— Значит, он гнал ласку от аббатства. И догнал, несмотря на стрелу в боку. Убил и сел, подставив меч солнцу. Древний сигнал для товарищей, чтобы нашли и помогли. Но никто не пришел, и он умер, сжимая в лапах меч Мартина… А как к нему меч попал? — Командор нагнулся, пытаясь взять меч. — Да-а, Бурак, точно, это настоящий воин. Мне у него и у мертвого меч не отнять. — Командор поднатужился. — Во имя всех водоворотов и водопадов, живой он, живой!

Таг приподнял голову, полуоткрыл глаза:

— Юска… в покое…

И снова уронил голову.

— Ребята, делаем носилки… Пояса, дротики… — захлопотал Бурак. — Не теряем времени, во!

— Юска… — Командор провел лапой по усам. — Видал я этих Юска… Воры и бандиты. Но там сплошь хорьки, горностаи, крысы. Как туда выдра попала? А у него такая же татуировка на морде…

К зайцу пришло второе дыхание.

— Пусть он хоть от носа до хвоста разрисован, ему помощь нужна. И что в аббатстве происходит, мы тоже не знаем. Может, они в осаде.

И они продолжили путь. Тага несли восемь мощных воинов. Он лежал на носилках, не приходя в сознание, сжимая меч Мартина, и не чувствовал толчков и тряски от быстрого шага соплеменников.

Нимбало возвращался по дну канавы, устало опираясь на топор, как на палку. Услышав окрик, он перехватил топор в боевое положение.

— Стой, кто идет?

— Нимбало-Убийца, так что поберегись.

Дрогг протянул лапу, помогая мышонку выбраться из канавы.

— Вылезай, друг. Ну как, повезло тебе с крысой?

— Повезло, — буркнул Нимбало, вылезая из канавы. — Крысе зато очень не повезло. Больше этот бандит никого не убьет.

— Нимбало, а где твой друг? — спросил Эгберт, подошедший к ним с зажженным фонарем. — Он погнался за лаской, и больше мы его не видели. А у него ведь меч Мартина.

— Не беспокойтесь, Таг нас сам найдет, — небрежно бросил Нимбало, опершись на топор.

— Эй, с фонарем! — послышалось из темноты. — Эгберт?

Подошла команда выдр. Заяц набросился на Дрогга с вопросами:

— Как у вас дела в аббатстве? Проблемы, во?

Дрог дернул иглами:

— От нечисти-то мы избавились. Этот Нимбало и его друг, выдра по имени Тагеранг, прогнали да побили всю нечисть. Но Креггу нашу эти бандиты успели ранить, плоха Крегга очень. А вы не видели эту выдру геройскую, Тагеранга?

— Вот ваш Тагеранг, — указал Командор на носилки, которые выдры держали на весу. — Мы нашли его возле убитой ласки. Ранен тяжело, но живой. И меч он сберег.

Нимбало подбежал к носилкам:

— Таг, Таг, это я, Нимбало… Очнись, друг!

Таг не шевелился.

Бурак снова заторопился:

— Давайте, побыстрее несите его в аббатство. Надо спасать храбреца. Этот парень, Нимбало, пусть идет с ним.

Главные ворота были все еще открыты. Филорн и Хорг дежурили у входа в крепость, держа в лапах фонари. Обратив внимание на обеспокоенную физиономию выдры, Хорг предложил:

— Вы устали, мэм, пройдите в сторожку, подкрепитесь, выпейте чаю. Если что случится, я вам сообщу.

Филорн улыбнулась и покачала головой:

— Нет, Хорг, я останусь здесь. А вот вам стоит сходить в сторожку, отдохнуть и подкрепиться. Идите, идите. Я прекрасно справлюсь здесь.

— Что ж, мэм, спасибо вам. Сезоны, сезоны берут свое, — кряхтел старик, направляясь к сторожке.

Филорн поплотнее запахнула платок на плечах. Эта татуированная выдра… Голос ее, манера двигаться… Брат Хобен видел, что выдру ранили стрелой… Серьезна ли рана? Заботы не отпускали Филорн.

— Эй, на воротах! Ба, да это милая Филорн встречает нас!

Филорн узнала голос Командора и выбежала навстречу. В слабом свете фонаря она различила силуэты выдр Командора и членов поисковой группы.

Когда они вошли в здание, Филорн держала лапы Тага в своих, а Нимбало поддерживал голову друга. Заглянув в лицо Филорн, он заверил ее:

— Таг мой друг, и я не дам ему умереть.

Кроты уложили на полу Большого зала матрацы и подушки.

— Осторожно, осторожно опускайте, не стукните его…

Мгера подошла к матери:

— Кто это, мама? Весь татуированный и раскрашенный…

Филорн притянула дочь ближе:

— Всмотрись, дитя… Ты увидишь что-то знакомое в этих чертах.

— Папа… Это папа?

