Паруса крепкие, ветер попутный — доплыли до острова. А княжна, что там жила, уже навстречу ладье служанку послала, узнать — кто такие, послы с дарами или купцы с товарами пожаловали. Чародей служанке говорит:

— И послы, и купцы, и с дарами, и с товаром. Что тут есть — всё продаётся-дарится. Пусть лишь княжна сама придёт, выберет, что приглянется.

Спустилась княжна по крутой тропинке, на ладью взошла. Тут у неё глаза, и разбежались. Серьги, кольца да браслеты примеряет, золотом шитые шали на белые плечи накидывает. Обо всём на свете забыла, не заметила, как ладья тихо от берега отчалила. А когда опомнилась, уже и острова почти не видно, далеко отплыли. Всплеснула княжна руками.

— Обманул ты меня! Говорил, выбирай, что любо, а сам везёшь неведомо куда.

— Не обманываю тебя! — чародей отвечает. — Твой выбор ещё впереди. Не век же тебе в девицах на острове сидеть. Есть два жениха, вот тебе и выбирать.

И принялся ей рассказывать всё с самого начала до нынешнего дня. Ну, мы про то всё сами знаем. Княжна слушает, а нам ни к чему.

Говорит чародей, с княжны глаз не сводит. Красавица она, каких земля ещё не рождала. Лицо белое, щёки румяные, глаза, что небо, синие, в золотой косе ясный месяц блестит.

Кончил рассказ чародей, княжна заговорила, ровно ручеёк зажурчал:

— Что ж тут выбирать. Не хочу я за мальчишку, ведьминого сына, идти, хочу за твоего короля.

— Хорошо ты рассудила, — сказал чародей, — да есть ещё сила у мальчишки. Тут женскую хитрость надо, мне самому его не одолеть. Выведай, где его мощь спрятана, тогда мы и сами уцелеем, и коня-солнышко уведём.

А уж берег близко. На берегу мальчишка-король скачет, от радости руками плещет, хохочет. Как сошла с ладьи княжна, он с ней игры затеял, в прятки, жмурки играл, наперегонки бегал. Устал наконец, прилёг отдохнуть. Княжна подле него села.

— Весело с тобой, — говорит, — да и боязно. А если обидеть меня кто захочет?! Как ты, такой маленький, меня защитить сможешь?

— Ты со мной ничего не бойся. Ту силу, что от матери-ведуньи мне досталась, не потаю, чародей отнял. А ту, что от отца, великого волшебника, осталась, никто не отнимет. Надёжно она спрятана.

Княжна головой качает.

— Не поверю, чтобы сила отдельно от человека хранилась. Обманываешь ты меня.

Вскочил мальчишка, рассердился, глазами сверкнул, ногой топнул.

— Так слушай же! — кричит. — Вон гора, поросшая лесом, стоит. На той горе под вершиной златорогий олень пасётся. В олене — златокрылая утка, в утке — золотое яйцо, в яйце — золотая игла. Та игла и есть моя сила. Веришь ли мне теперь?

— Верю, верю, — княжна ласково говорит. — Поспи, подремли, я тебе песенку спою.

Крепко уснул мальчишка-король, а княжна слово в слово всё чародею пересказала.

Чародей мешкать не стал, отправился к вершине горы. Подкрался к златорогому оленю, мечом ему голову отсёк. Вылетела из оленя златокрылая утка, золотое яйцо на лету выронила. Упало яйцо, разбилось, выпала из него золотая игла. Поднял её чародей, на ладони подержал, задумался. Как быть? Пополам переломить — тут и смерть королю-мальчишке. Вспомнил он, как мальчишка звонким голосом смеялся, как по песчаному берегу прыгал и бегал, и жалко ему стало молодую жизнь обрывать. И отломил он у иглы только острый кончик.

Спустился чародей вниз, к замку. Глядит — княжна годовалого младенца нянчит, ходить учит. А он гукает, пузыри пускает.

— Что ж нам теперь делать с ним? — спрашивает княжна чародея.

И тут подходит к ним старая женщина. Взяла ребёнка, к сердцу прижала, баюкает, сыночком называет. Смотрит чародей — ведьма это, королевская мать. Да она и не она: была раньше злая, страшная, а теперь с лицом приветливым, с ласковыми руками.

— Ну вот, — говорит чародей княжне, — всё и сладилось. Сама она подобрела — верно, и сына второй раз вырастит добрым человеком. А нам пора в путь-дорогу.

Отпер он конюшню, вывел коня наружу. Княжна так и ахнула — средь солнечного дня второе солнце засияло. А конь-солнышко копытами бьёт, вольной воле радуется. Сел чародей на коня, княжну перед собой посадил, и отправились они через семь государств в своё королевство.

Ехали они долго, а мы скажем коротко: проехали все семь государств и добрались наконец до того места, где свет с мраком мешался.

