Когда краски подсохли, все четверо очень старательно расписались под фотографиями. Потом на фанерку положили стекло, прошлись по краям клеем и скрепили получившуюся композицию по периметру четырьмя полосками плотной коричневой бумаги. Еще потом к обратной стороне фанерки приклеили красивую кружевную тесемочку, за которую ее полагалось подвешивать на стену — и подарок был готов.

Естественно, только после того, как все эти сложные операции были успешно завершены, дети обратили внимание на ужасную грамматическую ошибку в первой строке стишка. Вы-то, надеюсь, сразу же ее увидели и только из вежливости не стали протестовать. Но, как бы там ни было, работа была уже сделана, и переделывать ее всего лишь из-за одного дурацкого слова никому, конечно же, и в голову не пришло.

— Ну вот! — сказала Антея, бережно засовывая свежеизготовленный живописный шедевр под диван. — До тех пор пока клей не высохнет, у нас есть целая куча времени. Так что, Сирил, валяй, выкладывай свою идею!

Последовала долгая пауза.

— Ну так что? — не выдержал наконец Роберт. — Ты когда-нибудь соберешься рассказывать, что там у тебя на уме, или нет?

— Ну, в общем, дело обстоит так… — начал было Сирил, но вдруг снова замолчал.

— Как-как? — переспросила Джейн.

— Я не могу говорить, когда все меня постоянно перебивают! — возмущенно сказал Сирил.

Так что на некоторое время остальные трое умолкли, и Сирил, изо всех сил морща лоб и дергая себя за нос, принялся излагать свои соображения.

— На самом деле, — начал он, — я хотел всего лишь сказать, что все мы совершенно отчетливо помним о том, что с нами происходило в прошлом во время поисков амулета. И если бы мы его нашли, мы бы совершенно отчетливо помнили бы и об этом.

— Да, но ты же сам знаешь, что мы об этом совершенно отчетливо не помним! — сказал Роберт.

— Но мы должны помнить об этом в будущем!

— С какой это стати? — поинтересовалась Джейн.

— А с такой, — ответил Сирил, — что, если только Псаммиад не дурачил нас все это время, то нам нужно искать амулет не в прошлом, где мы о нем ничего не знаем, а в будущем — там, где мы прекрасно помним о том, где и как мы его нашли.

— Понятно, — сказал Роберт, который на самом деле ничего не понял.

— А мне так не очень, — сказала Антея, которая на самом деле была очень близка к пониманию. — Будь другом, Синичка, повтори еще разок!

— Если, — очень медленно начал Сирил, — мы отправимся в такой момент будущего, в котором нам будет известно о том, где мы нашли амулет…

— Но ведь сначала его нужно найти! — перебила его Джейн.

— Тсс! — зашипела на нее Антея.

— Тьфу ты, черт! — выругался Сирил, а потом, взглянув на изрядно озадаченные лица остальных, вновь начал объяснять, на этот раз как можно яснее и подробнее. — Если мы будем продолжать поиски амулета, то наступит такой момент, когда мы наконец найдем его. Так вот, с этого момента и до конца жизни мы будем помнить о том, как мы его нашли. Стало быть, нам просто надо отправиться в такое время, когда мы уже будем помнить об этом, и… э-э-э, все вспомнить! А потом можно будет вернуться назад и отыскать амулет в том месте, на которое нам укажут наши же воспоминания.

— Ясно! — воскликнул Роберт, до которого на этот раз и впрямь дошло (до вас, надеюсь, тоже).

— И мне ясно! — сказала Антея, которая на самом деле уже давно обо всем догадалась. — О, Синичка, какой ты у нас умный!

— А что если амулет не умеет переносить людей в будущее? — вдруг поинтересовался Роберт озабоченным тоном.

— Не может быть, — твердо сказал Сирил. — Он просто обязан это делать, если, конечно, все эти разговоры про то, что время является медленной обструкцией — или как это там у Псаммиада? — соответствуют действительности. Как бы там ни было, а попробовать стоит.

— Но только давайте наденем самые лучшие вещи, — встрепенулась Джейн. — Вы же знаете, что говорят о прогрессе и улучшении людского благосостояния в будущем? Я вовсе не хочу, чтобы мы с вами выглядели замарашками на фоне тамошних щеголей!

— Хорошо, — согласилась с ней Антея. — По крайней мере, вымыться всем не помешает. Я, например, с ног до головы перепачкалась этим ужасным клеем.

Когда все четверо были начисто вымыты и одеты во все самое лучшее, что у них только нашлось, Джейн подняла амулет над головой.

— Мы желаем отправиться в будущее и увидеть целый амулет, после того как мы его найдем, — не очень складно, зато очень точно сказал Сирил, а Джейн произнесла слово силы. Затем все четверо прошли сквозь узорчатую арку прямо под безмолвные своды Британского музея. О том, что это был именно Британский музей, дети моментально догадались по обилию застывших неподалеку футляров для мумий. Кроме того, они сразу же увидели стеклянную витрину с амулетом. Амулет лежал на мягкой бархатной подушечке и на этот раз состоял из двух половинок — той, что висела на шее у Джейн, и ее близнецовой сестры, которую они безуспешно разыскивали в темных глубинах прошлого. Обе половинки были скреплены застежкой из какого-то красного камня, которая одновременно служила чем-то вроде шарнира.

