когда взглянет на мальчика, сразу чувствует, как переполняет ее сердце ненависть. Она знала, что унаследует сын все богатство своего отца, и боялась, что ее дочь ничего не получит.

Прознав об этом, поселился в ее сердце дьявол, и не позволял ей ни о чем другом думать. С тех пор не давала она мальчику прохода: шлепала его, била, кричала на него, заставляла стоять в углу и так запугала бедного ребенка, что тот боялся из школы домой возвращаться, потому что не было там ему покоя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вот зашла как-то раз мачеха в чулан, а ее маленькая дочка, которую звали Марлинкен, вошла следом и говорит:

– Мама, можно мне яблочко?

– Конечно, дитятко, – ответила женщина и достала ей из сундука сочное красное яблоко. А была на том сундуке тяжелая крышка с большим острым железным замком.

– Мама, а братцу можно тоже яблочко? – спросила Марлинкен.

Услыхав про мальчика, рассердилась женщина, но сдержалась и сказала:

– Конечно, можно, когда он из школы придет.

Взглянула в окно и увидела, что тот как раз возвращается домой, и словно дьявол в нее вселился. Отобрала она у дочки яблоко и сказала:

– Не получишь ты яблоко раньше своего брата.

Бросила яблоко в сундук и закрыла его, а Марлинкен поднялась в свою комнату.

Когда мальчик зашел в дом, заставил дьявол женщину притвориться, и сказала она ласково:

– Сыночек, хочешь яблочка?

Но в глазах ее сверкала ярость.

– Мама, – сказал мальчик, – ты выглядишь такой сердитой! Да, я хочу яблоко.

Мачеха уже не могла остановиться, она должна была пойти дальше.

– Пойдем со мной, – сказала она, поднимая крышку сундука. – Выбери сам себе яблочко. Нагнись сюда, вот так, самые лучшие внизу…

Как только мальчик нагнулся, подтолкнул ее нечистый, и бац! Она захлопнула крышку сундука, голова мальчика упала и закатилась между красными яблоками.

Тут ужасно испугалась мачеха и подумала: «Что же мне теперь делать? Хотя, возможно, есть способ». Она бегом поднялась в свою комнату и достала из комода белый шейный платок, потом усадила мальчика на стул рядом с кухонной дверью, приставила ему голову к шее и так обвязала ее платком, что ничего не было видно. Затем она вложила ему яблоко в руку и прошла на кухню поставить кипятиться воду на плиту.

Зашла на кухню Марлинкен и говорит:

– Мама, братец сидит у двери с яблоком в руке, а лицо у него такое белое-белое. Я попросила его дать мне яблочко, а он ничего не ответил, и стало мне страшно.

– А ты ступай обратно и поговори с ним еще раз, – сказала мать, – а если он тебе не ответит, дай ему пощечину.

Подошла Марлинкен к мальчику и говорит:

– Братец, дай мне яблочко.

Но он сидел, не двигаясь, и ничего не отвечал, тут дала она ему пощечину, и отлетела его голова. Бедная Марлинкен похолодела от ужаса, закричала, побежала к матери и запричитала:

– Ох, мама, мамочка, сбила я голову братцу!

Она всхлипывала и рыдала, и ничто не могло ее утешить.

– Ах, Марлинкен, дрянная ты девчонка, – сказала мать, – что ж ты наделала?! Но успокойся, тихо, никому об этом не говори. Поправить все равно ничего уже нельзя. Мы никому не скажем, а из него мы рагу сделаем.

Взяла мать мальчика, порубила его на куски, положила их в котел. Марлинкен все никак не могла перестать плакать, и так много ее слез попало в воду, что и соли не надо было класть.

Вот пришел домой отец и сел за стол. Огляделся и говорит:

– А где мой малыш?

Поставила мачеха большое блюдо с рагу на стол. А Марлинкен все сокрушается и плачет.

А отец опять спрашивает:

– Где же мой сын? Почему его нет за столом?

– Ах, – отвечает мать, – да он ушел проведать семью своего двоюродного дедушки по материнской линии. Он собирался погостить у них немного.

– Но почему? Он даже со мной не попрощался!

– Ему так хотелось пойти. Он сказал, что пробудет у них полтора месяца. Не волнуйся, они за ним приглядят.

– Ладно, но меня это огорчает, – сказал отец. – Он не должен бы уходить вот так, не спросив меня. Жаль, что его нет с нами. Ему следовало бы попрощаться.

Принялся он за еду, а потом спросил:

– Марлинкен, доченька, почему ты плачешь? Твой братец вернется, не беспокойся.

Съел он немного рагу и говорит:

– Ах, жена, это самое лучшее рагу, которое я когда-либо пробовал. Оно восхитительно! Дай-ка мне добавки. А вы двое совсем не едите. У меня такое чувство, что это все мне достанется.