Всё это длилось не больше минуты, но она растянулась, как гармошка.

Вот собака покачнулась. Потом она выпустила Вегана и бросилась к хозяину, волоча Криволапыча, будто горжетку. За несколько шагов до старика, Криволапыч разжал челюсти: ему не хотелось получить по голове тросточкой.

Он кашлянул клоком белой шерсти и потрусил назад. Его морду покрывала красная маска.

Город вновь ожил.

Пекка поднял Вегана дрожащими руками. Тот был жив и почти цел, хотя чувствовал, что как никогда близок к тем, кто нашёл последний приют у церкви. Ожившие вслед за Пеккой туристы предлагали ему помощь, хотя она уже была не нужна.

Вдруг по стоянке разлился неприятный запах. На её краю невесть откуда явилась машина «Общества защиты ОТ животных». Из неё вышел Яри Ярвинен и, сунув руки в карманы, с любопытством стал смотреть на происходящее. В чёрной широкополой шляпе он был похож на гвоздь.

Затем Яри неспешно пересёк улицу и приблизился к пожилому господину, который в расстройстве осматривал окровавленную собаку.

— Привет, батя, — сказал Яри. — Ну, вы кисляк тут замочили! Псина твоя привита или как?

Но старик не понимал, чего хочет этот скверно пахнущий тип.

— Я говорю, псюха твоя уколотая против бешенства? А то енотовидные собаки бешенство разносят.

— Яри обернулся и через плечо посмотрел на Пекку, который укладывал Вегана на заднее сидение.

— И лисы, кстати, тоже. Так что, батя, твоя собаченция может запросто дубака дать!

— Моя собака привита! — грозно сказал старик. — А ваши советы совершенно излишни!

Он быстро привязал собаку к фонарному столбу и, стуча тростью по мостовой, направился к Пекке.

Яри ждал сочного скандала. Однако старик его разочаровал. Он попросил у краеведа прощения и предложил оплатить лечение лиса. Но если тому и нужен был доктор, то не ветеринар, а психотерапевт: уж очень лис напугался.

Не вынимая рук из карманов, Яри вернулся на стоянку.

— Как рыжий? — спросил он Пекку. — Дышит? Да, живучие это твари!

Пекка промолчал.

— Слышь, парень, я вот чего хотел спросить. Тут у тебя в церкви галки…

— И что? — Пекка недоумённо посмотрел в рыбье лицо Яри.

— Они же гадят на нашу святыню! Моё «Общество защиты ОТ животных» живо справится с этой проблемой. Тебе плюс, и я бабла на карман поставлю! И будет у нас взаимный ништяк. Верно? — Он вынул из кармана сложенную бумажку. — Смотри, у меня вменяемые тарифы.

Пекка из бледного стал красным, да так быстро, что Криволапыч изумился. Раньше он думал, что с такой скоростью менять цвета могут только светлячки.

— Галки живут здесь с того момента как построена церковь!

— Я и говорю, запустили памятник. — Яри покачал шляпой. — Значит, о цене…

— Галки — символ нашего муниципалитета! — Пекка чуть не кричал. — Вы что, предлагаете уничтожить символ? Может, вы хотите пострелять во флаг Финляндии?

— Причём тут флаг? — Наморщенный лоб Яри стал похож на узкое поле, которое хотелось удобрить навозом. — Я про птичек говорю!

Пекка собирался ответить кое-что покрепче, но будучи истинным европейцем, удержался. Виртанен загнал Криволапыча в машину, кивком попрощался с туристами и громко хлопнул дверью, стараясь хотя бы так выразить свои чувства. Испуганные галки наполнили воздух над кладбищем. Они не привыкли к шуму в месте отдохновения.

Яри с неприятной улыбкой смотрел вслед серой машине, пока та не скрылась за супермаркетом.

На другой день Ярвинен явился к санитарному инспектору Мюнямяки. Но, конечно, прежде появился его характерный запах.

Инспектор, грузная угловатая женщина в прямоугольных очках, подозрительно задвигала крупным носом, похожим на рубанок. Нос бил тревогу — запах явно был антисанитарный.

Женщина уже хотела встать и отправиться на поиски источника, но тут открылась дверь, и источник вошёл в комнату.

— Доброе утречко. — Яри снял чёрную шляпу и тут же надел. Он старался не оставлять голову без защиты надолго, опасаясь клещей. Конечно, в кабинете инспектора они бы завелись в последнюю очередь. Но Яри предпочитал перестраховаться. — Ярвинен моя фамилия. Да мы знакомы по программе сокращения хищников. Помните?

— Что случилось? — пробасила женщина. Голос у неё, как ни странно, тоже был угловатый.

— Косяк у нас выходит. Разносчики по городу бегают.

