— Слушаю, вождь!

— Повар пусть несет завтрак для двоих. Грувена сюда.

Грувен привык спать долго, он еще зевал, появившись в палатке Рогана. Не выказывая презрения к лентяю, вождь кивнул:

— Сядь, Грувен Занн. Ешь и отвечай на мои вопросы. Правду говори.

Грувен принялся за кашу с морскими раковинами, приготовившись врать напропалую.

Роган вообще к еде не прикоснулся.

— Где ты убил Тагеранга? Назови место.

— У старого лагеря.

— Но ты говорил, что голову туда принес. Откуда?

Грувен принялся долго и медленно запивать еду, обдумывая ответ.

— Ну да. У старого лагеря я его выследил. Шел за ним три дня. Убил и вернулся к старому лагерю, посмотреть, может, кто вернулся. Никого там не оказалось, и я выкинул голову.

— Ну-ну. Потом обнаружил наши следы и пошел по ним. А почему не заметил этих следов раньше?

— А, да… — Грувен проклинал себя за ошибку, лихорадочно ища ответ. — Ну, я ведь не кого-нибудь выслеживал, а Тагеранга. Остальное тут забудешь, пожалуй.

— Пожалуй. Ладно, наелись, пошли.

— Куда? — удивился Грувен.

—' В старый лагерь. Голову искать.

Недожеванная пища во рту Грувена как будто превратилась в золу. Он едва нашел в себе силы кивнуть.

Оставив на месте охрану, Роган Бор повел стаю в старый лагерь. Грувен шел под надежной охраной. Точнее, его вели.

Прекрасным осенним утром Хорг и Хобен работали в Большом зале. Они ремонтировали окна, разбитые камнями осаждавшей аббатство нечисти. Хорг придерживал стремянку, а брат Хобен вставлял в витраж тщательно подобранный и подрезанный кусок хрусталя и заполнял шов свинцом. Закончив работу, они сложили стремянку и подмели осколки.

Из кухни прискакали Брогл и Фавилла. Они помахали старикам лапами: — Привет! Старик Хорг тоже замахал им лапой.

— Если вы наружу, не хлопайте дверью. Дайте окну осесть.

Белки осторожно закрыли дверь и понеслись в сад.

— Смотри, красота какая! — восторгалась Фавилла. — Золотые и красные листья, желтые груши, розовые яблоки. А вон аббатиса. Мгера, привет!

Мгера стояла возле яблони позднего сорта с несколькими малышами. Она помахала лапой друзьям, а малыши не отрывали глаз от дерева. Только Трей прижал лапу к губам:

— Ш-ш-ш! Мать-настоятельница Мгера велела не прыгать и не топать. Яблоки сами должны падать, когда созреют.

Фавилла и Брогл подошли к группе.

— Это игра? — спросила Фавилла у Фигл. — А нам можно?

Фигл кивнула.

— Кто увидит, как падает яблоко, получит приз.

В этот момент яблоко сорвалось с дерева и упало Броглу на макушку.

— Я увидел, я, я! — завопил ежонок Вегг.

— А я почувствовал, — потер голову Брогл.

Мгера чуть не опрокинула Фавиллу и весьма несолидно для матери-настоятельницы понеслась к дверям аббатства.

— Мама, мама! Падают! Падают! — кричала она на бегу.

За ней, смеясь, крича и толкаясь, побежали малыши.

Первой в кухню ворвалась Мгера. Она с трудом удержала равновесие. Филорн подхватила ее, но их обеих чуть не сшибли с ног ворвавшиеся за Мгерой малыши.

Трей вскарабкался на лапы Мгере, перескочил к Филорн и завопил:

— Филорн, мэм, осенние яблоки падают!

Мгера поддержала Филорн, но Трей по инерции сорвался и плюхнулся головой в пирог.

— Хорош, хорош, — приговаривал брат Бобб, под смех малышни выуживая ежонка из пирога.

Блек и Слек плескались в пруду. Заметив приближение Филорн и Мгеры, они вылезли на берег и вежливо махнули хвостами.

— Осенние яблоки начали падать, я сама видела, — сообщила Мгера. — Что нужно делать?

— Только ждать, — вздохнула Слек. — Мы будем следить со стены, не сомневайся. А ты занимайся своими делами. Как что заметим, сразу дадим вам знать.

— Спасибо, Слек, но мы пойдем на стену с вами.

— Не надо этого делать, — возразила Блек. — Командор вряд ли нас за это похвалит. Стену уж оставь нам.

— Командора я беру на себя, — заверила Мгера. — Мы идем с вами. Мама, скажи Фавилле, чтобы нам туда носили еду, и попроси кротоначальницу прислать одеяла для всех.

Одеяла на крепостную стену принес Гундил. Он вручил Мгере мягкое розовое.

— Хурр, мать-настоятельница, это для тебя. Я уж тут побуду с вами.

— Спасибо, Гундил. Извини, что у меня в последнее время для тебя остается так мало времени.

Гундил потерся головой об ее лапу:

— Хурр-хурр, дела аббатства, понятно, понятно. Ничего, потом легче будет и время найдется.

