Акуля туда не ходит — далеко. Да и не хочет она, чтобы её кто-нибудь на дороге увидел. А потом, поговорить с лешаком непросто, на это несколько часов требуется. Спросишь у него: «Как дела, Спиридон?» — а ответит он только через час. Можно, пока он думает, пойти поиграть в прятки, порыбачить или мяч погонять. Зато ровно через час надо быть рядом, а то он скажет, что хотел, а потом опять будет целый час молчать. В общем, весёлый мужик. Его окликнут: «Лешак!» — а он, когда уже ты забудешь, ответит: «Ась?»

Пока дед Юрий обо всём этом говорил, подъехали на велосипедах Икин брат с двумя своими товарищами и тоже стали слушать. А когда дед рассказал, как трудно с лешаком беседовать, мальчики переглянулись и даже подтолкнули друг друга.

Совсем недавно ездили они на рыбалку с ночевой. Выбрали место, удочки и закидушки закинули, а сами принялись табор на ночь готовить. Один из них подошёл к старому замшелому пню, постучал по нему и крикнул друзьям:

— Посмотрите, какая коряжина! Настоящий лешак! — да ещё добавил: — Привет, лешак!

Ребята посмеялись и отправились удочки проверять. Поймали немного рыбы, почистили её и начали уху варить. Закипела уха, бросили в неё дикого лука, посолили, сидят, ждут, когда уха сварится. Тут ровно час прошёл. Пень в это время и говорит:

— Ась? — и закашлял бедный от дыма и оттого, что давно ни с кем не беседовал, а тут вдруг разговорился.

Не понравилось всё это рыбакам, и хотя они тогда решили, что никто «ась» не говорил, что это им показалось, но, похлебав ухи, перешли ребята на другое место.

А ещё Лидин дед рассказал, что пишет иногда лешак Спиридон письма Акуле, а приносят их его подруги вороны.

— Ага! — не поверил Витя. — У него что, тетрадка есть?..

— Тетрадки нет, а пишет он на берёсте. Ему берёсту заяц Тишка дерёт…

— А что, что пишет? — спросила Алёна.

— Вот уж о чём пишет — не знаю. Об этом надо у самой Акули спросить…

Тут дед Юрий решил, что он уже и себя показал, и на людей насмотрелся, поэтому пора ему идти готовить ужин Барбоске и курицам.

Ушёл дед. Разбежались и ребята. Тут и присказке конец.

Перед самыми каникулами Лидина учительница велела своему классу написать сочинение про домашних животных.

— Вы, ребята, у меня грамотные, — сказала она, — домашних животных повидали немало. Но обо всех не пишите. Расскажите хотя бы о двух, которые вам больше нравятся. А если кто ещё и нарисует их, тот будет совсем молодец.

— Как солёный огурец! — крикнул Миша Ушкин, Лидин сосед и знаменитый на весь класс рисовальщик. Крикнул про огурец и добавил: — Нарисует и получит пятёрку!

— Получит, — пообещала учительница. После этого второклассники принялись за сочинение. Из всех домашних животных Лида выбрала пса Барбоску и полудницу Акулю. Нарисовала их как могла. У Барбоски два уха, четыре ноги и один хвост крючком. У полудницы тоже два уха, только вот ног всего две, а хвостов — ноль.

— А кто это у тебя? Домашняя обезьянка? — удивился Мишка Ушкин. — Дай я ей хвост подрисую! Хвосты у меня хорошо получаются.

Лида ничего не ответила, только передёрнула плечами. Мишка обиделся и сказал:

— Задавала!

Про Барбоску Лида написала, что живёт он в конуре. Любит косточки. Лает на разные голоса. Когда она приезжает, пёс даже ласково повизгивает. Ну а если кто чужой войдёт во двор, гавкает так свирепо, что сам себя боится… А ещё пёс Барбоска охраняет двор, её с дедом и кур. А вот полудница живёт в малиннике, караулит огород. Любит редиску и вздыхает так: «О-хо-хошеньки!..»

Прочитав Лидино сочинение, учительница удивилась. Она не знала, что есть такое домашнее животное — полудница.

— А ты полудницу видела? — спросила учительница.

— Видела, — потупила глаза Лида, — и даже разговаривала с ней.

И правда разговаривала.

Однажды, совершенно случайно, встретились почти отличница Лида и полудница Акуля. Шла Лида по борозде, посмотреть, как огурцы цветут, и послушать, о чём над ними пчёлы гудят.

Бабушка полудница по той же борозде навстречу бежала. В то лето хорошо малина спела. Малинник прямо красный стоял, а хозяева давно не приезжали, ягоду не собирали. Переспевала малина. Жалко же её.

Так они и столкнулись, почти нос к носу. Если бы Лида испугалась, то полудница тут же спряталась бы куда-нибудь или в борозду шлёпнулась и притворилась, что это не она вовсе, а кучка тряпок. А так как девочка стояла и улыбалась, то и бабушка Акуля не удержалась, заулыбалась.

