— Куда же пойти?

В обратную сторону от дома побежала. Вдруг видит — туша нерпочки. А ворон опять тут как тут. Подошел и говорит:

— Давай-ка поспи немного, а я разделаю нерпу! А как кончу, сразу же разбужу.

Спит мать-песец. А ворон в это время мясо к себе домой таскает. Когда перенес все мясо, положил к ней в котомку два камня и стал будить:

— Проснись, закончил я разделывать нерпу. Теперь можешь домой идти! Ну и поработал я!

Приходит мать-песец домой. Воскликнули дочери:

— Опять мамочка что-то принесла!

Мать сказала дочкам:

— Ну-ка, выньте мясо!

Развязали дочки котомку — а там всего лишь два камня. Сказали об этом матери.

Мать рассердилась:

— Глаза у вас никудышные!

Дочери говорят:

— А ну-ка, посмотри! Вот — одни камни.

Мать воскликнула:

— Вот ведь это опять ворон надо мной посмеялся! Ну-ка, где моя одежда, дайте-ка мне!

Вышла и говорит:

— Куда же на этот раз пойти?

И вот еще дальше от дома побежала. Бежит, вдруг тушу оленя видит. Много оленины принесла на спине домой. Положила в сенях, зовет дочек:

— Где же вы, чем заняты?

Говорит им:

— Вот теперь-то у нас много еды. Я пока в полог полезу, отдохну, а вы пищу готовьте. Одни пусть мясо варят, другие мозг из костей достают!

И еще сказала мать:

— Если ворон придет, угостите его, но только суньте в костный мозг иголку. А потом меня разбудите.

Действительно, пришел ворон. Угостили его костным мозгом. Что ж, съел ворон, сказал:

— Спасибо вам!

Разбудили дочери мать. Ворон сказал ей:

— Вот бы пожениться нам! — Да и подавился.

Вышла хозяйка из полога. Спрашивает:

— Что с тобой?

Но ворон уже ничего не слышал. Умер. Конец.

Рассказал в 1964 г. житель сел. Хатырка Анадырского р-на Тэвлалкот, 24 года; зап. и пер. П. Я. Скорик.

Опубл.: Ск. нар: Сев., стр. 449;

В этом героическом сказании использован распространенный в чукотском и азиатско-эскимосском фольклоре сюжет о бородатом силаче-насильнике Якуни, которого ослепляет стрелами чукотский (или эскимосский) мальчик. В данном случае сказка дается в керекской адаптации, особенно зачин, где говорится об оленьих кереках, которых враги убивали, угоняли в плен, превращали в пастухов, а стада их присваивали. Как и в чукотских героических сказаниях, здесь отражается борьба между племенами за обладание оленьими стадами. В повествовании отсутствуют элементы фантастики, но ведется оно в эпически приподнятом стиле.

Именем Якуни, или Якуннин, чукчи, азиатские эскимосы и юкагиры в преданиях о чукотско-русских столкновениях XVIII в. называли майора Павлуцкого, командовавшего отрядом казаков и убитого чукчами 21 марта 1747 г. (см. Богораз, 1900, стр. 93, прим. 1 к № 15).

Говорят, давно это было, очень давно. В то время керекского народа было еще много. Кереки оленными были. И вот стали появляться на керекской земле враги. Промчатся вдруг на быстрых оленях, мужчин поубивают, женщин и детей с собой увезут, оленей угонят. Керекские женщины у них всякую домашнюю работу выполняли, а мальчики при табунах пастухами были.

Вот так и случилось однажды. Ехали на оленьей упряжке керек с женой и маленьким сыном. Мальчику два года было. Отец луком вооружен. И мальчик тоже с луком. Раньше мальчик только начнет ходить, отец ему сейчас же лучок сделает, чтобы упражнялся в стрельбе.

Вот так и ехали втроем: мужчина с женой и сынишкой.

Вдруг жена воскликнула:

— Ой, что это там?

Муж оглянулся. Видит: следом за ними как бы вихрь снега мчится. Потом появилась оленья упряжка. Быстро настигать стала.

Догадался муж: враг это. Сильно погнал оленей. Запрыгала по застругам нарта. И не заметили отец с матерью, как уронили сына. А догадливый мальчик быстро спрятался за заструг и лучок достал.

Враг едет вдогонку, не видит мальчика. И вот остановился напротив заструги упряжь поправить. Приготовился мальчик. Выстрелил из лучка. Прямо в глаз попал. Закричал враг. Рукой глаз закрыл. А мальчик еще раз выстрелил. В другой глаз попал.

Ослеп враг, стал кружиться. Руки расставил. Хочет поймать мальчика. А тот прячется за заструги. Много раз падал враг. Устал совсем. Наконец сел на заструг, спросил:

— Кто ты, победивший меня? Не вижу я, ослеп.

