За пиром, за беседой всё царевич рассказал.

— Ох, не простое ты дело затеял! — сказал царь соколов. — И я с Баш-Челиком бился, двое суток сражался, а победы не добыл. Будто заколдованный этот Баш-Челик. Возьми лучше из моих кладовых драгоценных каменьев, сколько конь твой снесёт, и возвращайся домой.

Но царевич на своём стоит. Погостевал и распрощался по-доброму с сестрой и её мужем. Снова в путь пустился. За поясом у него теперь два пера — одно вороново, другое соколово.

Едет царевич и думает:

«Двух сестёр повидал — значит, и третью не миную!»

Поднялся на горный перевал. Тучи далеко понизу ходят, над головой небо ясное. Тут и увидел орлиный замок, где жила его младшая любимая сестра.

Она его издали с крепостной башни приметила. Вместе с мужем, царём орлов, встречать вышла.

Пожил, попировал у них царевич и прощаться начал. Царь орлов его удерживает:

— Знаю, знаю я Баш-Челика. Живёт он в глубоком ущелье. Как спустишься с перевала, так и начнутся его владения. Сам я силой с ним мерялся, да не берёт его ни меч, ни стрела, ни крепкий клюв, ни острый коготь, будто и нет на него смерти. Верно, спрятана она где-то, и пока той тайны не вызнаешь, не победить его. Лучше оставайся с нами.

А сестра-красавица обхватила его белыми руками, обнимает, не пускает.

Но царевич своё твердит:

— Сам я злодея выпустил, а он жену мою унёс. Моя вина — мой и ответ.

— Ну что ж! — сказал царь орлов. — Задуманное исполняй. Вот возьми моё перо — что с ним делать, сам знаешь.

Оседлал царевич своего вороного и поехал. Раньше всё в гору поднимался, теперь его путь вниз лежит, каменными осыпями, узкими проходами.

Вдруг споткнулся его конь, остановился. Глядит царевич — над ним скалистые стены поднимаются, перед ним глубокая пещера.

«Конь споткнулся — не будет удачи!» — подумал царевич. А всё-таки спешился и вошёл в пещеру. Тесный ход миновал и очутился в подземном дворце. Сияют стены самоцветами, хрустальные колонны высокие своды подпирают. А перед очагом сидит красавица, его дорогая жена, льёт горькие слёзы, руки ломает. Как увидела царевича, ещё горше зарыдала.

— Муж мой милый, зачем сюда пришёл?! Страшен и лют Баш-Челик. Меня не спасёшь и сам погибнешь.

— Если сделаешь всё, как я велю, не страшен нам Баш-Челик. Против женской хитрости и мужской силы и Баш-Челик не устоит. Разведай, где его смерть спрятана, где его погибель таится.

Высохли слёзы у королевны, спрятала она мужа, поджидает Баш-Челика.

Недолго и ждала. Скоро он домой пожаловал. Накормила она его, напоила; положила голову его себе на колени, гладит по волосам, приговаривает:

— Господин и повелитель мой, много у тебя силы, но врагов ещё больше. Как бы они тебя не одолели.

— Не бойся. В мече моя сила, а никто ещё из рук его не выбивал.

Взяла королевна меч и поцеловала. Засмеялся Баш-Челик:

— Неправду я сказал. Сила моя в копье, в бою я его крепко держу.

Королевна отстегнула шёлковый узорчатый поясок и обвила им копьё.

— Вижу, вижу, дорогая, что любишь ты меня. Никому не открывал я свою тайну, тебе одной открою. Того поразить можно, кто свою жизнь и смерть при себе носит. А моя смерть хитро спрятана. На вершине горы, что над нами вздымается, есть нора, а в норе — лисица, в сердце лисицы — утка, в утке — хорёк, а в том хорьке — моя смерть.

Царевич в потайном углу всё слышал, всё запоминал. Под конец не смог удержаться, ахнул от радости.

Тут Баш-Челик вскочил, королевну оттолкнул и закричал страшным голосом:

— С тобой, изменница, я после расправлюсь! А сейчас этим глупцом займусь. Выходи на бой, царевич! Раньше, чем ты до моей смерти доберёшься, я тебя, как комара, прихлопну.

Вышли они из пещеры, обнажили мечи. Сталь о сталь звенит, искры летят. То один наступает, то другой, ни один верх взять не может. Наконец изловчился Баш-Челик и выбил из рук меч у царевича, а свой ему в грудь вонзил.

Упал царевич на землю, чует — последние минуты приходят. Баш-Челик ему говорит:

— Одну жизнь из тех, что тебе подарил, я у тебя отнял. Две ещё остались. Вставай, дальше бейся!

Поднялся царевич, за копьё схватился. Теперь оба копьями бьются, один другого поразить старается. Царевич ударит — стальной наконечник будто от камня отскочит. Баш-Челик копьём царевича достанет — у того алая кровь из ран струится. Обессилел царевич, упал. А голос Баш-Челика над ним гремит:

— Вот и вторая дарёная жизнь кончилась.

— Зато третья осталась! — крикнул царевич и бросился на Баш-Челика.

Меч в стороне лежит — не достать, копьё сломано, но есть ещё сила в руках. Схватились врукопашную.

Сжимают друг друга в лютых объятиях так, что кости трещат. Гнут к земле, снова распрямляются. Долго бились, времени счёт потеряли. Начал слабеть царевич, иссякла его мощь. Схватил Баш-Челик его за горло, под себя подмял.

— Эх, — говорит, — жаль, что не могу тебя прикончить. Третью дарёную жизнь у тебя отнимаю, теперь береги ту, что от матери при рождении получил. Вставай, опять будем биться!

Не сразу царевич сумел подняться. Потом встал, шатаясь, выхватил из-за пояса три заветных пера и прошептал:

— Горите ясным огнём, синим пламенем!

Вспыхнули перья, как царевич приказал. А Баш-Челик это увидел и взревел так, что эхо раскатилось по горам, лавины с вершин сорвались, горные потоки вспенились. Налетел он на царевича, размахнулся мечом и разрубил его пополам.

В этот миг потемнел ясный день, солнце тремя чёрными тучами закрылось. Это три обещанных крылатых войска летят на помощь. Да поздно! Лежит царевич бездыханный. Королевна из подземного дворца выбежала, рыдает-причитает, мужа оплакивает.

А Баш-Челик? Баш-Челик, увидев несметную силу, что на него войной идёт, так подумал:

«Убить не убьют, да и я их не одолею. Лучше спрячусь в пещеру, скалой вход привалю. Там они меня не достанут».

И кинулся в пещеру. Да так спешил, что прекрасную королевну позабыл с собой унести.

Отделились от пернатых туч царь воронов, царь соколов да орлиный царь. Увидели мёртвого царевича, заклекотали горестно. Тут королевна сказала им:

— Братья мои названые, отомстите за моего мужа. Пусть сгинет Баш-Челик, чтобы духу его злого на земле не осталось!

И поведала им Баш-Челикову тайну, что от него самого вызнала.

— Отомстим! — поклялись зятья в один голос. Крылатому воинству своему велели выход из пещеры стеречь, а сами поднялись вровень с самыми высокими вершинами. Осмотрел всё кругом ворон — никого, ничего не увидел.

Тогда взвился сокол ещё выше, повис на широких крыльях посредине между небом и землёй и зорким глазом всё вокруг окинул. Да ничего, никого не увидел.

Тут взмахнул орёл могучими крыльями, взлетел к самому солнцу и оттуда на землю посмотрел. Сразу приметил на вершине горы лисицу, что меж кустов притаилась. Сложил крылья и пал камнем вниз. Острыми когтями схватил он лисицу и вырвал из её груди сердце. А из сердца лисы шестикрылая утка вылетела, низко над землёй понеслась. Да сокол её мигом настиг и растерзал. Упала шестикрылая утка, выскочил из её груди хорёк и хотел было в норку юркнуть, да не успел. Ворон на него кинулся, расклевал крепким клювом.

Где чёрная кровь хорька пролилась, пробился родник с прозрачной водой.

— Вот, братья, тайна тайн Баш-Челика, — сказал мудрый ворон. — Это живая вода, которую Баш-Челик от всех скрывал.

Все три царя птиц набрали в клювы воды и вернулись к пещере. Омыли той водой царевича, и вскочил он на ноги ещё сильнее и красивей, чем прежде.

— Где ты, Баш-Челик? — закричал он. — Выходи, будем биться!

Зашевелилась скала, что вход в пещеру запирала, отвалилась и с грохотом рухнула вниз. А из пещеры выполз умирающий Баш-Челик. Забился в злых корчах. Свился, ровно змея, и издох.

На радостях пировали у орлиного царя, потом у царя соколов, потом у царя воронов. А самый весёлый пир задал король, когда царевич вернулся сам и любимую его дочь с собой привёз.

На том пиру и братья царевича со своими жёнами гостевали, доблесть младшего брата славили.

Как-то пас юноша стадо овец на краю луга, у опушки леса. Вдруг поднялся ветер, нагнал тучи. Сразу небо потемнело, будто в осенний вечер. Хотел юноша овец домой погнать, да овцы сбились в кучу, дрожат, а идти никуда не идут. Тут грянул гром, блеснула молния и подожгла прошлогодний стог сена, что неподалёку стоял. Охватило стог пламенем, высоко взметнулись языки огня. А из стога свист и шипение раздаются. «Что за диво?» — думает юноша.

Присмотрелся, видит—в огне мечется змея. То в кольцо совьётся, то распрямится, в одну сторону бросится, в другую…

— Что делать? — сказал себе юноша. — Не спасти — стыд, спасти — страх. Ведь ужалит!

Глянул ещё, как змея корчится в огне, решился и протянул ей конец посоха. Будь что будет!