Лида уже знала, как надо знакомиться.

— Чтобы у тебя были подруги, — наставляла мама, когда Лида шла в первый класс, — ты на перемене подойди к хорошей девочке и спроси: «Как тебя зовут?» Когда она скажет, ты назови своё имя…

И сейчас Лида спросила у смешной старушки:

— Бабушка, как вас зовут?

Полудница глаза потупила и ответила, что зовут её Акуля.

— А меня Лида…

Когда Лида в школе знакомилась с какой-нибудь девочкой, то сначала обе не знали, о чём говорить, и поэтому спрашивали друг у друга: «Сколько тебе лет?» И сейчас Лида спросила:

— Сколько вам, бабушка, лет?

Акуля годы свои не считала, знала, что лет ей много, а сколько — наверное, только один лешак Спиридон может сказать. Поэтому бабушка махнула сухонькой ручкой:

— Об этом женщины не говорят. Вот ты же не скажешь, сколько тебе годиков?

— Почему? — удивилась Лида. — Мне девять.

— А ведь прибавила, — не поверила Акуля.

— Ну, восемь с половиной, — призналась Лида.

— Вот видишь. И мне сколько-то с половиной.

— А что вы, бабушка, тут делаете?

— Живу, — ответила полудница.

— Здесь, в огороде? — не поверила Лида.

— Конечно. Я же полудница. Огород берегу.

— Значит, вы, бабушка, наша?

— А чья же ещё? Только ты меня больше бабушкой не называй, зови Акулей. Так мне приятней.

Вот поэтому Лида причислила Акулю к домашним животным, когда писала сочинение.

Недавно Лида опять встретила Акулю. Долго не видела, а тут идёт и слышит, как кто-то за кустом смородины печально так вздыхает: «О-хо-хошеньки». Девочка сразу догадалась, что это бабушка Акуля, и потихоньку подошла. Смотрит, и правда, сидит на траве Акуля и платье своё штопает.

— Не уберегла? — спросила Лида.

Точно так мама у самой Лиды спрашивает, когда она замарает или порвёт своё платье.

— Как тут убережёшь, — вздохнула Акуля, — ветхое оно у меня.

— А что такое «ветхое»? — не поняла Лида.

— Старенькое. Совсем износилось. На днях, когда дождик шёл, он его на мне постирал. Только перестарался. Вот платье и рвётся…

— Неужели у тебя, Акуля, другого нет?

— Было. Хорошее платье, голубенькое, с кармашками и поясочком. Да пропало куда-то. Вместе с сундучком, в котором оно хранилось, потерялось.

Так они поговорили и разошлись. Лида домой побежала, посмотреть, может, какое-нибудь платьице её куклы Машки для Акули подойдёт. Полудница дырочку на подоле заштопала и за мохнатой гусеницей припустила, которая пробиралась к яблоне. Гусеницу прогнала и сразу куда-то ушмыгнула. Только что стояла возле яблоньки — и нет её.

Оказывается, Акуля катушку ниток на крылечко понесла. Там нитки Ика забыла, когда что-то зашивала. Положила полудница нитки на место и рассказала пауку Федьке Сломанная Лапа про свою беду.

Помолчал Федька Сломанная Лапа, подумал, посоображал, а потом сказал:

— Ты это, Акуля, не печалься. Ночью, как месяц взойдет, приноси своё платье. Мы его с Гошкой заштопаем.

— Угу… — сказал на это Гошка.

Всю ночь, пока полная луна по небу перекатывалась, молча трудились Федька и Гошка над Акулиным платьем. Старались. Только один раз перерыв сделали, когда проголодались. Сбегали каждый на свою паутину, закусили комарами да мошками и опять за дело.

Полудница тоже не спала, под лопухом сидела, ожидала да комаров ладошкой шлёпала. Наконец, когда небо порозовело, а петух, который жил у озера, закукарекал, пауки всё что могли сделали и расползлись по своим паутинам.

Надела платье Акуля, крутнулась на одной ножке и счастливая убежала в огород. Только недолго радовалась бабушка полудница. Она хоть и старенькая, а по огороду всё бегом да бегом. Вот и опять расползлось платье. Непрочной оказалась паутина. Пригорюнилась, а пожаловаться некому.

Весь следующий день просидела бабушка полудница за кустом смородины, опять платье штопала да зашивала. Слышала, как городские хозяева приехали, как Ика ищет свои нитки, а они опять у Акули. Потом Ика с братом картошку полоть вышли, а полуднице даже взглянуть на них некогда — платье зашивает. А что там зашивать — всё шито-перешито, штопано-перештопано.

Как всегда вечером, на закате солнца, возвращались из-за речки две подруги-вороны. — Кар-кар! — каркает одна другой. — А вот и Акулин огород.