— Ура-ура! — с энтузиазмом воскликнул Роберт. — Наконец-то мы его нашли!

— Нашли-то мы его нашли, — угрюмо сказал Сирил, — но как нам его оттуда вытащить?

— Вот черт! — сказал Роберт, вспомнив, к чему привели все попытки вавилонской королевы вынести из Музея принадлежавшие ей безделушки. А ведь тогда к ее услугам были огромные волшебные способности Псаммиада плюс ее собственный неотразимый темперамент. — Ну ладно, пусть мы не можем его взять, но зато мы можем вспомнить, где и как мы его нашли. Так ведь?

— Да что ты говоришь? — язвительно перебил его Сирил. — Может быть, тогда ты первый и начнешь вспоминать? Давай же, не стесняйся!

— Э-э-э… — сказал Роберт после продолжительной паузы. — У меня ничего не получается. Попробуйте лучше вы!

Но у остальных тоже ничего не вышло.

— Почему же мы не можем ничего вспомнить? — спросила Джейн.

— Ах, если бы только знать! — ответил Сирил нетерпеливым тоном. — Наверное, опять сработало какое-нибудь идиотское волшебное правило. Вот незадача! И почему только нас в школе вместе с математикой не учат волшебству! Или вместо нее. Тогда бы нам была хоть какая-нибудь польза от амулета.

— Интересно, насколько далеко мы забрались в будущее? — спросила Антея. — Музей, например, выглядит как в старые добрые времена, только в нем стало как-то посветлее и поуютнее.

— Давайте вернемся и снова попробуем сгонять в прошлое! — предложил Роберт.

— Послушайте! — прервала его Антея, и в голосе ее ясно читалась надежда. — Давайте спросим у служителей Музея, как сюда попал амулет! Возможно, они нам сразу же все и расскажут.

В зале с амулетом не было ни души, но в соседней галерее, где вдоль стен бесконечными рядами тянулись витрины с ассирийскими древностями, они повстречали приземистого и весьма добродушного с виду джентльмена в просторной голубой мантии и плотно облегающих ноги чулках.

— Смотрите-ка, у них ввели новую униформу! — обрадовалась Джейн. — Какая прелесть!

Когда дети осведомились у добродушного толстяка о происхождении амулета, он молча подвел их к витрине и ткнул пальцем в имевшуюся на ней табличку, на которой черным по белому было написано: «Из коллекции ***». Далее шли имя и фамилия ученого джентльмена, которого дети, ввиду своей вечной забывчивости и по его собственному предложению, называли просто Джимми.

— Нельзя сказать, что это нам как-то помогло, — сказал Сирил, — но все равно спасибо.

— А что это вы не в школе? — вдруг осведомился одетый в голубое служитель. — Надеюсь, вас исключили не на целый день?

— Нас вообще никто, никогда и ниоткуда не исключал, — ответил Сирил самым что ни на есть ласковым голосом.

— Гм, на вашем месте я бы никогда больше не стал так поступать, — строго заметил служитель, и по его ледяному тону дети поняли, что он не поверил ни единому их слову. Вам наверняка известно, что нет на свете ничего хуже, как общество человека, который не верит ни единому вашему слову.

— Еще раз спасибо за то, что показали нам этикетку, — сказал Сирил, и дети со всей доступной им быстротой выскочили на улицу.

Едва за ними закрылись двери Музея, как в лицо им ударило неистовое золото солнечных лучей, весело плясавших на фоне ослепительной лазури небосвода. Проморгавшись и прочихавшись, дети принялись осматриваться по сторонам. Как вы уже догадались, их взору предстала на редкость удивительная картина.

Дома, со всех сторон обступавшие Британский музей, бесследно исчезли, и вместо них, насколько хватало глаз, простирался великолепный сад с неимоверно ухоженными деревьями, цветочными клумбами и зелеными лужайками, на которых, кстати, не имелось ни одного из этих дурацких плакатов, которые на каждом шагу запрещают вам ходить по траве, обламывать ветки кустов и деревьев, а также рвать или просто нюхать цветы. Кругом виднелись удобные скамейки, тенистые, обсаженные розами беседки и прямые, как стрелы, аллеи, под увитыми плющом сводами которых собирали цветочную пыльцу неутомимые пчелы. Единственными звуками, нарушавшими томную тишину этого поистине южного полудня, были шепоты и всплески многочисленных фонтанов, стремивших свои прозрачные струи в роскошные белокаменные бассейны. То тут, то там из зеленой листвы высовывалось обнаженное плечо белоснежной мраморной статуи. И даже голуби, в прежнем изобилии сновавшие среди листвы деревьев или клевавшие что-то на гравии пешеходных дорожек, были не теми грязными и вечно голодными бандитами, что набрасывались на каждого посетителя музея, если у того в руке было что-нибудь хотя бы отдаленно напоминавшее кусок хлеба, но прекрасными, изящными и словно бы только что отлитыми из чистого серебра сказочными птицами будущего. На скамейках сидело довольно много разнообразного народу — в основном, взрослых мужчин и женщин, — а у их ног, на изумрудно-зеленой траве резвились маленькие дети, самому старшему из которых едва ли можно было дать три года. Самое интересное заключалось в том, что не только женщины, но и мужчины следили за детьми, нисколько не гнушаясь такой черной работой, как, например, перемена пеленок и все, что с ней связано.