– Домовой?! – проговорила Марианна. – И давно вы тут поселились?

– Лет этак две тысячи назад, когда на этом месте воздвигли покои первого Деда, – отвечал человечек. – Так что я, почитай, был тут всегда.

– Как же так вышло, что я вас никогда не видела? – спросила Марианна.

Человечек поднял на нее глаза – большие, сияющие и полные зеленой грусти.

– Ах, мисс Марианна, – молвил он, – зато я вас видел. Столько всего навидался за долгие-долгие годы, сидя в заточении в толще стены, – пока ведунья принцесса Ирэн не выпустила меня.

– Как… под бежевой краской? – похолодела Марианна. – Вас Бабка заточила?!

– Не она. И не просто под краской, и было это давным-давно, – отвечал домовой. – В те времена, когда сюда явился благочестивый народ. И тогда их жрецы объявили, что и я, и все мое племя – неугодная Богу нежить, и наслали заклятия, чтобы заключить нас под замок – всех нас, и в домах, и в полях, и в лесах, – а всем сказали, что мы ушли навсегда. Хотя, прошу отметить, я никогда не мог взять в толк, как эти благочестивцы, с одной стороны, верят, что Бог сотворил все, а с другой стороны, обзывают нас неугодными Богу – однако вот же! Так все и вышло. – Он развел длинными руками и пожал остренькими плечиками. После чего поклонился Марианне, а потом повернулся и поклонился Муру. – А теперь прошу меня извинить, любезные ведуны, полагаю, Джейн Джеймс уже ждет меня с обедом. А она не терпит, когда я вхожу сквозь кухонную стену. Придется идти через дверь.

Мур и Марианна, пораженные и озадаченные, посторонились и пропустили домового. Он по-крабьи засеменил в кухню. Потом испуганно обернулся:

– Вы ведь оставили немного печенья, да?

– Конечно, целую большую жестянку! – успокоил его Мур.

– А, тогда хорошо! – Домовой повернулся к кухонной двери. Открывать ее он не стал. На глазах у Мура и Марианны он прошел сквозь нее – совсем как Фундук при Марианне в Дроковом коттедже. Увидев это, Фундук возмущенно заерзал на руках у Марианны. Судя по всему, он считал, что подобное позволено только ему одному.

Мур с Марианной переглянулись, но что сказать, не знали.

Марианна подала голос, лишь когда они очутились в передней:

– Так ты придумал, как мне быть с Бабкой?

– Да… кажется, да, – отозвался Мур, отчаянно жалея, что ему не пришло в голову ничего лучше. – То есть, по-моему, я знаю, у кого тебе спросить. Я в лесу видел одного человека, который, наверное, сумеет тебе помочь. Страшно мудрый.

У Марианны сжалось сердце, надежды ее рухнули.

– Какой человек? В каком лесу? – недоверчиво спросила она.

– Он правда очень мудрый! – в отчаянии зашептал Мур. – По-ведунски! И у него единорог.

Марианна подумала и решила, что Мур ее не обманывает. Если так, единорог все меняет. Вот, оказывается, на свете есть домовые – так почему бы не быть и единорогу? Единорог нарисован на гербе Пинхоу, так что вполне можно рассчитывать, что он окажется на ее стороне, разве нет? А у них – у самой Марианны и у Пинхоу с Фэрли – все так ужасно запуталось, что любые средства хороши, стоит попробовать.

– Ладно, – кивнула она. – Где мне их искать?

– Я тебя отведу, иначе никак, – ответил Мур. – Там по дороге какой-то непонятный барьер. Хочешь, пошли прямо сейчас.

– Да, если можно, – сказала Марианна.

Они вышли за дверь и увидели возле оранжереи мистера Адамса – тот стоял рядом с Саламином, обняв его за шею, а кругом растекался густой аромат мяты. Прямо два голубка, не без ревности подумал Мур. А потом присмотрелся к мистеру Адамсу и понял, что, помимо предков-гномов – а может, и домовых, – у мистера Адамса есть и пресловутый ведунский дар, и немаленький. Еще бы мистер Адамс не подружился с Саламином – ведь и Саламин был ведун.

Однако мистер Адамс, как бы славно он ни проводил время с Саламином, был только рад вернуть его Муру и отправиться обедать.

– От работы в саду разгорается аппетит, тут и спорить нечего, – словоохотливо сообщил он. – С тех пор как я сюда перебрался, постоянно есть хочется, в жизни так не было!

Он все болтал и болтал. Болтал, пока помогал Муру подсадить Кларча в седло Саламину. Болтал, пока проверял подпругу. Болтал, пока тщательно отчищал лопату. Болтал, болтал, болтал – и так, болтая без умолку, и ушел через арку в дом и скрылся за дверью кухни. Было слышно, как он открыл ее и тут же начал болтать с Джейн Джеймс. Едва дверь закрылась, как Марианна украдкой сунула Фундука в живую изгородь.

– Беги домой, в Дроковый коттедж, – велела она. – Дорогу ты знаешь.

– Неприятно! – пожаловался Кларч с седла.

Мур понимал, что Кларчу неудобно, но все равно сказал:

– Сам виноват. Не надо было за мной увязываться. Ходишь ты медленно, за нами не успеешь, так что сиди и терпи, а я сниму тебя, когда найдем дорогу.

Они с Марианной двинулись в путь – Мур вел Саламина в поводу – через стриженую лужайку к сирени на дальнем конце. Там они нашли расшатанную калиточку, через которую вошел Мур. Она была вся в зеленой плесени и едва не разваливалась от старости, и, чтобы открыть ее, пришлось хорошенько налечь.

– А я и забыла про нее, – проговорила Марианна, когда они вышли в прозрачный шелестящий лес. – Дед прозвал ее своим тайным запасным выходом. Куда нам?

– Думаю, прямо, – сказал Мур.

Никаких тропинок в лесу не было, но Мур сосредоточился на том, что было вокруг того барьера, и решительно повел Марианну вглубь леса, через гряды опавших листьев, мимо терновника и сквозь густой орешник, все глубже и глубже в чащу деревьев. Иногда Саламин волок его сквозь подлесок силой: лес очень волновал коня, ему хотелось скинуть Кларча и пуститься вскачь. Бедного Кларча трясло, качало и подбрасывало, ему стало неприятнее прежнего.

– Слезть! – упрашивал он.

– Скоро, – отвечал ему Мур.

Барьер – довольно-таки неожиданно – поджидал их на том конце зарослей остролиста. Он тянулся в обе стороны, насколько у Мура с Марианной хватало глаз, ветхий, ржавый, затянутый вьюнком. Марианна глядела на него в изумлении:

– Что это? Я его никогда тут не видела!

– Наверное, не знала, что высматривать, – сказал Мур.

– Прямо помойка, – сказала Марианна. – Вьюнки, крапива и колючая проволока. Кто его поставил?

– Не знаю, – ответил Мур. – На самом деле он состоит из чар. Как ты думаешь, у тебя получится помочь мне убрать его? Так, как я в прошлый раз пролез, Саламину не пройти.

– Попытаться можно, – отозвалась Марианна. – Скажи только как.

Мур немного подумал и наколдовал себе ближайшую бельевую веревку из Ульверскота. На веревке оказались чьи-то кальсоны на прищепках, так что Мур с Марианной еле сдержались, чтобы не расхохотаться в голос. А сдержались они потому, что оба побаивались, как бы громкий смех не призвал того, кто построил этот барьер. После этого они говорили вполголоса – так, на всякий случай.

Марианна аккуратно сняла с веревки кальсоны и сложила их стопкой под ближайшим деревом, а Мур привязал оба конца веревки к задней части седла, закрепив для надежности комком густого волшебства. Кларч приподнялся и с интересом смотрел, как Мур берет остальную веревку и накидывает петлей на зазубренный верх барьера. И тут оказалось, что Кларч очень помогает Муру. Почему-то оттого, что Кларч смотрел на барьер так пристально, Муру стало понятно, что барьер по большей части несуществующий. Он был сделан из двух кусков металлической сетки и одной полосы проржавелого железа плюс чары, чтобы все это заросло сорняками, а потом его волшебством растянули и превратили в нынешнюю длинную непреодолимую преграду. А значит, Муру надо было все точно рассчитать, иначе веревка проскользнет сквозь барьер и ослабнет.

– Спасибо, Кларч, – проговорил Мур.

Когда веревка надежно зацепилась за зазубренные ржавые железные пики по верху барьера, Мур закрепил ее там прямо-таки огромным бруском из колдовства. Дернул на пробу. Веревка держалась.

– Берись с той стороны и по команде тяни изо всех сил, – шепнул он Марианне и взялся за веревку с другой стороны.

– А с какими чарами тянуть? – уточнила Марианна.

– Да можно и без. – Мур не ожидал такого вопроса. Похоже, ульверскотское колдовство сильно отличается от волшебства кудесников. – Просто хорошенько представь себе, как барьер валится.

Марианна удивленно подняла брови, однако послушно взялась за веревку на своей стороне. Кошмар какая послушная, подумал про себя Мур. Он вспомнил, как Дженет как-то сказала ему самому, что он чересчур послушный.

И стал он таким, как позже понял, из-за того, что сестра вечно помыкала им. И тут Мур внезапно принял твердое решение рассказать Крестоманси о Марианне, невзирая на ее возражения.