— Вот ловкачи! — ревел мужик, не обращая внимания на вопросы. — Сапоги стащили! Кошель срезали! Всех поймаю и съем!

— Так вы что, людоед? — догадался Саша.

— Еще какой! — расхохотался бородач. — Ну вот и пришли.

Он втолкнул Сашку в какой-то сарай, закрыл дверь и ушел. Паренек вдруг обнаружил, что руки у него уже связаны за спиной.

«Когда успел?» — изумился Сашка.

Он поднялся. Свет проникал в помещение только через дырявую крышу. Саша попытался сделать шаг, запнулся, упал, снова поднялся.

— А вот и я! — людоед ввалился в дверь. Теперь он был не босой, а в старых, изрядно потрепанных сапогах. Зато кафтан он снял, а вместо него надел фартук — длинный, грязный, в подозрительных бурых потеках. Поставив Сашу на ноги, людоед поволок его куда-то в угол, что-то заскрипело, и мальчик почувствовал, как его руки, связанные за спиной, поднимаются все выше и выше.

«Дыба», — успел подумать он, пока боль в суставах не стала совсем нестерпимой. Огромным усилием воли он постарался не закричать.

— Когда папа узнает, что вы хотите сделать, он вас прикончит, — Саша говорил медленно, стараясь не сбиться в стон. Он понимал, что жалостью мучителя не проймешь, и пытался показать, что вовсе не боится.

— Ты что делаешь, гад?! — басом закричал Сашка, когда боль чуть не вывернула его наизнанку. — Папка узнает — он тебя на кубики покрошит и в мясорубку провернет!

— Что за мясорубка? — заинтересовался людоед.

Паренек понял, что надо «ловить момент».

— Механизм это такой, — сказал он задавленным шепотом.

— Чего? — не расслышал людоед.

— Веревку ослабишь — расскажу, — как можно тверже сказал Саша. В то же мгновение боль немного отпустила.

— Рассказывай, — потребовал мучитель.

— Механизм это такой, — медленно начал паренек. — Устройство, приспособление, штука такая с ручкой. Железная. Крепится она снизу. А зачем меня на дыбу?

— Чтобы, значит, твоими внутренностями мясо не запачкать, — немедленно отозвался людоед и тут же рявкнул:

— Не отвлекайся!

— Круг у нее впереди, металлический, а сверху горловина, а внутри что-то вроде винта, не знаю, как называется, а в кругу — дырки, — выигрывая время, Саша говорил как можно путанее.

«Хотя, зачем мне время? Никто не знает, что я здесь», — внезапно осознал Саша. Но жить хотелось очень сильно, поэтому он продолжал говорить:

— В горловину мясо кладется, начинаешь ручку вертеть, а спереди вроде как червячки вылезают, а все болтами закручивается и к столу на большом болте крепится, чтобы ручку вертеть удобней, а впереди — тазик...

В этот момент раздался страшный удар, и в полумрак сарая хлынул свет. Дверь, сорванная с петель, все еще летела к противоположной стене, когда Сашка увидел в проеме, что остался от двери, отца.

Саша рванулся и обнаружил, что руки его затекли до такой степени, что он не мог ими пошевелить. Отец оказался уже сбоку, одним легким движением отшвырнул сына к свету, а потом скользнул к людоеду. Саша только на мгновение увидел лицо отца.

Подобное выражение лица у родителя он уже видел. Это было года полтора назад, когда Сашка с ребятами играл на стройке. Потом, правда, пришла мама и попыталась позвать «дитё» домой, но Саша только смеялся и прятался от нее. Мама тогда ушла, зато через полчаса пришел папа, как-то очень быстро и ловко переловил всех «ребятёнков», выбрал нужного и повел домой. Дома, не раздеваясь, он провел «чадо» в спальню и указал рукой на кровать. На кровати лежал толстый офицерский ремень... Саша не любил это воспоминать... Но сегодня, увидев лицо отца, он понял, что у людоеда есть очень серьезные причины опасаться за собственное здоровье. Сегодня одним ремнем папа не обойдется...

Саша вывалился на улицу. Снаружи, в почтительном отдалении от сарая стояли мама и какая-то девчонка в старом Сашином пальто.

— Сашенька! — вскрикнула мама и ринулась к ребенку. Она обхватила сына, попыталась поднять его на руки, но не смогла, и тогда потащила его подальше от страшного места.

Папа, меж тем, разбирался с людоедом. Из сарая слышался лязг, грохот, невнятные выкрики, что-то разбилось, что-то развалилось.

— Что ты делаешь, гад!? — раздался рев людоеда. — Пусти! Больно же!

После этого выкрика все смолкло. Прошло немало времени, прежде чем появился папа.

— Все, — сказал он коротко, и сквозь щели сарая пахнул жирный тягучий дым, словно только и дожидался этого слова.

