— Ничто не пугает Грозовых воителей! — прорычал Алозвёзд.

Тучезвёзд развернулся, собираясь уйти.

— Если у них есть хоть капля здравого смысла, им стоит опасаться воителей Небесного Племени! — бросил он через плечо.

Как только Тучезвёзд скрылся за орешником, за ним последовали его воители. Алозвёзд стоял и смотрел им вслед.

Когда патруль скрылся с глаз Грозового кота, Тучезвёзд отошёл в сторону и снова предоставил Горностаю право вести патруль. Рыжий с белым кот выглядел встревоженным.

— Не думаешь, что стоило сказать Алозвёзду правду? — спросил он. — Что мы потеряли границу и кусок территории.

Тучезвёзд уставился на него.

— У тебя моль в голове завелась? С чего бы мне рассказывать Грозовому племени о наших проблемах?

Горностай царапнул лапой землю.

— С того, что если Двуногие продолжат уничтожать лес, нам может понадобиться помощь Грозового Племени.

— Грозовые воители не могут сражаться с Двуногими и их Чудищами! — отрезал Дождевик. — Да я скорее умру, чем попрошу их о помощи.

Тучезвёзд повёл ухом.

— Ну, это уже чересчур, Дождевик. Но ты прав — Небесное племя само сражается в своих битвах.

— А что насчёт территории, которая раньше принадлежала нам? — настаивал Горностай, кивая на плотную полосу дубравы за метками Небесного племени. — Если мы потеряем ещё больше охотничьих угодий, мы сможем попросить Грозовое племя вернуть её.

— Небесное Племя и без неё выживет! — ощетинился Тучезвёзд. — Я не собираюсь пресмыкаться перед Алозвёздом, умоляя его вытащить нас из беды. И мы не можем отступиться от решения Темнозвёзда, отдавшего им эту территорию. Такое решение было бы прямым вызовом нашим предкам и Воинскому Закону!

Он посмотрел на каждого воителя по очереди, всматриваясь в их полные тревоги глаза и взъерошенные шкуры. «Ради них я должен оставаться сильным».

— Небесное племя выживет и без помощи Грозового! Мы сильнее, опытнее и доблестнее любого из пяти лесных племён. Поверьте мне, воители! Двуногие не разрушат наш дом!

К тому моменту, как коты вернулись в лагерь, солнце стояло уже высоко, и его лучи сияли сквозь деревья. Тучезвёзд направился прямиком к ручью на краю лагеря, позади палатки старейшин, и сделал большой глоток живительной влаги. Его перепачканная в пыли шкура чесалась, лапы страшно ныли, но он хотел повторно проверить пограничные метки. Тучезвёзд не доверял Алозвёзду, опасаясь, что слишком расслабился, позволяя Грозовым воителям пересекать границу на несколько шагов во имя поддержания мира с ближайшим соседом. Теперь же он желал возобновить строгий пограничный режим, участив патрули и обновляя метки три раза в день вместо двух.

Вернувшись на поляну, Тучезвёзд почувствовал, как заурчало в животе. Он подошёл к куче с добычей и замер в смятении. Под бузиной одиноко лежали жёсткий на вид скворец и остатки полёвки.

— Охотничьи патрули что, ещё не возвращались? — спросил он греющегося на пеньке в центре поляны Хорька.

Тот поднял голову и выглянул из-за края пенька.

— Возвращались, но снова ушли, — ответил он.

— И это всё, что они поймали? — воскликнул Тучезвёзд.

Хорёк кивнул.

— Они сказали, что в районе упавших деревьев пусто, а на остальной территории стоит такой шум, что вся дичь разбежалась от страха.

Тучезвёзд беззвучно выругался.

— Я сам пойду, — сказал он Хорьку.

Возможно, одному коту больше повезёт с охотой на испуганную дичь. Не обращая внимания на спазмы в желудке, он отвернулся от кучи с добычей и устремился обратно в лес. Деревья сотрясались от шума жёлтых Чудищ, заглушавшего шелест листьев, треск веток и звуки, издаваемые птицами и белками и обычно предвещающими добрую охоту. Тучезвёзд ощутил, как тревога червём извивалась у него в животе. «Должно же здесь быть хоть что-то съестное для кота!» Не желая сидеть в засаде на земле, он вскарабкался по стволу ближайшего дерева и забрался на ветви.

Шум Чудищ всё ещё был слышен, но теперь листья шуршали прямо над головой, а прохладный ветерок раздувал шёрстку. Тучезвёзд прислонился ухом к коре и прислушался к малейшим звукам. «Белка!» Подняв морду, он выждал мгновение, приоткрыв рот и впустив в себя запахи леса. Добыча была выше по дереву, на одной из тончайших веток. Воители Небесного племени старались избегать охоты на вершинах деревьев: существовала опасность, что тонкие ветви могут не выдержать вес кота. Но сейчас голод заглушал инстинкты Тучезвёзда. Он полез выше, вытянув хвост и балансируя им, чтобы сохранить равновесие. Над ним раздалось отчаянное скрежетание — белка заметила приближение Тучезвёзда. Но тот прибавил скорости и прихлопнул передней лапой крошечное пушистое тельце прежде, чем оно смогло сбежать.

