Этьен завопил, замахал руками, но небо вдруг наполнил стрекот – будто стая гигантских стрекоз ворвалась в его пределы, вокруг грифона замелькали стремительные тени, он бросился вверх, но тени не отставали. На краю поля загрохотал пулемет, небо расчертили пульсирующие огненные нити, как великанские стежки, словно невидимая швейная машинка пробивала иглой воздух, кроила для Ловца подходящий силок.
Этьен навел бинокль, увидел приземистую машину оливкового цвета, на крыше ее рыскал ствол пулемета, и тут его чуть не снесло с крыши.
Слюдяной блеск вокруг дома медленно гас. Перевертыши подступили совсем близко, они уже клали лапы на ограду, уже скалились, глядя на него жадными зрачками. Они его видели!
Светлый сон кончился.
«Значит, и Кольцо скоро…»
Этьен нырнул в мансардное окно.
– Что там? – Мари сидела у постели Рафаэля, меняла ему повязки. Рафи их лучший Бард, позавчера он сумел удержать тварей, пока они не выставили Кольцо, но досталось ему крепко.
– Все плохо, – сообщил мальчик. – Светлый сон отработал. Мне пора садиться в Кольцо.
– Нет, – Мари схватила его за рукав. – Ты нужен, если они подойдут к дому. Я пойду.
– Ты? – удивился Этьен. – Ты же не из нашего Магуса.
– Но я могу… наверное, – девушка подергала рыжую прядь.
– Наверное, – с сомнением сказал Этьен.
Эту девчонку привезли в табор месяц назад два хмурых человека из Магуса Бретани.
Джанго сказал, что за ней надо присмотреть. Дескать, с ней случилось кое-что плохое, и будет здорово, если она поживет с ними – в тишине, покое, – пока прошлое не забудется. Что именно с Мари случилось, баро не сказал. Она из Магуса, она в беде и ей надо помочь – этого достаточно. Правда, Мари не сказала своего сословия и вообще не показывала ничего удивительного, кроме почти полного незнания устройства Магуса. Может быть, ее сил хватит хотя бы на десять лишних минут?
Они спустились вниз, Этьен взял вилы и пошел проверять периметр. Он как раз направлялся в кухню, пересекал большой зал и встал как вкопанный, когда его окатило синим светом.
Мари сидела возле светильника в одиночестве – все остальные уже лежали вповалку там, где их застал обморок. Она придвинулась к артефакту вплотную, скрестила ноги и обхватила его ладонями.
Синее пламя билось о крышку, скручивалось водоворотами, лизало прозрачные стекла. Пламени было тесно.
Мари подняла глаза, робко улыбнулась:
– Так хорошо?
Этьен бросился к окну, заглянул сквозь небольшую щель между досками. Перевертышей не было в саду!
– Да, – сказал он, – да, так хорошо!
Глава тридцатая
– Нет, и еще раз нет! – воскликнул Мимир. – Ничто из материи этого мира не в силах повредить фоморам, Теодорус. Я думал, ты умнее. Пламя фоморов разрывает связи между частицами бытия, любое вещество этого мира превращается в пену первотворения, возвращается в изначальное состояние, в котором его можно превратить во что угодно – хочешь слиток золота, облако газа, глыбу камня, кусок дерева. Плоть мира для фоморов была как глина для скульптора, они лепили из нее все, что хотели.
– А если истощить ее силу? Обрушить скалу, засыпать градом, залить это пламя морем? У нас есть Океан Вероятности, воды всех времен, мы можем затопить ее…
– Если пламя фоморов разгорелось, то любая материя лишь будет подпитывать его. Ты подожжешь море, ты разожжешь мировой пожар.
– Как же туата выковали эти мечи? – задумался Теодорус.
– Туманные клинки Гоибниу… – Мимир протянул руку, и на ладонь ему спустилась книга, открылась на нужной странице. – Ты ведь помнишь бога-кузнеца, оставшегося в Скрытых землях?
Теодорус взглянул на гравюру:
– Не помню. Мы с родителями как раз переезжали на Альбион, я владыками туата не интересовался.
– Клинки Гоибниу выкованы из металла и времени, в каждом скрыто мгновение будущего. Фоморы живут вне времени, и его прикосновение для них губительно. Такие клинки наперечет. Аодх-Ветер владеет одним. Туата сами не сумели бы создать подобное, они не в ладах с временем. Есть предания, что им помог Первопредок.
– Великий Змей? – изумился Теодорус. – Я думал, это сказки. Бабушка мне на ночь рассказывала…
Тролль шумно вздохнул:
– Нет сказки, лепрекон, в которой не было бы скрыто зерно истины. Я думал, ты…
– … умнее, да, – отмахнулся Додейкант. – Но если использовать не материю? Свет, огонь, холод?
– Все это тоже виды материи, энергия перетекает в материю, материя есть преобразованная энергия, – глаза Мимира сверкнули. – Все есть одна и та же сила, из которой соткан ковер этого мира. Теодорус, ты хотя бы человеческие учебники по физике почитал.
– Но мир отвечает нам и людям Магуса. Он живой.
– Ничто не может одолеть пламя фоморов, – устало сказал Мимир. – Рано или поздно миньон пробьет Кольцо Магуса и Башня Дождя рухнет. В пределах этого мира нет субстанции, способной противостоять им. Если бы сохранилась часть того пространства, которое было до возникновения времени, еще до рождения фоморов, возможно, это могло бы помочь. Но как отыскать подобное, я не ведаю. Прости, Тео, мне надо заняться библиотекой.
Мимир поднялся – под потолок. Теодоруса давно отвлекал шум, но только сейчас он поднял голову. Великое переселение книг творилось в библиотеке Башни Дождя, сотни томов, фолиантов, брошюр покидали насиженные места, кружились по колодцу главного зала, составлялись в длинные вереницы – строго по алфавиту. Катились стеллажи с каталогами, и рвались с цепей запретные книги.
В центре главного зала зиял провал, который будто засасывал книги, бумажный водоворот медленно, неостановимо вращался в главном зале.
– Может быть, она не доберется до нижних ярусов кладовых Сатыроса, – глухо сказал тролль. Он погладил пролетавшую книгу по корешку, та затрепетала страницами. – Бедняжки. Там темно и сыро. А видел бы ты тамошних крыс!
Теодорус спустился по лесенке с высокого табурета, который Мимир приберегал для него. Сидя на нем, он был почти на одном уровне с троллем, сидящим на полу.
– Марко бы нашел выход, – убежденно сказал он. – Значит, и мы можем.
– Марко Франчелли уже сделал все, что мог. Дальше мы идем сами.
– Значит, Аодх владеет одним из клинков Гоибниу… – Теодорус пощипал бородку, взялся за табличку.
– Что ты задумал?
– Воевать, – пожал плечами лепрекон и исчез.
Мимир только покачал головой, хлопнул в ладоши, и книжный смерч закружился быстрее.
– Торопитесь! У нас мало времени!
Глава тридцатая первая
– Неужели вы не можете достать одного грифона?! – Аурин Штигель отшвырнул бинокль, Гай едва уклонился.
– Сэр, его пули не берут! Я сам лично попал в него не меньше пяти раз из «Берты», – Гай покачал снайперской винтовкой. – Без толку.
– А беспилотники?
– Он их сбивает.
– Чем?!
Гай с грустью подтащил разбитый аппарат, с трудом вытащил стальной арбалетный болт:
– Этим, сэр.
Штигель с ненавистью посмотрел в небо. Проклятая тварь, проклятый циркач. Развлекается. Сафари устроил. Поле было усеяно исковерканными телами, застывшими в обратной трансформации – еще одно неучтенное действие новой формулы Келлера. Прежде, когда перевертыша убивали в зверином облике – это редко, но случалось, – при смерти он возвращался в человеческую форму. Однако эти, новые, не возвращались или возвращались частично. Изломанные, обгоревшие тела, полузвери-полулюди, схваченные рукой смерти. Если бы Дикая Гильдия пряталась, как прежде, это обстоятельство сильно бы озаботило Аурина. Но укрыть Стаю в несколько сотен особей невозможно, они уже вышли из тени, и обратно их не загнать. Никому, тем более одному-единственному человеку Договора!
– Опять их цирковые трюки, – сказал Аурин. – У него должен быть предел. Используйте все стволы. Когда смогут подойти вертушки?
– Я запросил штаб-квартиру, там были… не очень довольны, – замялся Гай. – Сами же знаете, Гильдия не располагает значительными воздушными силами…
Аурин повернулся, верхняя губа у него подрагивала:
– Кого ты запросил? Ты потревожил покой Старших Братьев?
– Но использование вертолетов… я по протоколу… – Гай попятился.
Тень прошла над ними, злой клекот прозвенел в небе, и перевертыши невольно пригнулись – хотя наблюдательный пункт был устроен довольно далеко от поля боя, под ветвями большого дуба, сверху еще слой армированного оптического камуфляжа: заметить их без спецсредств было просто невозможно. Но кто знает этих циркачей?
«Надо было взять две бронемашины. – Мысли Старшего Брата метались по кругу, как загнанный олень в кольце волков. – ПЗРК, пулеметы, еще орфистов… К черту все, он уничтожает мою Стаю!»
Грифон реял над полем, и вниз летели серебряные стрелы – о, этот циркач знал, как убивать перевертышей, раны от злого серебра этих стрел не заживали, и счастлив был тот из братьев, кого стрела убивала сразу. Но Стая рассыпалась, забилась под деревья, укрылась в лесу, схоронилась в оврагах и канавах, Стая отступила! Мыслимое ли дело – перед лицом одного человека, пусть даже верхом на грифоне! Но Аурин видел, что он творил, – молнии били с неба, пузыри огня вздувались на израненной земле, не оставляя ничего, кроме оплавленной до стекла, хрустящей под ногами корки. Это оружие не из этого мира, это дар Авалона, оружие эльфов. Аурин совершил ошибку, он выступил со слишком малыми силами.