И Черепаха спела:
Рядом львёночек лежит
И ушами шевелит.
Только я всё лежу
И на львёнка не гляжу.
— Какая красивая песеня! — сказал Львёнок. — Ну просто замечательная песня! А теперь покатай меня, а?
Он прыгнул Черепахе на спину, и она покатала его по пустыне. Они плюхнулись в озеро, и Черепаха покатала его по воде.
— Ай-яй-яй! Ух ты! — кричал Львёнок.
— А ты придумаешь завтра новую песню? — спросил Ррр-Мяу, когда они расставались.
— Конечно! Приходи завтра! — сказала Черепаха.
И Львёнок пошёл домой, напевая:
Носорог-рог-рог идёт,
Крокодил-дил-дил плывёт…
Он шёл и по дороге всё время думал: как это всё-таки можно — спать с открытыми глазами и в то же время ещё петь песни?..
Глава вторая,
в которой оживает бревно
Хорошо, прохладно ночью в пустыне! Львёнок шёл вдоль реки, глядел на далёкие звёзды, пел песню, которую придумала Черепаха, и вдруг споткнулся.
— Ой, бревно! Сяду-ка я, передохну.
И сел.
А бревно разинуло зубастую пасть и заскрипело:
— Хе-хе!..
— Что? — Львёнок отпрыгнул.
— Хе-хе… Ты — кто? — скрипнуло бревно.
— Я — Львёнок Ррр… — начал было Львёнок. — Я…
— Что пел?
— Песню.
— Сам… придумал?
— Нн-нет, Черепаха! Я иду, а она — поёт! Я подкрался! А она — про меня петь стала! А вы — кто?
— Хе-хе!
— Вы — Хе-хе?
— Хе-хе! — сказало бревно. — А про меня не спела?
— Про Хе-хе? Нет. Про меня, про Крокодила, про Носорога и про…
— А про Крокодила — что?
— Про Крокодила? Про Крокодила — вот! — и Львёнок сел на песок и запел, и ему снова стало весело и хорошо, как было, когда они пели с Черепахой:
Крокодил-дил-дил плывёт…
— Хе-хе!.. — довольно хехекнуло бревно. — А ещё?
— А больше — всё.
— А про тебя?
— Ой, про меня много! — сказал Львёнок. — И как лежу, и как на солнышко гляжу, и как ушами…
— Хе-хе!.. Про тебя — много, а про меня — плыву. Я что же, лежать не умею?
— Умеете, Хе-хе.
— Ты чего дразнишься?
— Я не дразнюсь, — сказал Львёнок. — Вы же сами сказали — Хе-хе. Разве вы… не Хе-xe?
— Хе-хе…
— Ну вот!
— Послушай, Львёнок…
— Меня зовут Ррр-Мяу.
— Послушай, Ррр-Мяу, у тебя бабушка есть?
— А что?
— А кем она тебя пугает, когда ты, хе-хе… безобразничаешь?
— Крокодилом.
— Вот я Крокодил и есть!
И бревно разинуло пасть и схватило бы Львёнка, если бы он не отпрыгнул в сторону.
— Ах ты так? — закричал Львёнок. — Кусаться?
Но Крокодил на него уже не глядел. Он грозил кому-то в темноту и кричал:
— Ну, я тебе покажу, старая калоша, про кого сколько петь! Вот погоди — поймаю — сразу узнаешь, про кого — и лежу, и гляжу, и на солнышко, а про кого — только плыву и ни капельки! Запомнишь Крокодила!
И он сполз к реке, и страшные крокодильи глаза, светясь изнутри недобрым светом, уплыли вниз по течению.
«Крокодил! Это же — Крокодил! — сообразил Львёнок. — А грозился он — Черепахе! Надо завтра сказать ей: „Не подходи к воде — я видел Крокодила!“»
И Львёнок, пригорюнившись, сел на песок и стал думать, почему этому зубастому бревну не понравилась их с Черепахой песня?
Глава третья,
из которой мы узнаём, что носороги не глухи к искусству
Но побыть одному Львёнку не удалось. При свете звёзд он вдруг увидел что-то большое и тёмное.
Это большое и тёмное приближалось.
— О! Здравствуйте! — сказало большое и тёмное. — Я — Носорог!
— Хе-хе… — от неожиданности хехекнул Львёнок.
— Что вы сказали?
— Мы? — Львёнок оглянулся. — Мы… ничего.
— О, вы не думайте, что мы, носороги, глухие к искусству! Это бегемоты толстокожие, а мы… Вы так чудесно пели! Как вас зовут?
— Нас? — Львёнок снова оглянулся. — Я — Львёнок. Меня зовут Ррр-Мяу.
— Какое звучное имя!
— Я пел песню. Её сочинила Черепаха. Хе-хе…
— Что-что?
— Это так… От Крокодила осталось. В зубах завязло.
— От Крокодила? — Носорог оглянулся. — Завязло? А где Крокодил?
— Хвостик такой, ну… довесочек… — и Львёнок сам не понял, как у него снова выскочило: — Хе-хе…
— Вы съели Крокодила?
— Да нет, я…
— Боже мой! Такой молодой, почти ребёнок, а уже — съел Крокодила!
