– Я не хочу быть правителем, – ответил Тугры. – Постройте на горе около леса для меня дом. Я буду жить своим трудом.

Шах удивился, но сделал, как просил его зять. Тугры с женой стали жить на горе.

Однажды к Тугры пришел Эгры.

– Друг мой, как ты добыл все это? – спросил он. – И дом у тебя есть, и двор. Вот я украл у тебя лошадь, думал, разбогатею. А куда ни поеду – везде мне не везет.

Не хотелось Тугры вспоминать вероломство Эгры, и он сказал только:

– Я проспал одну ночь в лесу в старой печке и все это добыл.

– Покажи мне то место, я тоже посплю в печке.

Тугры рассказал ему про лужайку, где собирались звери.

Когда стемнело, Эгры залез в печку.

Опять ночью пришли лесные звери. Пришел лесной шах – лев, пришел визирь – медведь, пришел горнист – волк, пришел флейтист – шакал, пришел сказитель – лис.

– Ну-ка, начнем рассказы! Почему же нет моего визиря-тигра? – спросил шах-лев.

Поднялся с места шакал:

– Нет, теперь мы ничего не будем рассказывать. Из-за наших рассказов ваш визирь-тигр погиб.

Тут поднялся медведь:

– Листья с нашего карагача тоже оборваны, – пожаловался он.

– А я остался без еды, – сказал волк. – Пастух взял того пса, про которого я говорил. Теперь я и подойти боюсь к стаду – всего меня искалечил пес.

– Кто же это смеет рассказывать о наших тайнах, – зарычал грозный лев, – приказываю поймать и убить предателя!

Но звери не знали, кто подслушал их тайны. Стал медведь спрашивать у шакала, шакал – у лиса.

А фазан крикнул: «В печке!» – и улетел.

Звери бросились к печке, вытащили Эгры и разорвали на куски.

Так честный Тугры достиг всего, чего он желал, а бесчестный Эгры был наказан по заслугам.

Сказочник Матназаров. Перевела Л. Садердотова.

В давние времена в одном кишлаке жил старик-пастух со своей женой. Были у них три дочери: Насиба, Гульбахор и Зульфия.

Проходили день за днем, месяц за месяцем, год за годом, дочери подрастали: Насибе пошел двадцать первый год, Гульбахор – девятнадцатый, Зульфие – восемнадцатый.

Видят старик со старухой, что дочки выросли, а сваты не идут; день и ночь старики думали, что же им делать.

– Эх, старушка моя, – говорит пастух жене, – и я старею и ты стареешь, силы нас покидают, ничего у нас нет, тяжело нам приходится. Вот были бы у нас не девочки, а сыновья, они бы нас прокормили. Хоть бы замуж дочек выдать, все было бы легче.

– Кто же захочет жениться на дочках таких бедняков, как мы?

Подумал старик и говорит:

– Ну, старуха, надо пойти в кишлак и сказать: «Эй, люди, засылайте сватов! Если им наши дочки по душе придутся, как-нибудь свадьбу справим и повыдадим дочерей замуж.

Понравился старухе этот совет, и поспешила она в кишлак. Кого ни встретит, всем говорит:

– Сынок, выслушай меня, к тебе дело есть. У меня дочки подросли. Если хочешь, справим свадьбу, какая дочка понравится, ту и бери.

Однако никто не согласился. Стукнула старуха себя рукой по лбу и пошла восвояси.

Так и остались дочки пастуха без женихов. Однажды Зульфия говорит сестрам:

– В Окджаре тутовник поспел, пойдем повеселимся.

Отправились девушки в Окджар. Там везде сады – в садах тутовник спеет, соловьи заливаются. Сестры днем тутовник собирают, ночью – двое спят в шалаше, а третья не спит, их сон стережет.

Пока девушки тутовник собирают, послушаем о другом.

У шаха той страны было сорок жен, но ни у одной из них не было детей. Очень хотел шах иметь сына или дочь. Созвал он однажды своих визирей и мудрецов, сел на трон и говорит им:

– Эй, мудрецы вельможи! Вот я, шах, живу и наслаждаюсь жизнью. А пройдет моя жизнь, не будет меня на свете, и не оставлю я после себя ни сына, ни дочери. Поэтому поскорее найдите мне девушку, пусть хоть бедную, хоть нищую – мне все равно. Найдите невесту – сорок дней будем пир справлять.

Подумали визири и мудрецы, посоветовались и разошлись в разные стороны. А шах созвал своих сорок жен и говорит им:

– Эй, жены мои, нет у меня детей. Поэтому я решил еще одну жену себе взять.

Шах радуется и думает: будет у меня сын или дочка, устрою тогда большой пир. А сорок шахских жен собрались тайком и совет держат. Одна из жен говорит:

– Эй, подруженьки, если шах еще одну жену возьмет, будут у нее дети или не будут, пусть она хоть какая хорошая будет, но подругой для нас она не станет.

Шахский визирь приехал в кишлак около Окджара. Созвал всех жителей – и знатных, и простых – и объявил им:

– Так как у шаха детей нет, решил шах еще одну жену себе взять. А поэтому найдите ему девушку, хоть нищую, хоть сироту.

Встал один человек и говорит:

– Господин, если меня пощадите, разрешите мне слово вымолвить.

– Говори, – отвечает ему визирь.

– Господин визирь, вот уже дней десять, как в Окджаре появились три девушки. Девушки днем тутовник едят, а ночью в шалаше спят, ничего больше не делают. Все три – красавицы. Если вашей милости угодно, посмотрите их.

– Ведите меня к девушкам, – говорит визирь, – посмотрю на них.

Подошел визирь к шалашу, слушает, о чем девушки говорят.

Старшая, Насиба, говорит сестрам:

– Если бы шах меня в жены взял, я бы такую одежду для него выткала, что во всем свете лучшей не найти.

Средняя сестра, Гульбахор, говорит:

– Если бы шах на мне женился, я такой ему вкусный плов приготовила бы, что он ел бы да похваливал.

А младшая сестра, Зульфия, говорит сестрам:

– Вот, если бы на мне женился шах, я бы родила ему мальчика и девочку – Хасана и Зухру, красивых да умных.

Тогда визирь вошел в шалаш. Девушки встали, и визирь увидел, что платья на них старые, поношенные. Позвал визирь людей и приказал принести девушкам хорошую одежду и сапожки. Оделись девушки, принарядились, а визирь отправился к шаху. Пришел он во дворец и говорит:

– Повелитель, нашел я для вас в кишлаке около Окджара трех красавиц – девушек. Старшая говорит: «Если женится на мне шах, я ему такие одежды сотку, каких ни у кого в целом свете нет». Средняя говорит: «Если на мне шах женится, я всегда ему буду вкусный плов готовить», и младшая говорит: «Если бы меня шах в жены взял, я бы родила ему двух ребят и назвала бы их Хасаном и Зухрой».

Обрадовался шах и говорит:

– Хорошо, вот на младшей я и женюсь.

– Поезжай туда, узнай, кто их родители, сосватай девушку и начнем к свадьбе готовиться.

Визирь снова в Окджар поспешил. Позвал он девушек и говорит им:

– Шах на Зульфие жениться хочет. Я как сват приехал, поговорить с вашими родителями мне надо.

Зульфия отвечает визирю:

– Мы бедные девушки, но родители у нас есть. Если хотите с ними говорить – говорите.

Визирь послал одного из придворных к старому пастуху. Придворный разыскал дом старика и говорит пастуху:

– Эй, отец! Это ваши три дочери в Окджаре в шалаше живут? Младшую шах себе в жены выбрал. Вы что на это скажете?

Бедный пастух не поверил.

– Что вы надо мной смеетесь, обманываете меня, – на что она шаху?

Вернулся придворный в Окджар и передает этот разговор визирю.

Визирь созвал на совет всех людей в Окджаре, и знатных и простых, и говорит им:

– Вот, люди, посылал я к пастуху своего придворного. Он рассказал старику, что шах на Зульфие жениться хочет, а пастух говорит: «Вы смеетесь надо мной», – и пошел к своему стаду. Что вы мне посоветуете делать?

Встал тот старик, что раньше водил визиря к девушкам и говорит:

– Эй, визирь, есть поговорка: птичий язык только птица поймет. Есть у нас в кишлаке еще один старый пастух. Пошлите его к отцу девушек, авось старик его словам поверит.

Понравился этот совет визирю:

– Ладно, пусть поговорит. Приведите мне скорее пастуха, – приказал визирь.

Привели пастуха, а тот испугался и плачет:

– Господи, не виновен я, ничего не делал, я только коров пасу… пощадите.

Народ говорит ему:

– Не бойся! Тут другой разговор.

Визирь посмотрел на пастуха и хотел с ним поговорить, а тот еще больше испугался.

– Ой, господин, да будут счастливы ваши дети. Невиновен я, скотины никогда не бью. Правда, один раз пестрая корова не хотела домой идти, а я ее по рогам чуть-чуть ударил – и только…

Смеется визирь:

– Ладно, я вину твою прощаю, – говорит, – а теперь у меня к тебе есть поручение. Даю тебе два дня сроку. Пойди к старому пастуху, сосватай за шаха его младшую дочь. Приедешь через два дня и мне скажешь.

– Хорошо, господин, хорошо, господин, – бормочет бедный старик. – Отец девушки – мой приятель, – и скорее скрылся с глаз визиря.

Пастух думает: «Славу богу, едва избавился», – и пошел к старику. Идет и говорит сам с собою: «Ну, только бы мне подобру-поздорову от визиря уйти – семь блинов, семь лепешек, шесть оладий нищим раздам».