– Приходите к нам.

– Хоть в цирк, хоть домой.

Утром папа пожарил на всех яичницу, сказал сыновьям «Держитесь!» и поехал сменять маму в больнице. Ося с Петей долго ждали маму, которая приехала ещё более уставшая, чем папа.

– Сегодня с вами побуду, – сказала мама. – Только полежу немного.

В этот момент раздался громкий стук в дверь.

– Открывайте, полиция!

Мама, ничего не понимая и волнуясь за папу, открыла дверь. Перед ней стояли два полицейских с добрыми, но мрачными лицами. Один из них был сержант и главный.

– Гражданка Добролюбова? – спросил сержант.

– По заявлению гражданки Никаноровой Тамары Павловны о сокрытии ценностей, стоящих на учёте в Музее народных промыслов, должны произвести у вас обыск. Вот ордер.

– Тамара Пална? – задохнулась мама. – Как же, что же? Ну, проходите.

Тамара Павловна была маминой начальницей, директором музея.

– Понятые, пройдите, – скомандовал сержант, и в квартиру, громко топая и глядя в пол, вошли Сан Саныч и Нинель Филипповна.

– Ну что, сами ценности сдадите, или будем искать? – спросил сержант.

– Сдам, конечно, – сказала мама, ещё не оправившись от неожиданности.

Она достала из шкафа сумку и отдала полицейским, а они стали сверять содержимое по описи.

– Так, – подвёл итог сержант, – не хватает пунктов пять и шесть, девять и тринадцать. Лучина негасимая, светец под лучину, лёд вечный и, это, шарик сонный, в скобках – сны навевающий, – несколько неуверенно прочёл он.

Мама принесла всё остальное, понятые расписались, как смогли. Сержант объявил, что маму задерживает, а вещи конфискует.

Петина правая рука сама поползла в карман, но Ося шепнул: «Не надо, на человека не подействует, а их двое».

– А с этими что? – спросил второй полицейский и показал на детей.

– Мда, – задумался сержант. – Давай забирать мелких.

– Чой-то забирать? – влез в разговор Сан Саныч. – Присмотрим за дитями, пока отец не вернётся.

– Присмотрим, присмотрим, – заговорила Нинель Филипповна, надвигаясь на полицейских и чуть ли не выпихивая их из квартиры. – Идите, служивые, подобру, идите, касатики, поздорову.

Полицейские оторопели и потихоньку начали отступать к двери. От двери раздалось шипение, и Петя увидел кошку Дашу, изогнувшуюся и готовую к прыжку.

– Ну, если соседи присмотрят, пока отец… Тогда отставить, – пробормотал сержант и с облегчением выскочил из квартиры, уводя за собой маму.

– Проводим! – одновременно вскрикнули Сан Саныч и Нинель Филипповна и вслед за полицейскими вышли на лестничную площадку. Последней шла расслабившаяся, но всё ещё внимательная кошка Даша.

– Мама, – всхлипнул Ося, но Петя тронул его за плечо:

– Надо спешить, брат, а то нашей семье и вправду придёт конец.

Петя взял Осю за руку, и они решительно отправились на пятый этаж.

Дверь девятой квартиры была приоткрыта. Но Ося всё равно постучал, прежде чем войти. Из глубины квартиры послышался громкий голос:

– Кто там?

– В гости к нам? – вторил ему второй, чуть пониже.

– Вам мальчики нужны? – нерешительно спросил Петя.

– Мальчики? – на пороге возникли два улыбающихся крепких мужика, один повыше, а другой потолще. Но носы у них были абсолютно одинаковые: курносые, с веснушками и рыжими волосами, торчащими из ноздрей. – С-пальчики?

– Пацаны? – переспросил первый.

– Да, нужны, – произнёс второй.

– Только настоящие!

– Живые, не болящие!

Петя и Ося только и вертели головой, поворачиваясь то к одному, то к другому. Похоже, клоуны продолжали шутить и дома. Братьям же было не до смеха. Хозяева заметили, что гости их шуткам не смеются, и решили их подбодрить:

– Смеяться можно!

– Но осторожно!

– У нас маму сегодня полицейские забрали, – неожиданно для себя всхлипнув, признался Ося.

Мужики переглянулись.

– Да, кто много пережил… – произнёс один.

– …Тот в цирке не смеётся! – закончил второй.

– Ладно, проверим…

– …какие вы смелые.

– Проходите.

– Не стесняйтесь.

Мужики перестали говорить в рифму, так что стало немного полегче.

В коридоре и в комнате на стенах висели плакаты с тиграми, слонами, лошадьми. На полу, столах и буфете стояли чучела диких и не очень диких зверей. Рядом с чучелом страшного кабана пристроилось чучелко маленькой собачки, а на буфете чучело орла возвышалось над чучелом попугая. Было непонятно, как в квартире можно двигаться, ничего не задевая. Петя и Ося, вытянув руки по швам, осторожно шли за хозяевами.

Вдруг животные на плакатах и чучела стали оживать и шевелиться. Тигр с плаката раскрыл пасть и зарычал. Маленькая собачка подбежала к Осе и залаяла. Попугай пролетел перед Петей с криком «Дурррак». Братья с удивлением, но без боязни наблюдали за всем этим. А за ними с интересом наблюдали хозяева квартиры.

– Ни капли испуга!

– Абсолютное бесстрашие!

– А вы откуда…

– Такие взялись?

– Ваши соседи, – сказал Петя.

– Из третьей квартиры, – добавил Ося.

Братья неожиданно для себя заговорили друг за другом. Видно, это оказалось заразным.

– Пахом, – протянул им руку один.

– Пархом! – протянул руку второй.

– Петя! – Петя пожал руку Пахому.

– Ося! – Осе достался Пархом.

– А как вы это делаете? – спросил Петя, мотнув головой в сторону на время замерших зверей.

– Да ты и сам сможешь…

– Если попробуешь.

Пахом и Пархом посмотрели на братьев, как будто чего-то ожидая.

– Просто представь себе, что он живой…

– И двигается.

Петя внимательно посмотрел на плакат со слоном. Слон пошевелил ушами и затрубил. И вот тут братья по-настоящему испугались.

– Как это? Я никогда… Мы же обычные д-д-дети! – Петя даже начал немного заикаться.

– Обычные дети, говоришь? В нашем доме обычные не живут!

Пахом и Пархом переглянулись и снова посмотрели на братьев.

– Из третьей квартиры? Внуки Марьи Моревны?

– Той, которая самого Кощея вот так держала?!

Пахом и Пархом вытянули вперёд руки со сжатыми кулаками.

Петя и Ося так удивились, что даже сказать ничего не смогли.

– Ладно, время обеденное, – сказал Пахом.

– Пошли щец навернём, – Пархом махнул рукой в сторону кухни.

На кухонный стол были выставлены: кастрюля дымящихся щей, крынка со сметаной, каравай хлеба, масло в горшочке и большая тарелка с укропом.

– Вегетарианцы мы, – бормотнул Пахом.

– С рождения, – подхватил Пархом.

– Животных любим.

– И они нас.

Дальше они принялись подробно рассказывать о себе, одновременно отправляя в рот большие ложки щей и закусывая хлебом.

Родились они в семье цирковых артистов. У родителей уже было два сына: Фёдор и Василий. Старший был умный, он стал директором цирка. Второй был храбрый, он стал дрессировщиком. А отец мечтал о третьем сыне, простом и добром, и чтоб поговорить с ним можно было. Хотел его Иваном назвать. А родились близнецы. Мать назвала их Пахом и Пархом. С детства они и сами всё время смеялись, и других смешили. И стало ясно, что в цирке им дорога одна: в клоуны. Все любили их больше, чем старших братьев, но ни денег, ни положения они себе так и не заработали.

Потом Пахом и Пархом стали расспрашивать Петю и Осю. Те им всё и рассказали: и про украденные игрушки, и про посыпавшиеся на них беды, и про то, что они твёрдо намерены игрушки отыскать. Пахом и Пархом задумались и сказали, что это им придётся на самый верх лезть, но сначала надо будет заглянуть к соседу Дмитрию Константиновичу, который незаконно захватил чердак. А сам при этом человек серьёзный, большой начальник какой-то.

– У нас в доме есть чердак? – удивился Ося.

– Что, на нём кто-то живёт? – спросил Петя.

Выяснилось, что Дмитрий Константинович захватил чердак для своего отца. О нём Пахом и Пархом говорили с большой неохотой. Попасть на чердак можно было только из квартиры Дмитрия Константиновича.

– В общем, дело ваше непростое, – сказал Пахом.

– Но правое, – закончил Пархом. – А мы вас в дорогу снарядим чуток.

– Вот вам плакат с волком, – Пахом снял со стены плакат и внимательно посмотрел на него. Волк зарычал.

– А вот ещё с соколом, – Пархом снял со стены другой. Сокол взмахнул крыльями.

Свёрнутые в трубочку плакаты они отдали Пете.

– И самое главное: щука!

– Мудрая, дрессированная.

– И заметьте: копчёная.

– Копчение холодное – на умственной деятельности не сказывается, ни воды, ни огня не боится.

Они вручили Осе промасленный свёрток.

– К себе не прижимай, – предупредил Пахом.

– Попахивает, – объяснил Пархом.

С полными руками добра они вышли на лестничную площадку. Пахом и Пархом предупредили, что сосед – личность неприятная, дверь абы кому открывать не любит, поэтому действовать надо решительно.