Носорог огляделся по сторонам.
— Нет-нет, это невозможно! Вы… вы… вы — герой!
— Я тут — один, — сказал Львёнок, оглядываясь и не понимая, кого Носорог назвал героем.
— Один, и съел Крокодила! Непостижимо! О, теперешние молодые Львы! Они покажут пожилым обезьянам, крысам, быкам и собакам! О! Это кошки с раздувающимися, как паруса, усами!
— Кошки? — чуть не поперхнулся Львёнок. — Хе-хе…
— О, не перебивайте меня! — Носорог встал на задние лапы. — Когда я услышал вашу песню, я так и понял: идёт победитель! Кто может встать рядом с маленьким Львом? О, только испытанный в боях Носорог!
— Вы?
— Я!
— А Черепаха поёт про вас в песне, — сказал Львёнок.
— Про меня? В песне? Немыслимо! Невероятно! Так не бывает! Про меня? В песне?
— Да.
— Так спойте же скорее! Теперь я понимаю, что не зря жил!
— Вот слушайте!
Львёнок сел на песок и запел:
Крокодил-дил-дил плывёт…
— Это — про Крокодила, которого вы съели.
— А дальше — про Носорога, — пояснил Львёнок.
— Пойте же, пойте!
— Носорог-рог… — начал было Львёнок, но вдруг забыл, что же делает Носорог. — Нет, не помню…
— О-о-о! Вспомните!
— Там сперва про Крокодила, а потом… про… Нет. Сперва про вас…
— Ну! Ну! Это будет единственным оправданием носорожьей жизни!
— Вы… Вы… — Львёнок даже зажмурился, чтобы лучше вспомнить. — Вы, кажется… идёте…
— О, всю жизнь! Иду и иду, иду и иду…
— Да, точно! Вот!.. Нет, не помню… Утром! Встретимся утром! У меня сейчас голова болит! А утром проснусь и вспомню!
И Львёнок убежал.
А Носорог, оставшись один, снова поднялся на задние ноги и, обратив печальные глаза к звёздам, произнёс:
— Про меня — в песне! Ты, говорит, идёшь! А ведь как верно: иду и иду, иду и иду… Немыслимо! Вот она сила искусства!
Глава четвёртая,
в которой Крокодил съел песню, а Черепаха подумала, что Львёнок испугался и убежал
На следующее утро очень грустная Черепаха лежала на берегу реки, ждала Львёнка и сочиняла для него новую песню. Песня — не складывалась.
«Как же так? — думала Черепаха. — Вчера получилась такая замечательная песенка, а сегодня…»
У Черепахи очень болела голова, слова не шли, мысли путались, и от этого всего было почему-то грустно-грустно.
Лижет жёлтую волну
Голубой песок, —
подбирая слова, мурлыкала Черепаха.
Ей представилось, что вот неслышно подкрадывается Львёнок, кладёт ей на висок свою прохладную лапу, и лапа эта колышется у виска рыжей океанской волной.
Положи мне лапу, Львёнок,
Прямо на висок.
«Фу-ты! — чуть не плюнула Черепаха. — Что мне только в голову лезет!»
Какое-то предчувствие томило Черепаху. Но мелодия выходила такая грустная, и ей вдруг стало себя так жалко, что она закрыла глаза и, почти не думая о словах, стала петь дальше:
Голова болит, болит,
Рядом Львёночек стоит,
Как ладошкой океана,
Лапой шевелит…
А в это время из-за куста высунул голову Крокодил.
«Хе-хе! — подумал он. — Надо подкрасться, чтобы меня не заметили». — И пополз.
Голова болит, болит… —
пела Черепаха, не замечая Крокодила. И вдруг — услышала еле слышное хехекание:
— Хе-хе!..
— Это ты, Львёнок? — не открывая глаз, спросила Черепаха.
— Угу, — и Крокодил разинул страшную пасть.
— Ой! Что это? — только и успела вскрикнуть Черепаха, а Крокодил уже поглаживал себя лапой по животу и ласково говорил, подражая голосу Львёнка:
— Как ты себя чувствуешь, Большая Черепаха?
— Львёночек, где ты? Я ничего не вижу!
— Я здесь, здесь! — голосом Львёнка сказал Крокодил. И пробормотал: — Тута! Хе-хе.
— А почему я тебя не вижу? — Черепаха не могла понять, где она.
— А ты открой глаза, Черепаха!
— Открыла!
— Посмотри налево!
— Ничего не вижу!
— Посмотри направо! — а сам подумал: «Мне бы в цирке работать — с детства на разные голоса могу…»
И — засвистел соловьём.
— Темно здесь… Ты где, Львёночек?
— Будет, будет кричать-то! — Крокодил перестал свистеть. — Это я — Крокодил!
— А где Львёнок?
— Был. Убежал.
— За подмогой, — вслух подумала Черепаха.
— Что? Что ты сказала?
— Нет, я ничего…
— Тогда давай пой! Да чтоб не только плыву, хе-хе, а ещё и лежу, и бегаю, и черепах глотаю. Поняла? Всё-всё, чтоб со всех сторон, как положено!
— Для этого ты меня проглотил?