— Хорошо бы, и у меня не было дома, — откликнулась принцесса. — Как глупо все кончается! Слушай, что я придумала, — вдруг продолжила она. — Давай их разыграем! Что они ко мне пристают? На одну-единственную ночь и то не вырвешься! Видишь, вон зеленый огонечек? Это окно моей комнаты. Если ты доплывешь туда со мной, только тихо-тихо, а потом, когда мы подплывем под фонарь, подтолкнешь меня вверх, — да не так сильно, как в тот раз! — я схвачусь за выступ и проберусь в окно. А они пусть меня хоть до утра ищут!

— С готовностью, но без особого удовольствия, — любезно ответил принц, и они поплыли, стараясь не шуметь.

— А завтра вечером вы будете на озере? — дерзнул спросить принц.

— Ну конечно же, точно не знаю, но возможно, — несколько сбивчиво ответила принцесса.

Смышленый принц большего не требовал. И, только подбросив ее, на прощанье шепнул:

— Никому ни слова. — И получил от принцессы, взвившейся у него над головой, плутовской взгляд, словно говорящий: «Еще чего! Такую славную забаву портить?»

В воде она ну ничем от других людей не отличалась, и принц с трудом поверил своим глазам, глядя, как она плавно возносится, хватается за выступ и исчезает в проеме окна. Он даже обернулся, почти уверенный, что увидит ее рядом с собой в воде. Но никого рядом не было. II он бесшумно поплыл прочь, посматривая на огоньки, которые метались вдоль берега еще час-другой, хотя принцесса давно уже была в полной безопасности у себя в спальне. Едва огоньки исчезли, он вышел на берег, принялся искать свою одежду и меч и не без хлопот, но все же разыскал их. Ему пришлось потрудиться, пролагая путь вокруг озера на ту сторону. Там лес был гуще, а берега круче, — озеро со всех сторон было окружено горами, но там они подходили к воде почти вплотную, направляя в озеро серебристые ручьи. И днем, с утра до вечера, и ночью. Вскоре он нашел местечко, откуда был виден нелепый огонек в принцессином окне и где даже в самый солнечный полдень он мог не опасаться, что его заметят с противоположной стороны озера. Там было что-то вроде пещерки под скалой, он нагреб туда сухих листьев, устроил себе ложе и лег, до того уставший, что уснул, несмотря на голод. И всю ночь напролет ему снилось, как они плавают вместе с принцессой.

На рассвете голод разбудил принца и заставил идти на поиски еды, которую он вскоре нашел в хижине лесничего, где запасся всем, что необходимо отважным принцам. На сегодня хватит, сегодня они живы, а о завтрашних нуждах предпочтительно не думать. Придет Матушка-Забота, так с ней всегда можно договориться на изысканнейший принцев манер.

Позавтракав, он вернулся в свой тайник и увидел, что принцесса уже на озере. Ее сопровождали король с королевой — он узнал их по золотым коронам — и разнообразное общество на прелестных ладьях с балдахинами всех цветов радуги под разноцветными флагами и вымпелами. День был солнечный и знойный, постепенно принц начал изнывать от жары, томительно мечтая о прохладе вод и принцессиных взоров. Но ему пришлось терпеть до самых сумерек, потому что у флотилии запас провизии был на борту, общество веселилось и только перед самым закатом начало понемножку редеть. Сначала к берегу направилась королевская ладья, за ней одна за другой последовали остальные, и вот наконец на озере осталась всего одна лодка, явно та, что принадлежала принцессе. Принцессе все еще не хотелось домой, и, насколько принц разглядел, она подплыла к лодке и приказала идти к берегу без нее. Так или иначе, но лодка поплыла прочь, и вот из всей блестящей флотилии на озере осталась только одна беленькая черточка. И тогда принц запел.

Вот что он пел:

Не успел он закончить песню, как принцесса оказалась прямо под скалой, на которой он притаился, и, закинув голову, стала высматривать его. Слух ее не обманул и привел точно туда, куда надо.

— Не угодно ли принцессе попробовать, каково будет падать с этой скалы? — спросил принц сверху.

— Так вон вы где! Да, угодно, принц, если это вас не затруднит, — сказала принцесса снизу.

