И по сегодня все так же вьется голубь вокруг своей невесты – то сядет на плечо и воркует ей что-то, то ласкает ее колени. И нет конца-краю их любви, нежности и ласкам.

Было, да и не было ничего – жил один очень могущественный, но злой и бессердечный царь. Он был очень жадный: что ни увидит в своем царстве хорошего и достойного – тотчас отберет и присвоит. Только своих приближенных обогащал и баловал, а всех остальных грабил.

Все царские слуги, поощряемые царем, грабили и мучили народ так, что житья никому не было. Может, и половина награбленного до царя не доходила, но кто мог сказать о том? Кто бы осмелился крикнуть людям царя: «Эй, что вы делаете?» или пожаловаться царю? А если кто и осмеливался, того тотчас обезглавливали или в кандалах на веки вечные в темницы заточали.

Мучились все и не знали, как избавиться от злой беды. Откуда ни возьмись появился в том царстве один зяблик. Прилетел зяблик во дворец, уселся в саду на веточке и запел:

А то и по-другому поет:

Злится царь, злится на зяблика. Велел строго-настрого царь изловить его. Бросились все, ловили, ловили, словили-таки зяблика. Схватили его и принесли к царю. Как увидел зяблик царя, еще хуже стал ругать и поносить его.

Разгневался царь и приказал:

– Возьмите его, зарежьте, выпотрошите, вымойте, зажарьте и подайте мне на стол.

Тотчас выполнили приказ царя – взяли зяблика, зарезали, вымыли, насадили на вертел, зажарили и подали царю на стол.

Лежит жареный зяблик на столе и поет:

Обозлился царь, схватил зяблика, разорвал на куски и проглотил.

После обеда царь, как всегда, вышел гулять по саду со всеми своими царедворцами, а зяблик как запоет вдруг в животе у царя:

Испугался царь: «Как бы он чего со мной не сделал!» Призвал всех своих лекарей. Надавали лекари царю всяких лекарств, чтобы избавить его от зяблика. Только боится царь, как бы не ушел зяблик живым. Собрал он всех своих советников, всех царедворцев и говорит:

– Окружите меня со всех сторон, стерегите, вытащите сабли и мечи и, как только покажется зяблик, рубите его, чтобы живым не ушел, не то всех вас в куски изрублю!

Перепугались все, дрожат. А зяблик поет себе, хулит и царя, и всех его слуг.

Выхватили все царедворцы сабли и мечи, окружили царя, ждут. В этой суматохе как выскочит вдруг зяблик. Замахнулись все царедворцы своими мечами и саблями, царя-то и зарубили.

Упал царь, умирает.

А зяблик защебетал, взмахнул крылышками, взлетел, уселся на веточке и запел:

Было то или не было – жил один царь, и было у него три сына.

В том царстве была одна невиданная под солнцем красавица. Никому эта красавица не показывалась, и больших денег стоило увидеть ее.

Взглянуть только на одну ее руку стоило десять тысяч, а увидеть ее всю – видимо-невидимо денег.

Очень хотели сыновья царя взглянуть на эту красавицу. Дал им отец – старшему и среднему – видимо-невидимо денег, заплатили они и увидели ее. А младшему не дал царь денег, так и не увидел он красавицы.

Обидно младшему, загрустил он. Ушел. Ушел совсем из дому, идет, плачет. Встречает его один безбородый обманщик и спрашивает:

– Что это, о чем ты плачешь?

– Мои братья видели невиданную под солнцем красавицу – дал им отец денег, а мне не дал, я и не видел ее совсем.

Сказал ему безбородый обманщик:

– Пойди купи козу и шило, я покажу тебе невиданную под солнцем красавицу.

Пошел сын царя, купил козу, шило и принес безбородому обманщику.

Пришли они к дому этой красавицы, колют козу шилом, мучают, будто заколоть хотят. Кричит коза. Побежали слуги к этой красавице, доложили:

– Выйди, госпожа, взгляни, как эти чудаки козу режут.

Вышла красавица, и увидел ее сын царя. Это в первый раз.

Велела красавица слугам:

– Пойдите и заколите им козу как следует.

Пошли слуги, закололи козу, освежевали ее, положили в котел и поставили на огонь варить.

Взял безбородый обманщик и повернул котел кверху дном.

Вошли опять слуги к невиданной под солнцем красавице, доложили:

– Выйди, госпожа, взгляни, как эти чудаки мясо варят.