Кот разочарованно рассмотрел свою добычу: она едва стала достаточно взрослой, чтобы покидать своё гнездо, и ею не насытится даже старейшина, не говоря уже о воителе. Но с чего-то же надо начинать. Глядя вниз, сквозь листья, Тучезвёзд осторожно сбросил белку между ветвями, а затем спрыгнул к основанию ствола и закопал её под кучей земли и веток, чтобы забрать позже.

Он охотился до тех пор, пока солнечные лучи не скрылись за деревьями, и на туманном небе не показалась первая звезда. Тучезвёзд совершенно выбился из сил, его шкура была перепачкана и взъерошена, а отёк у позвоночника горел огнём. Однако, к белке он смог прибавить лишь дрозда, достаточно упитанного, но едва ли способного насытить более двух котов. Выкопав белку, Тучезвёзд потащил свою добычу в лагерь.

Летунья уже ждала его по ту сторону ежевичных зарослей.

— Где ты пропадал? Хорёк сказал, что ты отправился на охоту в одиночку!

— Давай я положу всё это в кучу с добычей, и мы поедим, — кивнул Тучезвёзд.

— Я уже поела, — ответила Летунья. — Прости, мне стоило оставить что-нибудь и тебе.

Тучезвёзд хотел было запротестовать, но тут его взгляд упал на кучу под бузиной. Там были лишь объедки, похожие на остатки полёвки, что он видел ранее, и ничего больше. Он повернулся к Летунье:

— Все ли поели?

Она вздрогнула от его тревожного тона.

— Думаю, да, — мяукнула она. — Лепестинка поделилась с Ореховкой и её котятами. Сказала, что не голодна.

Тучезвёзд сжал губы.

— Она и раньше так говорила.

— Думаешь, она сознательно отдаёт другим свою еду? — Глаза Летуньи расширились.

Тучезвёзд кивнул.

— Но поскольку еды мало, всем нам придётся поголодать какое-то время. Пока дичь не вернётся. Сычехвост! — позвал он глашатая, болтавшего с Папоротницей снаружи воинской палатки. — Отныне мы едим лишь раз в день, в сумерки. На двухразовое питание добычи не хватит.

— Мы умрём с голоду! — Глашатай выглядел перепуганным.

— Нет, не умрём! — отрезал Тучезвёзд, борясь с паникой в груди. — Мы выживаем с одним приёмом пищи в Голые Деревья. Почему же сейчас не сможем?

— Потому что мы отъедаемся в тёплые сезоны, чтобы выжить в холодные! — заметил Сычехвост. — Если у нас не будет сил охотиться, мы всё время будем голодать.

— Тогда найдите другой способ охотиться! — зашипел Тучезвёзд.

Он развернулся и пошёл в свою палатку. «Они ждут от меня ответов, но я им что, наколдовать добычу в пустом лесу, что ли, должен?»

Позади раздались мягкие шаги, и в палатку вошла Летунья.

— Тучезвёзд, я волнуюсь за тебя.

— Ну а я беспокоюсь за всех, — пробормотал Тучезвёзд, кружась в гнезде и утрамбовывая мох.

— Это твой долг, как предводителя, — мяукнула Летунья. — Я-то должна беспокоиться лишь о тебе. И о наших детях, которым предстоит родиться. Им нужен отец, Тучезвёзд! Если до того, как они появятся на свет, ты загонишь себя в могилу, заработавшись, мне придётся растить их в одиночестве! Прошу, береги себя хотя бы ради них!

Тучезвёзд потянулся к Летунье и положил голову ей на плечо.

— Прости. Я буду следить за собой, обещаю. И за всем племенем. Всё вернётся на круги своя, когда Чудища уйдут и вернётся добыча.

Летунья прижалась к нему. Тучезвёзд отполз к краю гнёздышка, освобождая место для её округлившегося живота.

— Ты, правда, веришь, что Небесное племя переживёт всё это? — пробормотала Летунья, устраиваясь рядышком.

— Конечно! — мурлыкал Тучезвёзд. — Звёздное племя не сделало бы меня предводителем, если бы не было уверено, что я сумею спасти своё племя. Спи, дорогая моя. Ради наших детей, мы оба должны быть сильными.

Стоя на Великой Скале в сиянии серебристого лунного света, Тучезвёзд смотрел на котов внизу. Бесчисленное множество глаз уставилось на него, навострив уши. Стояла тишина, и лишь четыре Великих Дуба шуршали листвой, нарушая её.

«Сколько уже пять племён собираются здесь? — подумал он. — И сколько ещё будут собираться? До тех пор, пока Двуногие и эти деревья не уничтожат?»