— Это я тебя победил, — сказал мальчик.

Удивился враг, узнав, что мальчиком побежден. Склонил голову, задумался. Затем так сказал:

— Если меня, силача и насильника, победил ты, мальчик, так убей меня. Куда я пойду слепой! Все смеяться будут, что мальчик меня победил.

Мальчик так сказал:

— Мал я еще, боюсь, да и сил у меня нет тебя убить.

Враг попросил:

— Подай мне копье!

Подал мальчик копье. Враг наставил острие копья себе в грудь, затем попросил мальчика другой конец копья в заструг упереть. Мальчик так и сделал. Враг сказал ему:

— Возьми моих оленей! Ты победил меня. Это твоя добыча. Поезжай к родителям!

И убил сам себя.

А мальчик сел на нарту и вскоре догнал по следу родителей. Все.

Рассказал в 1970 г. на рыбалке Куэт житель сел. Майныпильгино Беринговского р-на керек М. И. Етынкеу (67 лет, малограмотный, слабо владеющий русским языком); зап. и пер. В. В. Леонтьев (совместно с керечкой Е. Хатканой, жительницей сел. Майныпнльгино Беринговского р-на, 70 лет). Публикуется впервые.

Сюжет о лопнувшем от воды кэле (керек. кала) по-разному интерпретируется в фольклоре народностей Чукотки и Камчатки (ср. здесь: ительменский текст № 179} эскимосскую сказку «Пять девушек и Майырахпак», — Эск. ск. и лег., стр. 53, чукотский текст № 164 — Богораз, 1900, и др.).

Заснула бабушка, а перед тем как заснуть, привязала к пологу людоеда. По-нашему, по-керекски, людоеда кала зовут. Он всегда привязан. С бабушкой вместе две сестры живут. Говорит вдруг кала младшей сестре:

— Сестра, а сестра, бабушка спит, отвяжи-ка меня.

Отвечает младшая сестра:

— Нет, не отвяжу. Бабушка сказала, хватит тебе бродить где попало. Ты ведь плохой, глупый, поэтому сиди на привязи.

Тогда кала к другой сестре обратился:

— Сестренка, отвяжи!

Младшая сестра умнее старшей, говорит ей:

— Не надо отвязывать.

А кала опять просит старшую сестру:

— Отвяжи меня! Отпусти!

Послушалась старшая сестра, отвязала кала. Не успела отвязать, схватил кала железный крючок и пошел к землянкам-валькарам, где кереки жили. Пришел туда, открыл дымовое отверстие, а там, в валькаре, одни женщины — мужчины все на промысел ушли.

Кричит кала в дымовое отверстие:

— Эй, вы спите?!

Две старухи отвечают оттуда:

— Нет, не спим.

— Что же это, однако, шумит, словно маленькие дети кричат?

— Не дети это, — отвечает одна старуха, — наверно, груди мои перед плохой погодой болят.

— Так вот, буду сейчас крючком ловить! — кричит кала.

— Что же ты поймать хочешь?

— Молодых уток175.

— Нет сейчас молодых уток, они летом на скалах сидят. Какие здесь утки, здесь мы, люди, живем.

— Но не напрасно же я пришел?!

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — отвечают из валькара. — Только зачем насильничать? Лови крючком!

— Ну, смотрите, начинаю!

— Что ж, начинай! Кого же поймать-то хочешь?

Опустил кала крючок в землянку, водит им и напевает:

— На сегодня, на сегодня еда будет! На сегодня, на сегодня еда будет! И на завтра, и на завтра еда будет! И на завтра, и на завтра еда будет! Кого, кого поймаю? Кого зацеплю? Ну, где же вы, молодые утки?

— Нет сейчас молодых уток, говорят тебе.

— Тогда я войду к вам.

— Нет, не входи. Лови оттуда, а мы поищем тебе молодых уток.

Между тем одна женщина в стене дыру прокапывает, чтобы уйти через нее.

— Ну, смотрите, опять начинаю ловить крючком! — кричит кала.

— Начинай!

— Кого, кого поймаю? На сегодня и на завтра еда будет! — поет кала.

Вдруг подцепил что-то, а это, оказывается, керкер. Вытащил наружу и тут же не глядя разорвал. А на улице ветер был, вся трава и полетела ему в глаза. Керкер-то женщины сухой травой набили и подсунули ему под крючок.

— О-о! — завопил кала. — Всего меня мусором осыпало! Что же такое? Чем наполнено? Утка? Нет, не утка! Это не то что-то!

Бросил кала чучело через отверстие в землянку:

— Берите ваше, не нужно мне. Не утка это.

Пока кала возился с чучелом, женщины выползли через дыру в стене и убежали.

— Ну, погодите, я к вам иду!

Зашел кала в землянку, а там никого, только собачонка на привязи сидит. Сказал ей: