— Не такой уж он и герой, — процедила Шлёпа. — Я тоже так могу. Сейчас покажу.

— Ну уж нет. — Элис подбежала и вцепилась в Шлёпу. — Ни с места, барышня.

— Ты там застрял, Робби? Хочешь, я поднимусь и помогу тебе? — спросил папа.

— Ничего я не застрял, — сказал Робби. — Смотрите. — Он вдруг отпустил руки и прыгнул. Мы все заорали. Но Робби не рухнул на землю. Он пролетел по воздуху, как цирковой акробат, и очутился на верхней ветке соседнего дерева. Повисел там, покачался, а затем обхватил ногами ствол и раскинул руки.

— Та-да! — крикнул он. — Что бы вам еще такое показать?

— Робби, хватит! Ты можешь упасть. С псаммиадскими желаниями все не так просто! Послушай меня! — зашипела я.

— Ладно, ладно, Роз, не шуми только, — и Робби полез вниз.

Лезть по этому дереву было куда сложнее, веток на нем росло совсем мало, но Робби сбежал по стволу в считаные секунды. Он прыгнул четко в песок, изящно приземлившись на носки.

Я подбежала к нему и крепко обняла. Папа подошел и тоже его обнял.

— Робби, никогда больше так не делай! Я чуть не умер, на тебя глядя. Ты что, не понимаешь, как это опасно? Одно неверное движение — и ты бы разбился, — сказал папа, прижимая его к груди.

— Я тут тоже на дерево забиралась, мам, — похвасталась Шлёпа. — На самую верхушку, прям как Робби. Я это первая придумала.

— Ты очень, очень плохо поступила. Вы оба могли погибнуть. Поверить не могу, что ты такая дурында безответственная. — Элис подхватила Моди на руки. — Какой пример ты подаешь сестре? Ты должна за ней присматривать. — Шлёпе на объятия рассчитывать явно не приходилось.

— Обалдеть! — Папа чуть отстранил от себя Робби. — Ты что же, всегда так шустро по деревьям скакал?

— Да нет, — честно ответил Робби. — Но теперь вроде поднаторел.

— Не то слово! — согласился папа. — Ты молодчина! То есть это, конечно, безрассудство чистой воды и страшно опасно, и я согласен с Элис — ты подал дурной пример своим сестрам, но все-таки для такого тощего мальца сноровка, чувство равновесия и сила поразительные. — Папа поднял Робби и поцеловал в лоб. — Я так горжусь тобой, сынок.

Робби разрумянился и от гордости чуть не лопался.

— Я лазаю в сто раз лучше, чем Робби, — угрюмо буркнула Шлёпа.

Моди захныкала — просила пить, а потом разревелась, потому что ее поильник был весь в песке.

— Пора собираться домой. — Элис начала укладываться. — Помоги мне, Розалинда.

— Через минуту, — сказала я. Я побежала к яме и присела на корточки — вроде бы в том самом месте.

— Спасибо, милый псаммиад, — прошептала я в песок. — Робби так счастлив. Только очень вас прошу, пусть все так и остается. Я не переживу, если что-то плохое случится.

Ответа не было. Как я ни надеялась, мохнатая лапа не показалась наружу. Но я все равно погладила песок и забрала пластмассового льва, который так и гулял по своему Серенгети.

Робби мне даже спасибо толком не сказал. Увлекшись разговором с папой, он не глядя побросал остальных зверей в бумажный пакет.

— Видел бы ты, как я на то первое дерево влез, пап. Секунд за пять, честное слово, — хвастался он. — Давай покажу!

— Нет, Робби! Успокойся, сынок. Я не разрешаю, — сказал папа, но прозвучало это не слишком убедительно. — Может… может, только чуть-чуть, выше моей головы не забирайся. А я рядом постою и поймаю тебя, если что, ладно?

— Ладно, ладно, — кивнул Робби. — Смотри.

Он поплевал на ладони, подпрыгнул — и не достал до нижней ветки. Чуть-чуть не стукнулся лбом о дерево.

— Робс! — воскликнула я.

— Ай-яй-яй! — ухмыльнулась Шлёпа.

— Осторожно, Робби, — заволновался папа.

— Смотри не ушибись! — крикнула Элис.

— Робби бумс, — сказала Моди.

Но Робби только расхохотался.

— Купились! Я нарочно, — задорно сказал он — и на этот раз не соврал.

Он без труда взмыл в воздух в очередном прыжке, схватился за ветку, ловко подтянулся одним махом — и полез наверх.

— Высоко не залезай! — крикнул папа.

— Беспокойный ты, папка! — дерзко бросил Робби, шагая по ветке. Вдруг он спрыгнул — мы все снова в крик, — но он схватился за ветку руками и повис как ни в чем не бывало, а потом раскачался и запрыгнул обратно.

— Нет, вы видели? — воскликнул папа. — Ты любому циркачу сто очков вперед дашь, сын! Хоть сейчас в олимпийскую сборную по гимнастике. Тебе надо немедленно начать тренироваться. Поразительный же потенциал! Ты согласна, Элис?

— Смотрите, смотрите! Я тоже так могу, это легкотня, — крикнула Шлёпа.

— Угомонитесь, — сказала Элис. — Больше никто никуда не полезет. А ну спускайся, Робби, хвастаться некрасиво.

— Но ему же есть чем хвастаться, — сказал папа, и когда Робби спрыгнул на землю, подхватил его и усадил себе на плечи. — Встречайте чемпиона!

Папа, пыхтя, нес на плечах Робби. Мы плелись следом, Элис ворчала, что ей приходится тащить все сумки, Моди хныкала — она устала и хотела пить, а Шлёпа дулась и пинала сухую хвою — а заодно, как бы случайно, и меня, когда я оказывалась рядом.

Я шла последней, у меня кружилась голова. Подумать только — псаммиад на самом деле существует! Я всю жизнь мечтала, чтобы со мной произошло что-нибудь волшебное. Когда я была такой же крохой, как Моди, я повсюду высматривала Груффало и чудищ из книжки Мориса Сендака[4] и ждала, что Тигр придет выпить чаю[5]. Когда подросла и стала читать мамины детские книжки — воображала, что хожу в театральную школу с Полин, Петровой и Пози[6], рассказывала на чердаке истории с голодной бедняжкой Сарой Кру[7] и встречала Рождество с Мег, Джо, Бет и Эми[8]. Но хотя я всех их представляла себе очень живо, это, конечно, была игра.

Повстречайся псаммиад мне одной, я бы могла решить, что всё нафантазировала, но ведь другие его тоже видели и слышали. И он правда исполнил желание Робби. Сердце так и стучало, когда я смотрела на Робби и папу. Я так радовалась за Робса — несмотря на то, что маленькая вредная частичка меня и хотела, чтобы это мной папа так гордился и восхищался. Я же знала, что псаммиад исполняет желания. Надо было подсуетиться и пожелать себе каких-нибудь суперспособностей, чтобы все ахнули. Но я читала книгу и знала кое-что еще. После захода солнца волшебство перестает действовать. Я понимала, что надо предупредить Робби, — но он был на тридцать седьмом небе от счастья, и мне не хотелось вот так сразу спускать его на землю.

Папа, минуты две протащив сына на плечах, устал. Робби спрыгнул на землю, и они пошли рядом. То и дело Робби забегал вперед, повисал на очередной ветке и делал пяток-другой «солнышек», а папа нахваливал его до хрипоты.

Когда мы наконец вернулись домой, Робби помчался в сад — влезть на лаймовое дерево.

— Робби, а ну стой! Хватит на сегодня. Успокойся и перестань уже носиться как угорелый. Не понимаю, что на тебя нашло, — цыкнула на него Элис.

— Ладно тебе, — сказал папа. — Оставь мальчика в покое. Он никому не мешает. Просто радуется жизни.

Обычно они из кожи вон лезли, чтобы, не дай бог, не покритиковать чужого ребенка.

— Слушай, мы ведь договорились: по деревьям лазить опасно. Шлёпу мы отругали, а теперь ты поощряешь Робби. Это нечестно, — возразила Элис.

— Но ведь у мальчика талант — сама видишь. Посмотри только на него! — Они уставились в окно, за которым Робби практически взбежал вверх по лаймовому дереву, вспугнув двух сидевших на ветке сорок.

— Я смотрю, смотрю — и пытаюсь быть ответственным, взрослым человеком. Он может упасть и шею себе сломать, — настаивала Элис.

— Знаю. Ты права. — Папа открыл окно в кухне. — А ну спускайся, сынок. Ты пугаешь свою мачеху.

— Не называй меня так! — поморщилась Элис. — В сказках мачехи всегда злые старухи ведьмы.

— Ну, тебя-то со старухой ведьмой не спутаешь. Ты моя прекрасная принцесса, — улыбнулся папа.

Мы со Шлёпой переглянулись — и обе изобразили, будто нас тошнит. Папа с Элис рука об руку вышли в сад — присмотреть за Робби. Моди, присосавшись к своей вымытой бутылочке, поковыляла за ними.

— Фу! — выдохнула Шлёпа. — Ненавижу, когда они так себя ведут.

— Я тоже, — сказала я.

— Прекрасная принцесса! — басом передразнила Шлёпа, и мы обе покатились со смеху.

Мы чуть ли не сдружились, а ведь были заклятыми врагами.

— А вообще твоя мама похожа на принцессу — у нее такие красивые волосы. — Я потеребила свои жалкие мышиные косички. — И не скажешь, что она мама, — такая молодая, и фигура закачаешься.

— Она раз в полгода себе ботокс колет, чтобы морщин не было, и сиськи у нее силиконовые, — сказала Шлёпа.

— Иди врать! — воскликнула я. Настроение у меня значительно улучшилось. — Ну, папа от нее все равно в восторге. Хоть бы он уже перестал об этом сообщать каждую минуту.