— Что у тебя с рукой? — спросила мама.

Папа отвернулся, присел, вытер руки снегом.

— Ничего, — бодро обернулся он к маме. — Так, испачкался.

— Кто с людоедом справился — тому ничего не страшно, — вдруг сказала девочка за спиной мамы.

— Это кто? — спросил Саша. — Царевна-лебедь или Серая Шейка?

— Это ты кто? — набросилась на сына мама. — Ушел, ничего не сказал. А если бы мы не успели вовремя?! Ты знаешь, что нам Маша тут рассказала!?

— Это — Маша? — тупо спросил Саша.

Девчонка скорчила рожицу и показала Сане язык.

— Повезло тебе, герой, — прогудел папа. — Ведь людоед — самое страшное, что может случиться. Даже если бы ты на Кощея попал — можно было бы живой и мертвой водой все исправить. А людоед бы съел — и воскрешать некого... Суму переметную давай сюда...

Сашка с удивлением осознал, что «рюкзак» все еще висит у него за спиной. Паренек с готовностью снял его и передал отцу.

— А мы утром просыпаемся — около кровати Маша стоит. Она нам рассказала, куда ты подался. Она тут свой человек, — говорил меж тем папа.

— Где это — «тут»? — спросил Саша.

— В сказке, — коротко ответил отец.

У Сашки поплыло перед глазами. Вообще-то он привык к тому, что взрослые все путают. Например, сначала взрослые убеждают малышей, что существуют Деды Морозы, людоеды, гномы. А детям потом, путем долгих проб и ошибок, на собственном опыте приходится убеждаться, что нечистой силы и аномальных явлений не существует. Сашины же родители приучили его чуть ли не с рождения не боятся бармалеев и упырей. До сего дня Сашка был твердо уверен, что их не существует! Что сказки — ложь! Что все это — выдумки!

— Маша родилась в сказке, — сказала мама. — И про тебя нам рассказала, и тропинку к людоеду показала...

У Саши внезапно засосало под ложечкой. Лебедь-Маша спасла ему жизнь уже дважды. Многовато за неделю...

— И где она будет спать? — спросил тогда Саша отца, хотя прекрасно знал ответ...

Спать с девчонкой на одном диване Саша категорически отказался.

— Я буду спать на полу, — заявил он.

Вообще, он чувствовал, как в груди начинает ворочаться бешенство. Мало того, что мама называла Машу не иначе как — «дочка», так и папа поглядывал на «приблудку» (так Саша прозвал Машу про себя) с участием и даже уважением.

Иногда Саше даже хотелось закричать, напомнить родителям, что эта маленькая девочка — самый, что ни на есть оборотень. И пусть она оборачивается лебедицей — это ничего не меняет.

Маша была на полголовы ниже, но язвительности у нее было с избытком.

Первым же вечером, когда Саша с кряхтением и негодованием устраивался на полу, на жестком и коротком матраце, она спросила невинным голоском:

— Хочешь, расскажу сказку?

— Нет, — отрезал Саша.

Но она, словно не расслышав ответа, начала рассказывать:

— Жил был на свете один дровосек. У него была жена и семь сыновей. Самый младший из них был такой маленький, что его так и прозвали: мальчик-с-пальчик.

Саша стиснул зубы и попытался уснуть под убаюкивающий голос «сестренки», как она, быстро проскочив первое, счастливое возвращением мальчиков из леса, дошла до людоеда. Сашка почувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом. Слишком яркими были воспоминания...

— И вот, переполненный кровожадностью и голодом, людоед двинулся в спальню, чтобы зарезать мальчиков во сне...

— Хватит! — заорал тогда Саша. — Хватит!

На крик сбежались родители и вместо того, чтобы пристыдить Машу, устроили Саше грандиозный скандал:

— Мало нам забот с тобой весь день, так и ночью нам покоя не даешь! — в сердцах сказала мама.

Маша довольно посверкивала глазенками из-под одеяла.

Потом была вторая ночь, и Маша рассказала сказку про Элли, как раз ту самое место, когда главная героиня встречается с людоедом. И на этот раз друзья не могли спасти Элли — людоед сбросил Железного Дровосека и Страшилу в ров, а из Тотошки сделал холодец. Потом пришла очередь Бармалея, который не желал «ни мармелада, ни шоколада, а только маленьких детей». Следующими были Гензель и Гретель, причем колдунья, естественно, благополучно съела детишек.

Саша только скрипел зубами. Зато беленькая кошечка из последней сказки навела его на отличную мысль.

— Теперь моя очередь, — сказал он на пятую ночь, и со смаком, с придыханием и подробностями рассказал Машке сказку о гусях-лебедях.

— И Аленушка, обнаружив гнездо гусей-лебедей, свернула им всем головы, ощипала и зажарила вместе с бабой-ягой. А все лебединые яйца, которые нашла — разбила и выпила...