— Какого там еще ума!.. — закричал Петер, задыхаясь от обиды и злости. — Я нисколько не глупее всякого другого и докажу тебе это на деле, еловая шишка!
С этими словами Петер схватил Стеклянного Человечка за шиворот и стал трясти его изо всех сил.
— Ага, попался, властелин лесов? Ну-ка, исполняй третье мое желание! Чтобы сейчас же на этом самом месте был мешок с золотом, новый дом и… Ай-ай!.. — завопил он вдруг не своим голосом.
Стеклянный Человечек как будто вспыхнул у него в руках и засветился ослепительно белым пламенем. Вся его стеклянная одежда раскалилась, и горячие, колючие искры так и брызнули во все стороны.
Петер невольно разжал пальцы и замахал в воздухе обожженной рукой.
В это самое мгновение над ухом у него раздался легкий, как звон стекла, смех — и всё стихло.
Стеклянный Человечек пропал.
Несколько дней не мог Петер позабыть об этой неприятной встрече.
Он бы и рад был не думать о ней, да распухшая рука все время напоминала ему о его глупости и неблагодарности.
Но мало-помалу рука у него зажила, и на душе стало легче.
— Если даже и продадут мой завод, — успокаивал он себя, — у меня все-таки останется толстый Иезекиил. Пока у него в кармане есть деньги, и я не пропаду.
Так-то оно так, Петер Мунк, а вот если денег у Иезекиила не станет, что тогда? Но Петеру это даже и в голову не приходило.
А между тем случилось именно то, чего он не предвидел, и в один прекрасный день произошла очень странная история, которую никак нельзя объяснить законами арифметики.
Однажды в воскресенье Петер, как обычно, пришел в трактир.
— Добрый вечер, хозяин, — сказал он с порога. — Что, толстый Иезекиил уже здесь?
— Заходи, заходи, Петер, — отозвался сам Иезекиил. — Место для тебя оставлено.
Петер подошел к столу и сунул руку в карман, чтобы узнать, в проигрыше или выигрыше толстый Иезекиил. Оказалось, в большом выигрыше. Об этом Петер мог судить по своему собственному, туго набитому карману.
Он подсел к игрокам и так провел время до самого вечера, то выигрывая партию, то проигрывая. Но сколько он ни проигрывал, деньги у него в кармане не убывали, потому что Иезекиилу Толстому все время везло.
Когда за окнами стемнело, игроки один за другим стали расходиться по домам. Поднялся и толстый Иезекиил. Но Петер так уговаривал его остаться и сыграть еще партию-другую, что тот наконец согласился.
— Ну хорошо, — сказал Иезекиил. — Только сначала я пересчитаю свои деньги. Будем бросать кости. Ставка — пять гульденов. Меньше нет смысла: детская игра!.. — Он вытащил свой кошелек и стал считать деньги. — Ровно сто гульденов! — сказал он, пряча кошелек в карман.
Теперь и Петер знал, сколько у него денег: ровно сто гульденов. И считать не надо было.
И вот игра началась. Первым бросил кости Иезекиил — восемь очков! Бросил кости Петер — десять очков!
Так и пошло: сколько раз ни бросал кости Иезекиил Толстый, у Петера всегда было больше ровно на два очка.
Наконец толстяк выложил на стол свои последние пять гульденов.
— Ну, бросай еще раз! — крикнул он. — Но так и знай, я не сдамся, даже если проиграю и теперь. Ты одолжишь мне несколько монет из своего выигрыша. Порядочный человек всегда выручает приятеля в затруднении.
— Да о чем там говорить! — сказал Петер. — Мой кошелек всегда к твоим услугам.
Толстый Иезекиил встряхнул кости и бросил на стол.
— Пятнадцать! — сказал он. — Теперь посмотрим, что у тебя.
Петер не глядя швырнул кости.
— Моя взяла! Семнадцать!.. — крикнул он и даже засмеялся от удовольствия.
В ту же минуту за его спиной раздался чей-то глухой, хриплый голос:
— Это была твоя последняя игра!
Петер в ужасе оглянулся и увидел за своим стулом огромную фигуру Михеля-Голландца. Не смея пошевельнуться, Петер так и замер на месте.
А толстый Иезекиил никого и ничего не видел.
— Дай мне скорей десять гульденов, и будем продолжать игру! — нетерпеливо сказал он.
Петер как во сне сунул руку в карман. Пусто! Он пошарил в другом кармане и там не больше.
Ничего не понимая, Петер вывернул оба кармана наизнанку, но не нашел в них даже самой мелкой монетки.
Тут он с ужасом вспомнил о своем первом желании. Проклятый Стеклянный Человечек сдержал свое слово до конца: Петер хотел, чтобы денег у него было столько же, сколько в кармане у Иезекиила Толстого, и вот у Иезекиила Толстого нет ни гроша, и в кармане у Петера — ровно столько же!
Хозяин трактира и Иезекиил Толстый смотрели на Петера, вытаращив глаза. Они никак не могли понять, куда же девал он выигранные деньги. А так как Петер на все их вопросы не мог ответить ничего путного, то они решили, что он попросту не хочет расплачиваться с трактирщиком и боится поверить в долг Иезекиилу Толстому.
Это привело их в такую ярость, что они вдвоем накинулись на Петера, избили его, сорвали с него кафтан и вытолкали за дверь.
Ни одной звездочки не видно было на небе, когда Петер пробирался к себе домой.
Темень была такая, что хоть глаз выколи, и все-таки он различил рядом с собой какую-то огромную фигуру, которая была темней темноты.
— Ну, Петер Мунк, твоя песенка спета! — сказал знакомый хриплый голос. Теперь ты видишь, каково приходится тем, кто не хочет слушать моих советов. А ведь сам виноват! Вольно же тебе было водиться с этим скупым старикашкой, с этим жалким стеклянным пузырьком!.. Ну да еще не все потеряно. Я не злопамятен. Слушай, завтра я целый день буду у себя на горе. Приходи и позови меня. Не раскаешься!
Сердце похолодело у Петера, когда он понял, кто с ним говорит. Михель-Великан! Опять Михель-Великан!.. Сломя голову Петер бросился бежать, сам не зная куда.
Эти слова рассказчика были прерваны шумом, донесшимся снизу из харчевни. Слышно было, как подъехал экипаж, несколько голосов требовало огня, кто-то громко и настойчиво стучал в ворота, завыли собаки. Комната, отведенная извозчику и ремесленникам, выходила на дорогу; все четверо гостей вскочили и бросились к окнам, чтобы поглядеть, что случилось. При слабом свете фонаря им удалось разглядеть остановившуюся перед харчевней большую карету; видно было, как какой-то высокий человек помогал двум женщинам в вуалях выйти из экипажа, как кучер в ливрее отпрягал лошадей, а слуга отстегивал чемодан.
— Да хранит их господь, — со вздохом сказал извозчик, — если они целы выйдут из харчевни, то и о повозке мне нечего беспокоиться.
— Тише! — прошептал студент, — мне сдается, что они подкарауливают этих дам, а вовсе не нас; вероятно, здесь заранее было известно об их проезде. Если б только удалось их предупредить! Впрочем, ведь во всей гостинице нет более приличной комнаты, чем комната рядом с моей. Сюда их и приведут. Оставайтесь здесь и не шумите, а я постараюсь предупредить слуг.
Молодой человек пробрался к себе в комнату, потушил свечи, оставив гореть лишь огарок, который дала ему хозяйка, а сам стал подслушивать у дверей.
Вскоре дамы в сопровождении хозяйки поднялись наверх, и та, с ласковыми и приветливыми словами, ввела их в соседнюю комнату. Она уговаривала гостей поскорей лечь спать, чтобы хорошенько отдохнуть после дороги; потом она сошла вниз. После этого студент услыхал тяжелые шаги поднимающегося по лестнице человека; он осторожно приотворил дверь и увидел в щелку того самого высокого мужчину, который помогал дамам выйти из экипажа; он был одет в охотничье платье, за поясом у него торчал охотничий нож, — по-видимому, это был шталмейстер или провожатый обеих дам. Когда студент убедился, что незнакомец поднялся по лестнице один, он быстро открыл дверь и сделал ему знак войти. Тот удивился, но вошел, и не успел еще ничего спросить, как студент шепнул ему: «Милостивый государь, вы попали в разбойничий притон».
Человек испугался; студент же увлек его к себе в комнату и рассказал ему, как подозрителен ему этот дом.
Услыхав это, егерь очень обеспокоился; он объяснил молодому человеку, что дамы — одна графиня, другая ее камеристка — сначала хотели ехать всю ночь напролет; но, на расстоянии получаса от этой харчевни, им повстречался всадник, который их окликнул и спросил, куда они направляются. Узнав, что они ночью намереваются ехать через шпессартский лес, он посоветовал им этого не делать, говоря, что в лесу в настоящее время очень неспокойно. «Послушайтесь совета порядочного человека, — добавил он, — и откажитесь от этой мысли; недалеко отсюда есть харчевня; как она ни плоха и ни неудобна, все же лучше переночевать там, чем темной ночью подвергать себя опасностям пути». Подавший им совет имел вид вполне порядочного и честного человека, и графиня, опасаясь нападения разбойников, приказала остановиться у этой харчевни.
Егерь счел своей обязанностью предупредить дам об опасности, в которую они попали. Он ушел в соседнюю комнату и вскоре открыл дверь, соединявшую комнаты графини и студента; графиня, дама лет сорока, бледная от страха, вышла к студенту и попросила его повторить ей все еще раз. Потом посовещались, что делать в таком затруднительном положении и порешили как можно незаметнее позвать к себе обоих слуг, извозчика и ремесленников, чтобы, в случае нападения, действовать против врагов сообща.