— Уходим! — шепнула Соня.

— Подожди, я хочу понять, когда он взлетает, что делают ноги, и наоборот, когда бежит по земле, куда он девает крылья? — рассуждал Кабачок.

Тут вернулась растерянная служительница.

— Не понимаю, — поделилась она. — Это инвентарный номер от картины «Летний полдень».

— Тогда ясно! — сказала Соня. — Лошадь сошла с картины.

— Деточка, как лошадь могла сойти с картины? — Женщина с укором посмотрела на Соню.

— Никак, — согласилась Соня. — Но я вижу лошадь посреди музея. У вас есть другое объяснение?

— Нет, — устало отозвалась служительница и села на своё место.

Тут Соня и Кабачок услышали:

— А сейчас пройдёмте в следующий зал.

В зал стали заходить дети.

— Сейчас мы увидим удивительную картину…

— Смотрите, лошадь! Настоящая лошадь! — закричал кто-то из детей.

— Не трогайте экспонат! — сурово сказала женщина-экскурсовод.

— Я не экспонат, — обиделся Кабачок.

— Это же лошадь! — перепугалась экскурсовод.

— Ну, лошадь! — сказал Кабачок. — И что?

— Лошадь, а ты можешь нас покатать? — закричали дети.

Экскурсовод растерялась.

— Почему вы не предупредили? — обратилась она к служительнице. — Здесь никогда не было лошади.

— И мне так казалось. А теперь есть. Не знаю, что и думать.

— Лошадь, ты тут работаешь? — спрашивали дети.

— Хорошо! Дети, продолжим! — Экскурсовод хлопнула в ладоши, но её никто не слушал.

— Лошадь, а что ты ешь?

— А как тебя зовут?

— Мы пришли смотреть картины! — в отчаянье объявила экскурсовод. — Девочка, — обратилась она к Соне, — это твоя лошадь?

— Нет.

— А чья?

— Это своя собственная лошадь, — пожала плечами Соня.

— Ну и времена!

В этот момент в зал торопливо вошли директор музея, служители и милиционер.

— Вот! — сказала экскурсовод и пояснила: — Лошадь!

— А-а… — протянул кто-то. — Действительно.

— Что же делать? — растерялся директор.

— А я знаю: лошади любят яблоки, — сообщил кто-то из детей.

Тут вперёд вышел милиционер.

— Повреждения есть? — строго спросил он.

— У кого? — удивился Кабачок.

— Нет, но… — начал было директор.

— Так что вы хотите? Лошадь тянется к искусству. Я бы такие движения души только приветствовал. И впредь, пожалуйста, не отвлекайте милицию от работы! — Милиционер отдал честь и направился к выходу. За ним побежали служители:

— Но с велосипедами нельзя!

— Лошадь мешает экскурсиям!

— Куда же мы катимся? — бормотал директор.

— Спасибо, нам у вас очень понравилось, — сказал Кабачок директору. И директор вдруг просиял:

— Приходите ещё…

— Непременно, — заверил Кабачок, и они с Соней направились к выходу.

— Знаешь, — сказал на улице Кабачок, — если они хотят, чтобы дети добровольно к ним шли, им надо взять на работу хотя бы одну лошадь.

По моим сведениям, некоторые музеи сейчас так и делают.

А Соня в последнее время всерьёз подумывает, не стать ли ей поэтом. Она даже песню написала. О дружбе, не о чём-нибудь.

Песня о дружбе, написанная Соней

— Смотрите, из музея выходит лошадь! — закричал мальчишка, едва Соня с Кабачком показались на пороге.

Улица остановилась.

— Видишь, даже лошадь в музеи ходит! А тебе бы всё в футбол гонять, — сказала какая-то мамаша сыну.

— Но я же не знал, что там лошади…

Люди улыбались и расступались, а Кабачок с Соней на спине, раскланиваясь направо и налево, гордо шествовал по улице.

Тут из-за угла, поплёвывая в разные стороны водой, вывернула поливальная машина. Кабачок в восторге побежал за ней.

— Нам уже пора в конюшню, — забеспокоилась Соня. — Это в другую сторону.

— Разве? — отозвался Кабачок.

Он вдруг обнаружил, что отражается в мокром асфальте.

— Смотри, я там отражаюсь вверх ногами!

Соня наклонилась посмотреть.

— Нет, лучше не смотри! — скомандовал Кабачок. — Когда ты наклоняешься, портится мой силуэт.

За поливальной машиной они обежали полгорода. Во всяком случае, Соне это порядком надоело, а Кабачок был в восторге.

Наконец, машина остановилась и выключила фонтаны. Из неё вышел водитель, помахал Кабачку и скрылся в подъезде.

— Теперь в конюшню, — бодро сказал Кабачок.

— Только я не знаю как, — призналась Соня:

— Ну, ты даёшь! А как ты обычно ездишь на конюшню?

— Сначала на метро, потом на автобусе…

— Метро?

— Это поезд такой…

— Нет, поезда грохочут, давай по-другому…

— Я не знаю, как по-другому, — в отчаянье призналась Соня. — Я даже не знаю, где мы…

Они попробовали пойти назад по мокрому следу, но летом асфальт сохнет быстро, и след скоро закончился. Кабачок не унывал.

— Сейчас свернём, и всё будет ясно! — приговаривал он, сворачивая то вправо, то влево. И когда они в очередной раз свернули, из-за угла показался огромный всадник.

— Я знаю, где мы! — обрадовалась Соня. — Это памятник Юрию Долгорукому.

— А лошадь как зовут?

— Не знаю.

— Эх ты! — вздохнул Кабачок. — Раз ты с ним знакома, спроси, где конюшня.

— Памятники не разговаривают.

— Ерунда! — и Кабачок закричал: — Вы не подскажете, где конюшня?

— Смотри-ка, всадник показывает в одну сторону, лошадь — в другую, — сообщил Кабачок. — Я бы поверил лошади. Лошадь дорогу в конюшню всегда найдёт.

— Они всегда смотрят в разные стороны, — уныло отозвалась Соня.

— Значит, плохой всадник — не может с лошадью договориться! — заявил Кабачок.

Тут Юрий Долгорукий возмутился, хотел что-то сказать, но вовремя вспомнил, что он бронзовый, и промолчал.

Зато не выдержал конь.

— А что, Юрий, пойдём, покажем? — спросил он с надеждой.

— Покажем? — рассердился Юрий. — Работать надо, а не гулять! Вот одна статуя поскакала — и испугала прохожего до сумасшествия.

— Это кто? — поинтересовался конь.

— Ты не знаешь. Из другого города, — ответил Юрий Долгорукий и добавил: — Ничем не могу вам помочь, сударыня!

— Может, всё-таки проводим? — с надеждой спросил конь.

— Мы на работе!

— Всегда вы, Юрий, со мною спорите!

— Молчи, уволю!

— Интересно, а на ком вы тогда сидеть будете?! — Конь фыркнул.

— Да, толку от них мало, — сказал Кабачок.

— У него такой сложный характер, — пожаловался конь. — Я ему налево, он — направо. И так — всю жизнь…

— Бывает. — Соня сочувственно закивала.

— Ещё одно слово — и ты освобождён от занимаемой должности! — сказал Юрий, и это были последние его слова.

Соне с Кабачком стало грустно.

— Пойдём звонить папе, — решила Соня. — Он что-нибудь придумает.

— Он у тебя водитель коневозки?

— Нет, к сожалению, он у меня конструктор, — вздохнула Соня, набирая номер. — Папа, я заблудилась.

— Ты где?

— Около памятника Юрию Долгорукому.

— Это проще простого! — обрадовался папа. — Спускаешься в метро…

— Папа, я не могу в метро. Лошадь не хочет.

— Кто?

— Лошадь.

— Ты шутишь?

Папа долго молчал.

— Как вы туда попали?

— Папа, разве это имеет значение?

— Стойте на месте! Я сейчас приеду.

— Папа обещал приехать! — повернулась Соня к Кабачку, но никого не увидела. Зато невдалеке слышались истошные крики:

— Помогите! Мои цветы! Уберите лошадь! Что ж это делается?! Кыш!

Соня пошла на крики и увидела Кабачка. Кабачок ел цветочки, а продавщица бегала вокруг и в отчаянии махала руками.

Вокруг собиралась толпа любопытных.

— Кабачок, что ты делаешь? — строго спросила Соня, но тут же пожалела.

— Это ваша лошадь?! Немедленно заплатите! Тюльпаны из Голландии! Совсем обнаглели!