Мгера хлопнула лапой но одеялу, приглашая крота сесть рядом.

— Вот уже немножко нашлось. Что это у тебя?

Гундил вытащил книжку аббатисы Песенки, завернутую зелеными полосками.

— Хурр, плохо у меня с чтением, мать-аббатиса. А послушать люблю. Кроты любят слушать, когда им читают, хурр.

Мгера сняла полоски с книги.

— Откуда начнем чтение? И перестань называть меня матерью. Мгерой меня зовут, ты ведь не забыл?

— Не-ет, не забыл, — расплылся Гундил в улыбке. — С начала начнем, хурр.

И Мгера прочла первую строку:

— «Я, Песенка, мать-настоятельница аббатства Рэдволл, оставляю эти записки для того, кто займет мой пост после меня.

Скромность — обязательное свойство настоятеля аббатства;

терпение — обязательное свойство настоятеля аббатства;

мудрость — обязательное свойство настоятеля аббатства;

понимание — обязательное свойство настоятеля аббатства;

доброта — обязательное свойство настоятеля аббатства;

сила — обязательное свойство настоятеля аббатства…»

Мгера хлопнула по непробиваемому рабочему когтю крота.

— Вот они все, эти основные «осны». А дальше — смелость, сочувствие, справедливость, решимость… список длинный, все читать?

Гундил в ответ царапнул лапу Мгеры — нежно, чтобы не повредить.

— Ххурр… только последнюю строчку. Она мне больше всех нравится.

Мгера заглянула в самый конец.

— «Я выбираю в настоятельницы Мгеру», — прочитала она каракули, резко отличающиеся от аккуратного почерка Песенки.

Со своего наблюдательного поста они хорошо видели надгробие Крегги. Мгера посмотрела туда.

— Представь себе, сколько усилий приложила Крегга, чтобы это написать. Смотри… — Она выбрала одну из полосок. Тем же почерком написанные буквы ЯВВНМ. — Эту полоску я должна была найти последней… Не плачь, друг, Крегге бы это не понравилось.

— Но Крегга такое чудесное существо… Хурр. Жаль, что ее больше нет с нами.

Рукки Гарж и Командор сидели рядышком на берегу. Целительница стукнула суковатой палкой по валуну.

— Хах-х, Дейна, зверь здоровый, здесь, здесь сядь.

Дейна повиновался и терпеливо сидел, пока она скребла и мяла его физиономию.

— Ну, малец, — обратилась она к Командору, — глянь теперь.

Командор посмотрел на морду Дейны, протер глаза, снова посмотрел. Схватил его голову двумя лапами, ощупал, обнюхал…

— Рукки, королева, не поверил бы, если б не увидел. Ни следа ведь не осталось, ни отметинки! Это чудо!

— Хи-и, хи-и… — Древняя старуха застеснялась, как девочка. — А покажи нам, где у тебя родинка была, Дейна.

Дейна протянул Командору правую лапу. Лапа как лапа, никаких отметок, вся темная.

— Но ведь… — Командор поскреб хвост. — Чтоб мои усы утонули, вот ведь, а?! Дейна, друг, как это она сделала, а?

Бывший Тагеранг и сам смотрел на свою лапу, как будто ее впервые увидел.

— Не знаю, Командор. Я ведь спал почти все время. Но когда не спал, жгло как огнем, и лапу и морду.

Рукки хлопнула его по лапе палкой.

— Хах-х, зато теперь не болит.

— Совсем не болит! — И Дейна с силой хлопнул лапами.

Старая колдунья треснула Дейну палкой в грудь, туда, куда вошла стрела. Дейна даже не дрогнул.

— Никаких заплат, все новое, — похвасталась старуха-целительница. Она указала палкой на валун: — Вон тот.

Дейна обхватил валун лапами и легко зашвырнул на середину потока. Брызги упали на сидящих на берегу. Рукки вытерла морду и указала на воду:

— Положи на место.

Дейна нырнул и появился с валуном.

— Хах-х, сильный, сильный речной пес.

Она велела Дейне присесть рядом. Командор одобрительно хлопнул его по плечу:

— Ведь расскажешь — не поверят!

— Спасибо, Рукки, ты спасла мне жизнь! — Растроганный Дейна полез к целительнице с объятиями.

Она встретила его палкой:

— Не прикасайся ко мне! Никто не смеет до меня дотрагиваться. Иди в пещеру, вытащи из стены свой нож и проваливай.

Обиженный Дейна стоял, опустив голову и лапы. Вредная старуха похлопала его по хвосту палкой:

— Хи-хи-хи-их-х-х! Но возвращайся, когда научишься варить суп лучше, чем Командор. Рукки тогда рада будет тебя увидеть.

Два дня и три ночи держали вахту на крепостной стене сестры-выдры Слек и Блек, Филорн с Мгерой. Иной раз все население толпилось на стене, за исключением брата Бобба и поваров, занятых на кухне. Здесь пели песни и слушали легенды, здесь делились новостями и играли дети. Малышне не смог испортить настроения даже строгий надзор сестры Алканет, настоявшей на том, чтобы детишек связали веревкой. Иначе обязательно свалятся, уверяла Алканет.