— Принцесса, как вы догадались, что я принц? — спросил принц.

— По вашей красоте и молодости, принц, — ответила принцесса.

— Прошу пожаловать наверх, принцесса.

— Мне понадобится ваша помощь, принц.

Принц соорудил подобие каната из своего шарфа, перевязи меча и куртки и опустил вниз. Канат оказался коротким. Принц распустил свой тюрбан и надставил канат, но он все равно был короток. Принц добавил свой пояс с деньгами, и канат оказался впору. Не было случая, чтобы пояс с деньгами не выручил. Принцесса мигом оказалась на скале. Эта скала была повыше вчерашней, и ныряльщики ушли в воду гораздо глубже, подняв чудовищный фонтан брызг. Принцесса была наверху блаженства, и купанье прошло восхитительно.

Они встречались ночь за ночью, купаясь в темных чистых озерных водах. Принц был настолько счастлив, что ему чудилось: он плывет не на волнах, а в небесах. (Возможно, он сам дошел до такой легкости в мыслях, но не исключено, что подобный взгляд на вещи он перенял от принцессы.) Но, стоило ему заговорить насчет небес, принцесса жестоко его высмеивала.

Ночи стали лунными, и это доставило им новое удовольствие. В лунном свете все казалось им удивительным и невиданным, полным какой-то древней, увядшей, нонепреходящей новизны. А когда подошло полнолуние и ночное светило оказалось в зените, одно удовольствие было нырять поглубже и оттуда, снизу, смотреть на огромное светлое пятно, мерцающее и колеблющееся над ними так близко, что рукой подать. Пятно ширилось, таяло и вдруг опять застывало, словно твердело. Они устремлялись прямо на него — ах! — и над ними, в недостижимой высоте повисала луна, ясная, холодная, такая, прекрасная, словно застывшая на дне озера поглубже и намного синее, чем то, по которому они плыли, — так говорила сама принцесса.

Принц скоро понял, что в воде принцесса почти ничем не отличается от всех прочих людей. И что на воде она не так язвительна в своих вопросах и не так дерзка в ответах, как на суше. И хохочет не так часто, а уж если смеется, то не так резко. Да, в воде она была и скромней, и женственней, чем на берегу. Но когда принц допрыгался с ней в озеро до того, что влюбился по уши и начал заводить разговоры о нежных чувствах, она в ответ только поглядывала на него и посмеивалась. Разок-другой, и она будто бы стала призадумываться, будто силилась понять, что все это значит, но хватало ее лишь на то, чтобы смутно чуять — за этими словами что-то кроется. А стоило ей оторваться от воды, она настолько менялась, что принцу оставалось только думать про себя: «Если я на ней женюсь, нам останется, только одно: мне превратиться в тритона, ей — в наяду, — и поплывем мы в сине море, куда глаза глядят».

Принцессины развлечения в озере превратились в страсть, побыть на суше хотя бы час — это стало для нее невыносимо. И вдруг однажды ночью, когда они с принцем нырнули, ее охватило ужасное подозрение: озеро как будто стало мельче. Невозможно представить, что с ней сделалось! Она резко вынырнула и, не говоря ни слова, устремилась к прибрежному обрыву. Принц не понял, что случилось. Он поплыл за ней, на ходу допытываясь, в чем дело: может быть, ей стало дурно? Она не оборачивалась, вопросов его словно и не слышала. Подплыв к берегу, она выбралась на скалу и быстро оглядела ее. Луна была на исходе, ничего было не рассмотреть, ничего определенного сказать было нельзя. Вернувшись в воду, принцесса, так и не обмолвившись ни словом и ничего не объяснив принцу, поплыла домой. У принца было такое чувство, что она даже не сознает, что он плывет рядом. В расстройстве и полном замешательстве добрался он до своей пещерки.

На следующий же день принцесса на многих примерах, увы, убедилась в том, что ее страхи не напрасны. Песчаные отмели будто расширились, трава на берегу и вьющаяся зелень на скалах выглядели не так свежо, как прежде. По приказу принцессы вдоль берегов были нанесены отметки, она осматривала их день за днем, следя за направлением ветра.