Сельма Лагерлеф

Подменыш

Жила-была старая-престарая карга — троллиха; шла она однажды лесом с берестяным коробом на спине. А в коробе сидел ее большой и уродливый детеныш. Волосы тролленка походили на свиную щетинку, зубы были острыми-преострыми, как шило, а на мизинце — коготок. Однако троллиха считала, ясное дело, что пригожее ее детеныша на всем свете не найти.

Вскоре подошли они к такому месту, где лес чуточку поредел. Там проходила дорога, вся в ухабах, скользкая от оплетавших ее древесных корней, а по дороге ехали верхом крестьянин с женой.

Лишь только троллиха глянула на них, как решила шмыгнуть обратно в лес, чтобы люди не увидели ее. Но тут она заметила, что крестьянка держит на руках ребенка, и мысли троллихи тут же приняли другой оборот. «Давно хотелось мне посмотреть, может ли человеческий детеныш быть таким же пригожим, как мой», — подумала она и спряталась за большим ореховым деревом, росшим у самой обочины дороги.

Но когда всадники проезжали мимо, троллиха нетерпеливо высунулась чуть дальше, чем нужно, из-за дерева, так что лошади увидали ее огромную черную голову. Встав на дыбы, они в испуге понесли, чуть не выбросив из седел и крестьянина, и его жену. Те, закричав от страха, едва успели схватиться за уздечки и в тот же миг скрылись из виду.

Морда троллихи исказилась от досады, потому что она едва успела бросить взгляд на человеческого детеныша. Но тут же успокоилась, потому что ребенок лежал на животике прямо у ее ног.

Он выпал из материнских объятий, когда лошади стали на дыбы, но, к счастью, рухнул в высокую кучу сухой листвы и был цел и невредим. Он громко кричал, но, когда старая карга-троллиха склонилась над ним, он так изумился и отвлекся, что мгновенно смолк и протянул ручонки, желая вцепиться в ее черную бороду.

Совершенно ошеломленная троллиха стояла, разглядывая человеческого детеныша. Она смотрела на тоненькие пальчики с розоватыми ноготочками, на ясные голубые глазки и крошечный алый ротик. Все больше и больше удивляясь, ощупывала она мягкие волосики, гладила щечки ребенка. Она никак не могла взять в толк, что дитя может быть таким розовым, таким нежным и хорошеньким.

Мигом сорвав со спины берестяной короб, троллиха вытащила оттуда своего собственного детеныша и посадила его рядом с человеческим. И, увидав, какая громадная разница между ними, она, не в силах совладать с собой, громко завыла.

Между тем крестьянин с женой обуздали лошадей и вернулись, чтобы отыскать своего ребенка. Хотя троллиха слышала конский топот, но с места не сдвинулась, а так и осталась сидеть рядом с человеческим детенышем — все не могла наглядеться на него досыта. Однако, увидев крестьянина с крестьянкой, она тут же и решилась. Собственного детеныша оставила у дорожной обочины, а человеческого сунула в берестяной короб, взвалила на спину и побежала в лес.

В тот же миг прискакали всадники.

Чудесные люди были эти крестьяне, всеми уважаемые, богатые, и владели они большой усадьбой в плодородной долине у подножия горы. Женаты они были уже много лет, но детей у них, кроме этого ребенка, не было. Понятно, что они не чаяли найти сына.

Крестьянка на несколько лошадиных корпусов опередила мужа и первая увидала детеныша, лежавшего у дорожной обочины. Тролленок орал изо всех сил, призывая свою маму-троллиху. И уже по этому ужасному вою крестьянке следовало бы понять, что за дитя лежит на земле у обочины. Однако же она страшно боялась, что малыш разбился, и лишь подумала: «Слава богу, он жив!»

— Ребенок здесь! — крикнула она мужу и, соскользнув с седла, поспешила к тролленку.

Когда же к ним подъехал крестьянин, он увидел: жена сидит на земле, а лицо у нее такое, будто она глядит на ребенка и глазам своим не верит.

— Зубки-то у моего были вовсе не как шило, — рассуждала она.

А сама тролленка туда-сюда поворачивает.

— И волосики у моего вовсе не как свиная щетинка, — жаловалась она.

И в голосе ее все сильнее и сильнее слышался испуг.

— Да и коготка на мизинце у моего вовсе не было.

Крестьянин подумал, что жена его не иначе как ума решилась. Он быстро соскочил с коня и подошел к ней.

— Глянь-ка на ребенка и скажи, почему он такой чудной! — молвила крестьянка и протянула тролленка мужу.

Взял он детеныша из ее рук, но только глянул на него, как тотчас трижды плюнул, да и отбросил его от себя подальше.

— Да это же тролленок! — вскричал он. — Это — не наше дитя.

Жена крестьянина по-прежнему сидела у обочины. Была она не больно сметлива и не могла сразу понять, что же приключилось.

— Что ты сделал с ребенком?! — крикнула она.

— Да разве ты не видишь, что это подменыш? — спросил муж. — Троллиха подкараулила нас, а когда лошади понесли, украла нашего ребенка, а сюда подложила одного из своих троллят.

— Но где же мой сынок? — спросила жена.

— Он — у троллей, — ответил муж.

Тут только жена поняла, какая беда их постигла. Побледнела она, словно перед смертью, и муж испугался, что она вот-вот умрет.

— Наш ребенок, верно, где-нибудь неподалеку, — попытался он утешить жену. — Пойдем в лес, поищем его.

С этими словами привязал он к дереву лошадь. Жена поднялась было, чтобы последовать за ним, но заметила, что тролленок лежит на самой дороге и его в любую минуту могут растоптать лошади. Уж очень они тревожились оттого, что он рядом.

Одна мысль о том, чтобы коснуться подменыша, заставила крестьянку содрогнуться. Но она все же подвинула его чуть подальше в сторону, чтобы лошади до него не добрались.

— Здесь валяется погремушка, которая была в руках у нашего мальчика, когда ты уронила его, — крикнул крестьянин из зарослей, — теперь я знаю, я на верном пути.

Жена поспешила за ним, и они еще долго бродили по лесу в поисках ребенка. Но не нашли ни его, ни троллей. А когда сгустились сумерки, пришлось им назад к лошадям воротиться.

Жена плакала и ломала руки. Муж шел стиснув зубы и не вымолвил ни слова, чтобы утешить ее. Был он старинного, славного рода, что угас бы совсем, не родись у него сын. Вот он и гневался на жену за то, что она уронила на землю ребенка. «Уж ребенка-то ей следовало бы беречь как зеницу ока», — думал он. Но у него не хватило духу попрекать ее — видел, в каком жена горе.

Только он помог ей сесть в седло, как она вспомнила о подменыше.

— Что нам делать с тролленком? — спросила она.

— А куда же он подевался? — удивился муж.

— Он там лежит, под кустом.

— Хорошо бы он там и остался, — горько усмехнулся крестьянин.

— Надо бы нам все же взять его с собой. Нельзя ведь бросать его посреди дикой безлюдной пустоши.

— Нет, можно, — отрезал муж и вдел ногу в стремя.

Жена подумала, что муж вообще-то прав. Нечего им печься о троллевом отродье. Она пустила было лошадь вскачь, но не успела та сделать и нескольких шагов, как крестьянке стало невмоготу ехать дальше.

— Каким бы ни был тролленок, он детеныш, — сказала она. — Не могу я бросить его здесь, на съедение волкам. Подай мне малыша!

— Я этого не сделаю, — ответил муж. — Пусть его лежит, где лежит.

— Если ты не подашь мне его сейчас, то мне придется вернуться сюда за ним нынче же вечером, — молвила жена.

— Сдается мне, мало того, что тролли украли у меня дитя, — пробормотал крестьянин, — так они заставили мою жену повредиться в уме.

Но все же он подобрал детеныша и подал жене. Ведь он сильно любил ее и привык ей потакать.

На другой день все жители округи прознали про случившуюся беду, и все самые мудрые и сведущие поспешили в крестьянскую усадьбу, чтобы дать совет и наставление.

— Тот, к кому в дом попал подменыш, должен избить его толстой палкой, — сказала одна старушка.

— Зачем же так жестоко обходиться с ним? — спросила крестьянка. — Хотя он и уродлив, все же не причинил никому зла.

— Если тролленка бить до тех пор, пока не потечет кровь, примчится троллиха, бросит тебе твое дитя, а свое заберет с собой. Я знаю многих, кто вот так получил своих детей назад.

— Да, но те дети прожили недолго, — вставила другая старушка.

И крестьянка про себя подумала, что это средство — не для нее.

К вечеру, после того как она немного посидела одна в горнице с найденышем, она так безумно затосковала по собственному ребенку, что и не знала, как ей быть. «Может, все-таки сделать, как мне посоветовали?» — подумала она. Но так и не смогла решиться избить тролленка.

Тут же в горницу вошел крестьянин, в руках он держал палку и спросил, где подменыш. Жена все сразу поняла: он хочет последовать совету мудрых старушек и избить тролленка, чтобы получить назад свое родное дитя.

«Хорошо, если он это сделает, — подумала она. — Я такая глупая. Я никогда не могла бы избить невинного детеныша».