Филорн не ответила. К удивлению Мгеры, она запела, лаская лапы Тага, сомкнутые на рукояти меча:

Очень давно не слышала Мгера, как мать поет колыбельную. А Филорн все пела и поглаживала большие, грубые лапы. И тут лапы расслабились и потихоньку разжались. Нимбало убрал меч, а на открывшейся лапе Тага обнаружилось пятно, четырехлепестковый цветок.

— Я почувствовала это, как только увидела его вчера. Мой сын и твой брат, Мгера, вернулся домой.

Мгера прикоснулась к лапе с отметиной и воскликнула:

— Дейна!

— Дейна? — Нимбало почесал нос. — Так он больше не Тагеранг?

— Дейна, и только Дейна, — улыбнулась мышонку Филорн.

— Гм-м… — Нимбало примерялся к новому имени. — Я, например, Нимбало-Убийца. Может, назовем его Дейна Злодейный или там Дейна-Дьявол… Дейна-Демон… Как-нибудь повнушительней.

— Я всех попрошу, чтобы тебя называли Нимбало-Балаболка, если не перестанешь болтать глупости.

— Ладно, ладно, молчу, пусть будет просто Дейна.

Появилась сестра Алканет. За ней несли котелки с горячей водой, мази, травы и перевязочные материалы. Сестра осмотрела и очистила рану. Вид у нее был озабоченный.

— Стрела вошла глубоко. Удалить наконечник я не смогу. Но Дейна силен и живуч, он выживет и с оставшимся в теле наконечником.

— Прошу прощения, мэм, но Рукки Гарж сможет вылечить Дейну. Никто не вылечит выдру лучше, чем старуха Рукки.

Сестра Алканет поморщилась:

— Рукки Гарж — это легенда, которую выдры передают из поколения в поколение. Нет на свете никакой Рукки.

— Я слышала, что Рукки давно умерла, — вырвалось у Филорн.

Командор усмехнулся и показал на свой хвост:

— Еще крошкой я поранил хвост. На нем оставался глубокий шрам. Сможет кто-нибудь найти сейчас след этого шрама? Я иногда посещаю Рукки и варю ей острый суп из раков. Она мне вроде бабушки. Х-хо, крепкая старушка!

— Если она вылечит мне сына, я буду каждый день варить ей суп. Я ей отдам все, что у меня есть, — пообещала Филорн.

— Это все ни к чему, а вот побрякушки всякие она очень любит. Как сорока, тащит все, что блестит.

— Вот что я нашла в канаве. — Филорн сунула лапу в карман передника. — Может быть, ей понравится.

— Да она запоет и запляшет, когда его увидит, — заверил Командор, осматривая нож Сони Рата.

— Тогда надо доставить Дейну к Рукки! — нетерпеливо воскликнула Мгера.

— Да, конечно, — согласился Командор. — Но Рукки живет одиноко, у нее свои причуды и капризы. Никого, кроме выдр, не лечит, да и тех по просьбе лишь нескольких доверенных выдр. Ну, по моей тоже, к счастью. Я уж ее упрошу. Мы Дейну туда доставим, там за ним проследим, весточки вам тоже передавать будем. А вам с мамой и здесь дела хватит, так?

— Да, Командор, — согласилась сестра, как всегда, сурово поджав губы. — Крегга очень плоха. Наконечник я удалить смогла, но лучше ей не стало. Она хочет вас видеть, Мгера. Да и брат Бобб без Филорн не обойдется. Я прошу вас остаться.

Филорн до того удивилась, что сестра Алканет кого-то о чем-то просит, что не смогла возражать.

— Что ж, мы так долго не знали, что Дейна жив… Теперь мы знаем это и потерпим еще немного. Правда, Мгера?

— Да, мама. Надеюсь, он скоро к нам вернется.

На этот раз для Тага смастерили более прочные и удобные носилки, от которых Нимбало не отходил ни на шаг. Командор приблизился к нему и негромко спросил:

— Ты собрался с нами?

— Я должен сопровождать друга. А что, есть возражения?

— Я не могу этого запретить. Но, видишь ли, если Рукки увидит с выдрами еще какое-нибудь существо, она отвернется от нас и даже не посмотрит на твоего друга, в каком бы состоянии он ни был.

Нимбало чуть не заплакал:

— Но мы с Тагом так долго были вместе… А сейчас вы его заберете. Что я без него буду делать?

Мгера взяла мышонка за лапу:

— Ты дождешься его возвращения здесь, в аббатстве. Тебе у нас будет хорошо. Мы живем здесь как дружная семья.

Мгера не знала, что сказала запретное слово.

— Не говорите мне о семье, — огрызнулся Нимбало. — Я не хочу жить ни в какой семье.

Командор с выдрами отправились в путь, а Филорн применила другую тактику уговаривания.

— Я еще не встречала воина, который страдал бы отсутствием аппетита. Приглашаю вас прогуляться на кухню, Нимбало-Убийца. Лучше нашей пищи вы нигде не найдете.

Мгера направилась к постели Крегги. Так как отнести барсучиху наверх никто не смог, ее устроили тут же, под гобеленом с портретом Мартина Воителя. Почуяв приближение Мгеры, Крегга слабо улыбнулась: