Злата не спешила отправляться в дорогу. В этом мире все смешалось: сон и явь, ложь и правда. Она больше не верила в посулы дарованного счастья. Ничто в жизни не дается даром, за все приходится платить.

— Что я должна сделать? — робко спросила Злата и услышала неожиданный ответ:

— Пустяк. Всего лишь до конца познать самое себя.

— Ты шутишь? Никто не знает, как это сделать! — воскликнула девушка.

— Я подскажу тебе. В твоей душе есть только одно темное место — это тайный грот в глубине сада. Пойди туда. Если ты сумеешь победить в себе зло, путь до каравеллы будет легок и прост, если же зло возьмет над тобой верх, тебе предстоят новые испытания.

— Что ж, я готова. Веди меня в грот. Победить в себе зло не так уж трудно, если знаешь, как оно выглядит, — беспечно сказала Злата.

— Напрасно ты так уверена в себе. Вряд ли тебе понравится то, что ты увидишь, — предостерег ее ветер, но девушка лишь засмеялась в ответ.

Вскоре Бриз привел ее к гроту, скрытому в зарослях плюща. Гибкие ветви оплетали нишу, делая ее почти незаметной. Злата отодвинула лозу, нерешительно постояла у входа, вглядываясь в полумрак, и, наконец, с замиранием сердца переступила порог.

Солнечные лучи сюда не проникали. В гроте царили вечные сумерки. По уступам стены стекала тонкая прозрачная струйка. Камни будто плакали, и там, куда они роняли слезы, образовалось крошечное озерцо. Злата подошла к самой кромке воды.

Там, куда впадал родник, по зеркальной глади шла легкая рябь, отчего казалось, что камешки на дне шевелятся. Девушка зачарованно смотрела, как они, точно мозаика, складывались в зыбкую картину. Вдруг на поверхности воды возникло видение. Злата узнала бы из миллиона эти миндалевидные глаза и черные, словно вороново крыло, волосы. Злата вспомнила торжество, написанное на лице у соперницы в день, когда произошла трагедия, и в ней шевельнулась неприязнь. Герцогиня беседовала с придворным ювелиром.

«Интересно, о чем они говорят?» — подумала Злата и словно в ответ на безмолвный вопрос услыхала голос Агнессы:

— Невеста принца незнакома с дворцовыми правилами. Если у нее в обручальном кольце будет не настоящий бриллиант, она станет всеобщим посмешищем. Я хочу помочь бедняжке. Замени поддельный камень на настоящий. Пусть это будет моим свадебным подарком. — Лукавая «подруга» протянула собеседнику туго набитый кошелек.

Так вот кто явился причиной всех несчастий! Если раньше Злата недолюбливала герцогиню, то теперь ее переполнила ненависть к лицемерке. Жажда мести ослепила девушку. Она едва не задохнулась от охватившей ее злости.

— Я отомщу тебе, проклятая герцогиня! Я заставлю тебя страдать, лживая кукла, не меньше, чем страдаю я! — выкрикнула Злата и изо всех сил ударила кулаком по водной глади.

Брызги, соленые, как слезы, разлетелись в разные стороны.

Злата опрометью выскочила из грота и не узнала весеннего сада. Знойный ураган гнал тучи мельчайшего песка, засыпая все на своем пути. Опаленные его горячим дыханием лепестки жухли и осыпались.

— Бриз! Ты сошел с ума! Что ты делаешь? Остановись! — взмолилась девушка, пытаясь перекричать разбойничий свист ветра.

— Я не Бриз. Меня зовут Сирокко. Я — знойный ветер пустыни, — услышала она в ответ. — Ты забыла, что зло можно победить только добром, и позволила ненависти иссушить сад твоей души.

— Я не сделала этой негодяйке ничего плохого, а как она поступила со мной?! И после этого я должна быть к ней добра? — возмутилась Злата, уверенная в своей правоте.

— Зло порождает зло. Учись прощать, — прошумел Сирокко. — Ты не выдержала испытания. Теперь твой путь к каравелле мечты будет тернист и труден.

Злата поняла, что сделанного не воротишь. Пытаясь устоять перед натиском жгучего ветра, она гордо вскинула голову и крикнула:

— Я пройду его вопреки всему!

— А тебя нелегко сломить! Ты почти такая же непокорная, как ветер, — одобрительно захохотал Сирокко. — За это я открою тебе секрет. Чтобы дойти до каравеллы, тебе надо выполнить три условия. Ты должна потерять голову и при этом остаться с головой. Упасть и остаться на высоте. И убежать, стоя на месте. И помни: что бы ни случилось, храни верность своему принцу, верь в его любовь и научись прощать. Ты можешь оступиться только три раза, — прошумел напоследок Сирокко и ураганом унесся прочь.

