— Теперь поведёшь на торг в Кулево не вола, а ретивого коня. Смотри, однако, уздечку не отдавай.

Как задумал Крабат, так и сделал. Обернулся ретивым конём, копытами бьёт, шея крутая, бока серебром отливают. Не конь, а загляденье!

Добрался отчим до Кулева. Купцы, завидев коня, толпой его окружили. Спорят друг с другом, цену набивают. Пока купцы меж собой бранились, какой-то почтенный старик с седой бородой всех растолкал и кинул хозяину кошель с золотом. Никто и опомниться не успел, как вырвал он из рук отчима уздечку, вскочил на коня и ускакал.

Отчим кричит:

— Отдай уздечку! Без уздечки конь продаётся!

Да куда там! Скрылся из глаз старик, только облако пыли клубится.

А был это не простой старик — смертный Крабатов враг, чернохолмский мельник.

Натерпелся тут Крабат и страху, и боли. Гнал его старик по полям и лесам, по кустарникам и терниям, плетью нещадно крутые бока хлестал.

Наконец прискакали они к закопчённой кузне на краю какого-то села. Спрыгнул чернокнижник с коня, привязал его к коновязи и говорит кузнецу:

— Конь у меня молодой, ни разу не кованный. Подкуй его раскалёнными подковами.

Удивился кузнец, пожалел коня, да смолчал: кто скрипача нанял, тот и музыку заказывает. Пожал плечами и сказал:

— Входи, пан, в кузницу, выбери сам подковы.

А пока чародей с кузнецом подковы выбирали, конь повернул голову и сказал Кузнецову парнишке, что рядом крутился:

— Сними с меня узду через левое ухо!

Послушался мальчик, снял узду. Только снял и рот от изумления открыл — исчез конь, будто в воздухе растаял. А над головой парнишки жаворонок звонкую песенку запел.

Вышел из кузницы чернокнижник, глянул на коновязь — нет коня! Услышал жаворонковы переливы — мигом понял, в чём дело. Стал ястребом; взвился выше жаворонка. Но жаворонок сложил крылья и пал камнем вниз, прямо в глубокий колодец. Нырнул в тёмную воду, оборотился серебристой рыбкой. Ястреб в небе кругами ходит, хочет в колодец броситься, да не может: как раз в ту пору молодая девушка над колодцем, наклонилась воды набрать. А рыбка подпрыгнула, сделалась золотым колечком, и наделось то колечко на палец девушке. Девушка обрадовалась, залюбовалась колечком, домой спешит матери похвастаться.

Вдруг, откуда ни возьмись, стал перед ней старик с белой бородой. Просит продать колечко, улещает девушку, серебро и золото ей сулит. Она и слышать не хочет, так ей колечко понравилось. А силой взять чародей не может: как над материнской любовью нет ему власти, так и над девичьим сердцем.

Вошла девушка в дом и скоро назад вышла с фартуком, полным зерна — кур кормить. Незаметно соскользнуло с её пальца колечко и упала на землю зёрнышком. А злодей чернокнижник тут как тут, петухом среди кур красуется, землю гребёт, наставил клюв, чтобы то зёрнышко склевать. Мигом зёрнышко лисом обернулось. Схватил лис петуха острыми зубами и разорвал в клочья. Вот и конец пришёл колдуну с Чёрного Холма.

Потом рассказывали люди, что в тот день, в тот час занялась мельница огнём, костром вспыхнула, дотла сгорела. А Мельниковы ученики, все одиннадцать, по белому свету разбежались-рассеялись.

Ну, а Крабат к матери и отчиму вернулся. С той поры в их доме во всём удача была. Землицы прикупили, скотинку завели.

Крабат во всём отцу с матерью помогал.

Пас однажды молодой Крабат на лугу стадо свиней. А мимо ехал король Саксонский Август Сильный в золочёной карете. И что тут Крабату на ум пришло, только выстроил он всех свиней в ряд и дал им команду. Стали свиньи, как одна, на задние ноги, словно свечки, и все королю честь отдали. Остановил король карету, за бока от смеха схватился. Хохотал, хохотал, а потом велел Крабату стать на запятки кареты и повёз его к себе во дворец. Не долго думая, пристроил он его поварёнком на королевскую кухню, да и забыл про парнишку — мало ли у короля дел?!

Повара, само собой разумеется, не спросили, нужен ли ему поварёнок, да ещё такой, который всюду суёт свой нос. Невзлюбил повар Крабата.

Король Август Саксонский весёлый был человек, любил гостей, любил пиры задавать.

Как-то назвал он к себе разных вельмож на обед. Королю веселье, а повару королевскому хлопоты. Суетится он, цыплят жарит, тесто на клёцки режет. Забот невпроворот. И тут подвернулся ему под горячую руку парнишка, юный Крабат. Ни в чём тот не провинился, а получил такую затрещину, что искры из глаз посыпались. Ясно, не мог Крабат такое даром спустить.