Тут кто-то коня под уздцы схватил. Смотрит чародей, а это слуга. Он слугу спрашивает:

— Почему к королю не пошёл, что здесь делаешь?

А тот, глазом не моргнув, отвечает:

— Да неохота было с белым светом расставаться, в темноте блуждать, к королю ни с чем возвращаться. Теперь-то я с честью вернусь, коня-солнышко за уздечку приведу.

Усмехнулся чародей.

— Хитёр же ты! Ну да ладно, веди коня!

Так и вступили они все в королевство тьмы, в царство мрака. Разом всё кругом осветилось, травы зазеленели, цветы расцвели, птицы запели. Со всех сторон люди сбегались, славу кричали чародею.

И король на белом коне прискакал. Не знает, на кого первого смотреть, кому больше радоваться, — то ли коню-солнышку, то ли красавице княжне, что на том Коне сидит.

А красавица засмеялась звонко и говорит:

— Что же ты мне руку не подашь, с седла сойти не поможешь?

Протянул король не одну, а обе руки, бережно княжну снял. Отколола тут княжна свой месяц ясный из косы и королевскому белому коню на лоб прикрепила.

— Пусть теперь, — говорит, — днём солнце сияет, а ночью месяц светит, как во всех других краях водится.

Ну, дальше и рассказывать нечего, радость и веселье в королевстве царили. Времени не теряли, сыграли пышную свадьбу. Король слугу богато наградил за храбрость да верную службу. Слуга чародею подмигнул, монетами позвенел и довольный восвояси отправился.

А чародею король сказал:

— Бери что хочешь, хоть полцарства себе возьми. Но чародей только головой покачал:

— Нет, король, на что мне полцарства. Есть у меня мой домик, есть книга. Весь свой век я её читал, а теперь довелось увидеть, как сбылось написанное. Пойду ещё почитаю — может, и ещё что-нибудь сбудется.

Поклонился королю и молодой его жене и ушёл. Говорят, и по сю пору ту книгу читает, букву за буквой, слово за словом, лист за листом.

Жил в предгорьях Карпат бедный крестьянин. Стоял его дом на склоне холма, на краю долины. Да и не дом вовсе, а так — маленькая халупа, тёмная и тесная. Зато у пана помещика, что жил на другом холме, на другом краю долины, дом был на сто комнат, потолки высокие, с лепными узорами.

Поле у крестьянина с лоскутное одеяло, камней больше, чем земли. Зато у пана поля еле за день на коне обскачешь. Правда, крестьянин и не пробовал панские поля мерять. Не его же они, да и коня у него не было. Это пан целый табун держал, а у крестьянина одна коровёнка — и то хорошо.

Паслась однажды коровёнка обочь его поля на меже, повернула глупую рогатую морду в сторону панских полей, знай себе траву щиплет.

И надо же, как раз в ту пору пан решил на коне объехать свои владения. Увидел коровёнку разгневался. Не побрезговал чистыми панскими руками схватить с земли прутик и перегнать скотинку к своему стаду.

Что делать крестьянину?! Пошёл к помещику свою коровёнку вызволять.

— Так и так, пан помещик, — говорит с поклоном, — корова моя не виновата, и я не виноват. Паслась она на меже, а межа ничья.

— Если межа ничья, значит, наполовину моя, — отвечает пан. — А твоя корова как раз с моей половины траву щипала. Значит, и корова наполовину моя. Да ведь корову пополам не разделишь, — выходит, и вся корова моя!

— Как же это, — попробовал спорить крестьянин, — межа-то ничья…

— Что ты заладил, — рассердился пан, — ничья, ничья…

— Да я хоть десять раз готов повторить то же самое! — заупрямился крестьянин.

— Ну, и я повторю десять раз свой ответ! — закричал пан. Хлопнул в ладони, кликнул слуг и велел дать крестьянину десять ударов палкой.

И вернулся крестьянин домой без коровы, с битой спиной. Жена причитает:

— Ох, горе нам, горе!. Без коровы совсем с голоду пропадём!

— Ничего, жена, не горюй. Я ещё с ним потягаюсь.

— Где беднякам с богатым паном тягаться! — вздыхает жена.

— А я до самого короля дойду. Жалобу ему подам.

— Как ты жалобу напишешь? Ты же грамоте не обучен.

— Вот посмотришь! — сказал крестьянин.

Взял он большую доску, гладко её обстругал и стал острым ножом вырезать свою жалобу.

Три дня трудился. Вырезал панское поле и своё вырезал, а между ними межу. Панский дом на сто комнат и свою халупу. Ясное дело, вырезал корову с рогами и хвостом и свой спор с паном. А сбоку сделал десять зарубок — десять палочных ударов, что его спина вытерпела.

Жена мужа похвалила, потом пригорюнилась.

— Я-то понимаю, — сказала. — А вот поймёт ли король?