Стоял полный штиль. Прекрасная и величественная, каравелла отражалась в гладком, как зеркало, море. Ни единое дуновение ветерка не тревожило поникших парусов. Разноцветные флаги на мачтах безжизненно обвисли. Каравелла застыла в ожидании загадочной пассажирки, чтобы увезти ее в неведомые просторы мечты.

… А перед Златой до самого горизонта простиралось безбрежное песчаное море. Желтые барханы, как застывшие волны, убегали вдаль. Солнце палило нещадно. Над землей дрожала красноватая дымка. Песок насыпался в атласные туфельки, не созданные для тернистых дорог. Временами Злата утопала в зыбких наносах по щиколотку. Она потеряла счет времени. От жары и жажды у нее мутилось в голове. Все медленнее продвигалась она вперед, все труднее давался ей каждый шаг.

«Только не останавливаться», — как заклинание стучало у нее в висках. Стоит присесть, и уже не будет сил подняться и продолжать путь.

Перед глазами у Златы поплыли красные круги. Она в изнеможении опустилась на горячий песок, и видения обступили ее. Ей казалось, что она слышит отдаленный звон колоколец и чьи-то голоса. Из густого, как патока, марева, стоящего над пустыней, появился караван. Навьюченные поклажей верблюды размеренной поступью шли через песчаные барханы. Их горбы лениво колыхались под яркими, украшенными кисточками попонами. К седлам были приторочены тюки с заморскими товарами и глиняные амфоры с водой. Белоснежные повязки прикрывали головы погонщиков от палящих лучей солнца.

Люди заметили лежащую на песке девушку и стали, оживленно жестикулируя, переговариваться между собой. Сердце Златы радостно встрепенулось: да ведь это не мираж! Неужели спасена? Она увидела над собой обеспокоенные лица.

— Пить, — только и смогла вымолвить девушка сухими от жажды губами.

Тотчас ей ко рту приставили фляжку с живительной влагой. С каждым глотком в девушку вливались силы. Голова все еще кружилась, но вскоре Злата смогла встать. Люди жестами приказали ей подойти к балдахину, возвышавшемуся на спине лучшего верблюда.

Полог балдахина откинулся, и Злата увидела старца с козлиной бородкой и в шитых золотом одеждах. Голову его украшала чалма с пером павлина, а пальцы были унизаны перстнями.

— О премудрый визирь! — склонившись в поклоне, обратился к старику главный погонщик. — Небесам было угодно послать нам на пути чужестранку.

Визирь кинул в сторону Златы безразличный взгляд. Вряд ли посреди пустыни можно найти товар, достойный внимания. Но от удивления глаза старца полезли на лоб, и в них вспыхнул алчный огонек. Чужеземка была дивной красоты. Нервно теребя бородку, визирь вперился в девушку. Сам шайтан не мог бы создать большего искушения для глаз и для души. Женщины, живущие в здешних краях, были смуглыми и темноокими. Они не носили белых одежд и стыдливо прятали лица. Незнакомка же, напротив, смотрела смело и прямо. Волосы ее отливали чистейшим золотом, а глаза сияли подобно сапфирам. Такая наложница могла бы стать жемчужиной любого гарема. За эту невольницу Звездный шейх осыплет его подарками и почестями.

— Усадить чужестранку на верблюда, — скомандовал он.

— О, вы так добры! Я просто не знаю, как вас благодарить! — воскликнула девушка, одарив визиря очаровательной улыбкой.

Это было неслыханной дерзостью. Мало того, что чужестранка не прикрывала лица, она еще осмелилась говорить со старшим. Погонщики переглянулись. Однако визирь не осудил нечестивицу. Его старческое сердце растаяло, как кусочек льда под лучами палящего солнца. Он почувствовал себя лет на тридцать, а может, и на все пятьдесят моложе и браво приосанился, но прострел в спине тут же напомнил ему об истинном его возрасте.

«К тому же Звездный шейх вряд ли откажется от такого лакомого кусочка», — с тоской подумал визирь и сказал:

— Много есть диковинок и украшений во дворце Звездного шейха, но там всегда найдется место еще для одной. — А потом строго приказал погонщикам: — Верблюда выбрать самого лучшего и во время пути воздавать иноземке почести.

Визирь посмотрел на молодых погонщиков, не знающих, что такое прострел в спине, и в нем шевельнулась черная зависть. С каким бы удовольствием он сам подносил янтарный виноград и сладкие персики этой золотоволосой пери!

— Да не сметь поднимать на нее глаз, — сердито добавил он, и полог балдахина опустился.