— Потрудитесь выражаться яснее! — В голосе инспектора стало гораздо больше углов.

— Да что неясного? Енотовидная собака вчера чуть не ухайдокала домашнего пса. И где? Прям в центре города, на площади! Я эту зверюгу и в заповеднике видал. Редких птиц жрёт, не иначе.

Брови инспектора повернулись, образовав прямой угол, уткнувшийся остриём в дужку очков.

— Предполагаете бешенство?

Яри сунул руки в карманы.

— Не сто пудов, конечно. Но, кажись, опять пора немного посокращать.

Инспектор поднялась и упёрлась квадратными кулаками в стол. Он с хрустом прогнулся.

— Действуйте!

— А как, это, насчёт расходов?..

Через несколько минут Ярвинен, насвистывая, если так можно назвать его змеиное шипение, вышел из комнаты. В руке он держал банковский чек и разрешение на отлов енотовидной собаки.

— Приварок невелик, — пробормотал он, — да цент евро бережёт!

Спрятав чек, Яри вышел на вызолоченную солнцем площадь, пересёк мостовую и, усмехнувшись собственному отражению в стеклянной двери, вошёл в кафе.

Оставаться там долго он не рискнул, опасаясь рассердить посетителей своим запахом, и устроился с чашкой кофе за столиком на тротуаре.

Длинные облака летели от моря, как огромные белые чайки. Ветер комкал и распрямлял разноцветные флаги у супермаркета через дорогу. Солнце попыталось осветить лицо Яри, но тот быстро сдвинул шляпу набок и остался в тени. Он старался быть как можно более незаметным.

Просидев за столиком два часа, он выхлестал шесть чашек кофе и ещё четырьмя угостил двух членов Общества защиты животных. В обычный для финского городка разговор о погоде, о новых машинах и старых знакомых, он ловко всунул вопросы о Пекке и лисе, с которыми видел енотовидку.

Когда облака уже стали похожи на сладкую розовую вату, Яри, до предела наполненный кофе и ненужными сведениями о житейских делах Мюнямяки, отправился к машине. Но теперь он знал, где искать добычу.

Заходящее солнце подталкивало его лучами в спину, стараясь побыстрее очистить город от неприятной фигуры.

Несколько дней Криволапыч считал птиц один. Он пользовался копией определителя Пекки, сделанной и кое-как переведённой Веганом на русский. Но Криволапычу нечем было записать подсчёты, и на следующий день он всё забывал. От этого ему становилось грустно.

А дни были один другого лучше! Они напоминали гирлянду из ярких праздничных флажков.

Лес насквозь пропитался пением зябликов. Полевые коньки вязали над просёлками тонкие кружевные рулады. Криволапыч пытался увидеть певцов, но они звенели у самого солнца, утонув в ослепительном золотом свете. От этого можно было ослепнуть.

Даже сойки пробовали построить из своего хрипа и кряхтения нечто вроде песни. Но она всякий раз оказывалась такой же корявой, как их гнездо.

Закончив наблюдения из «детского» окошка, Криволапыч бежал через поле в дальний конец заповедника. Лес тут был такой маленький, что его правильнее бы назвать рощей. Даже для вышки здесь не нашлось места. Зато тропинка выбегала на розовую гранитную скалу, что лежала у самого моря, будто выброшенный на берег кит. Отсюда открывался такой прекрасный вид на залив, что захватывало дух.

Если вышка поднимала наблюдателей над жизнью заповедника и показывала её как бы со стороны, то каменный кит погружал их в самую её гущу.

И только с этого места можно было по-настоящему оценить величину и силу огромных кликунов — настоящих хозяев заповедника.

С каждым днём птицы становились многочисленнее. Их огромные массы беспрестанно взлетали и садились на воду. Они были похожи на снег в стеклянном шарике-брелоке, который хорошенько встряхнули.

Иногда от этого движения у Криволапыча начинала кружиться голова. Тогда он отправлялся с вышки побродить по засыпанным хвойными перьями мягким дорожкам меж скрипящих на ветру сосен или поругаться с барсуком Тойво. От этого Криволапычу становилось лучше.

Он чувствовал, что стал старше, и теперь в спорах с барсуком почти не прибегал к услугам доцента Орлова, опираясь на собственные знания.

Чтобы расширить кругозор, он иногда совершал прогулки по шахматным клеткам окрестных полей.

Часто при этом он делал небольшие открытия.

Например, в деревне Куустонмаа, расположенной возле устья залива, Криволапыч обнаружил ещё одну вышку. Правда, она была совсем маленькая и напоминала тележку-подпорку для пожилых людей. И птиц тут оказалось немного, зато недалеко от деревни он обнаружил курган с захоронениями времён Железного века.