Вышла красавица, взглянула и велела слугам:

– Идите, сварите им козу как следует.

И во второй раз увидел сын царя красавицу.

Пошли слуги, взяли мясо, вымыли, положили в котел, сварили. Как сварилось мясо, уселись сын царя и безбородый обманщик, и то один ударится о стол, то другой; бьются о горячее мясо, все губы себе пообожгли.

Увидели слуги, побежали, доложили красавице:

– Выйди, госпожа, взгляни, как эти чудаки едят.

Велела красавица:

– Пойдите, приведите их, сделаем доброе дело – научим их есть как следует.

Пошли, привели их к красавице, усадили и накормили. Стал их одолевать после еды сон. Валятся они – то этот на того упадет, укладывается, словно на перине, то тот на этого.

Велела красавица слугам:

– Этого безбородого вы возьмите, а другого я сама уложу.

Уложила красавица сына царя, говорит:

– Вот как нужно лежать. Лежи смирно, не двигайся, не то голову с тебя сниму. Завтра дам тебе трех мулов, груженных золотом и серебром, возьми их; удвоишь мне это добро – стану твоей женой, а нет – так и нет.

Погнал сын царя этих мулов. Сам думает: как быть, как удвоить все это богатство? Думал, думал, пришел к продавцу хаши и говорит:

– Вот тебе мул со всем богатством, а буду идти обратно, дашь мне за то одну голову.

Очень обрадовался продавец хаши.

Пошел сын царя дальше. Дал другого мула продавцу мацони и сказал:

– Вернусь – дашь мне миску мацони.

Пошел дальше. Дал третьего мула продавцу веревок.

– Вернусь – дашь мне хорошую веревку.

Остался так ни с чем; идет, грустит. Встречает одного человека. Спрашивает его тот:

– Отчего ты грустишь?

– Оттого грущу, что дала мне красавица невиданной под солнцем красоты трех мулов, груженных золотом да серебром, и сказала: «Вернешь всего добра вдвое, пойду за тебя замуж». А я все порастерял: одного мула дал продавцу хаши, другого – продавцу мацони, третьего – веревочнику, так и остался ни с чем.

Сказал тот человек:

– В таком-то месте стоит дерево, иди к нему и спрячься, придут туда все торговцы, и старший их туда же придет. Соберутся они и станут говорить о своих прибылях и убытках, а ты подслушай все и подумай. Надумаешь что – счастье твое, а нет – так и нет.

Пошел сын царя, нашел то дерево, забрался на него и спрятался. Пришли те торговцы, пришел и их старший.

– Ну, как ваши прибыли и убытки? – спрашивает старший.

Сказал продавец хаши:

– Я хорошую прибыль вчера выручил: пришел ко мне один человек, дал мула, груженного золотом и серебром, как вернется, должен я дать ему одну голову.

– Это ты не много выручил, – говорит старший, – может, он у тебя человечью голову потребует? Где ты ее найдешь?

Задумался продавец хаши, ушел.

Подходит продавец мацони.

– А ты что заработал, что проработал? – говорит ему старший.

– Я вчера хорошую имел выручку, – говорит продавец мацони, – пришел ко мне один человек, дал мула, груженного золотом и серебром, а вернется – возьмет одну миску мацони.

– Не много же ты выручил! – говорит и ему старший. – Может, он у тебя мацони из человечьего молока потребует, где ты ему достанешь?

Задумался и этот, ушел.

Подходит третий торговец – веревочник.

– А ты что выручил? – спрашивает его старший.

– И я вчера хорошо выручил. Пришел ко мне один человек, дал мне мула, груженного золотом и серебром, вернется – возьмет одну веревку.

– Ничего ты не выручил, – сказал и ему старший. – А что если потребует он у тебя веревку, сплетенную из твоих усов, ты ему дашь?

Задумался и этот, ушел.

Разошлись все. Пошел и старший своей дорогой. Сошел с дерева сын царя и побежал к продавцу хаши.

– А ну, давай обещанную голову. Выносит ему тот одну баранью голову.

– На, бери!

– Нет, – говорит сын царя, – не согласен я, или давай золота и серебра вдвое больше, чем я тебе оставил, или давай человечью голову.

Что делать тому? Дал он золота и серебра вдвое больше, чем взял, и отпустил его. Пошел сын царя к мацонщику.

– Давай мне мацони.

Вынес тот ему миску с мацони.