Вот настал час обеда. На серебряных блюдах под золочёными крышками несут слуги кушанья. Приподняли крышку с блюда с жареными цыплятами, а оттуда поскакали по столу проворные лягушата. Открыли блюдо с клёцками, а там вместо клёцок улитки ползают. А что ещё увидели вельможи в своих тарелках — тьфу! — они не вспоминают, и мы не станем.

Все за столом словно окаменели. Король в гневе хватил кулаком по столу, велел привести повара на расправу. Клялся, божился повар, что нет тут его вины. Да король и слушать ничего не хотел, кричит одно: дать негодяю пятьдесят ударов плетью! А повар своё: ни сном, ни духом не повинен, как такое случилось — не знает, не ведает.

Тут вдруг припомнил король деревенского парня-штукаря с его свиньями. Захохотал, отпустил повара с миром и кликнул Крабата. Глянул на лукавую его ухмылку и пуще засмеялся. Куда и гнев пропал! Бросил ему три золотых монеты и велел убираться прочь.

Крабат не печалился, эта беда ему волос не побелила.

Да не долго ему пришлось дома погостить. Однажды ночью, как водилось в нашем отечестве, явились саксонские гвардейцы, оцепили деревню, а когда рассвело, похватали молодых парней и забрали в солдаты. Ну, и Крабат среди тех парней оказался. Надели на него мундир, мушкет в руки сунули и зачислили в дрезденский пехотный полк.

А на ту пору саксонское королевство вело войну с турками. То одни верх берут, то другие, — переменчиво военное счастье! И случилось так, что сам король Август Сильный попал к туркам в плен. Приставили к нему турки стражу, глаз не спускают ни днём, ни ночью.

Саксонские генералы растерялись, от войска позор скрыли. Засели в шатре, держат совет, как короля вызволить, что придумать — не знают.

Вдруг откинулся полог шатра, явился молодой мушкетёр и говорит:

— Как ни судите, как ни рядите, а без меня вам не обойтись.

— Пошёл вон! — кричат генералы.

А Крабат, — вы уж, верно, догадались, что это был наш Крабат! — смело дальше речь ведёт:

— Мы с королём старые знакомцы. Если я его не вызволю, никто не вызволит.

Переглянулись генералы — делать нечего, приходится соглашаться.

— Ладно, дозволяем тебе, поступай как знаешь. А не освободишь короля, не сносить тебе головы на плечах.

— Моя голова крепче вашей к шее привинчена, — дерзко ответил Крабат, повернулся к генералам спиной и вышел из шатра.

— Эй, — закричал он зычным голосом, так что эхо отдалось по всему лагерю, — подать мне самого лучшего коня!

Подали коня. Крабат вскочил на него и поскакал.

Только лагерь из глаз скрылся, взвился конь в воздух, полетел, как копьё, пущенное сильной рукой.

По земле бы скакать да скакать до турецкого обоза, где король Август в плену томился. А тут и часу не прошло, как очутился Крабат на месте.

Туркам он не виден, а королю открылся. Король его сразу признал:

— Не ты ли тот свинарь-штукарь, что повара чуть под плетине подвёл?

— Так точно, ваше королевское величество, я самый.

— Выходит, ты прискакал со мной горький плен делить?

— Никак нет, ваше королевское величество. Хочу с вами сладкую свободу делить. Прыгайте скорее на коня, держитесь покрепче за полы моего мундира да ничему не дивитесь, ни о чём не спрашивайте.

Послушался король простого солдата, ухватился за полы его мундира, как дитя за юбку няньки. Крабат гикнул на коня, и конь взвился в воздух.

Только тут турки спохватились, что знатного пленника не устерегли. Вот сейчас был здесь, сидел пригорюнившись на походной скамеечке… Скамеечка стоит, а пленника нет. И стража ничего не видела, не слышала… Ох, не обошлось это дело без колдовства! Вспомнили турки, что у них при войске свой колдун есть. Призвали его, велели пленника хоть под землёй, хоть над облаками разыскать и обратно доставить.

А король Саксонский, и правда, повыше тучи, пониже облака со своим солдатом летел. Несутся, несутся, вдруг Крабат говорит:

— Оглянитесь, ваше величество, мне оглядываться не положено. Нет ли за нами погони?

Король Август сказал:

— Никого за нами нет. Только какая-то птица чёрной точкой виднеется.

— Ох, ваше королевское величество, это и есть погоня! Не уйти нам, тяжело коню двоих нести. Оглянитесь опять, не настигают ли нас?

Король Август отвечает:

— Уже разглядеть можно! Это большой ворон с железным клювом, с когтистыми лапами. Вот-вот мне в плечи вцепится.