— Добрый день, Капризуля!

Из дупла послышалось мяуканье. Большая рысь высунула голову и трижды зевнула.

— Ты что меня будишь, человеческий ягнёнок? Всю ночь я охотилась и очень устала.

— Капризуля, я ищу одну девочку, которая собирает грибы, — сказала Златокудрая. — Помоги мне её найти!

— Девочка не дичь для рыси. Пошли туда волка Козодёра.

— Но она наберёт ядовитых поганок. И отравит себя и других.

— А мне что до того? Нам не велено вмешиваться в людские дела.

— Но я прошу тебя, Капризуля.

— Хорошо же, я тебе помогу, не будь у меня на хвосте этих пяти чёрных колец! Но прежде скажи мне, где скрывается гнездо орла и орлицы, которых подстрелил вчера князь Бодо!

— Ты задумала съесть маленького орлёнка! Стыдись, бессовестная!

— Уйди, или я оцарапаю тебя! — мяукнула Капризуля и скрылась в дупле.

Златокудрая спустилась на землю. Побродила по лесу, но девочку так и не нашла. Взобралась на каменистый склон и отыскала нору. Подошла к ней и загоготала гусем. В тот же миг из норы показался нос Тётушки-лисы.

— Человеческий ягнёнок, — проговорила Тётушка, — ты не только выздоровела и окрепла в нашем лесу, но ещё и испортилась. Что тебе от меня надо?

— Дорогая Тётушка, я ищу девочку, которая собирает ядовитые поганки. Помоги мне.

— Помогу, только прежде скажи, как мне отбить гусака Гоготуна от старого Мартина!

— Стыдись, бессовестная! — воскликнула Златокудрая и убежала в лес.

* * *

— Цворк! Цворк! — вдруг услыхала Златокудрая над своей головой. Высоко над ней сидел на дереве дрозд.

— Счастливой охоты тебе, дрозд! Не попадалась ли тебе девочка в лесу? Девочка в лесу не попадалась? — прокричала ему Златокудрая.

— Она в буковой роще! В буковой роще! — просвиристел ей дрозд в ответ и, вспорхнув, куда-то улетел.

Златокудрая со всех ног помчалась в буковую рощу. Здесь было прохладно и сыро. Под ногами толстый ковёр мха и зелёные папоротники. Яркие шляпки ядовитых поганок там и сям пестреют в тенистой полутьме. Слышится журчание ручейка.

Девочка бродила по роще и срывала самые приглядные грибы.

— Этот вот грибок для мамы, этот грибок для братца Андро, этот для сестрицы Тонки, а этот для меня, меньшой Милицы, маминой любимицы!

Так приговаривала мамина любимица Милица, гордая своим богатым сбором. Ей и в голову не приходило, что красивые грибы могут быть ядовитыми. Внезапно её насторожил тихий шорох в кустах. Страшно ей стало. Но шорох утих, и девочка проговорила, как бы раздумывая вслух:

— Бедная пастушка Анка! Растерзали её волки где-то тут под тёмной ёлкой!

— Не растерзали! — отозвался ей откуда-то какой-то голос.

«Это лесное эхо, — решила девочка. — Оно говорит, что Анка жива…»

И она громко крикнула:

— Ау-у! Увижу ли я нашу Ан-ку?

— Увидишь! — отозвался ей тот же голос.

— Это, наверное, мне откликается добрая вила-волшебница. Хотелось бы мне посмотреть на неё. — И девочка крикнула: — Ау! Где мне, маленькой Милице, отыскать тебя, сестрица?

— Ау-у! В лесу-у, — ответил ей голос.

И Милица бросилась на поиски. Она к кусту — а голос отзывается ей из другого. Несколько раз ей почудилось в полутьме, что кто-то прячется от неё за деревьями. И опять девочка припускалась вдогонку за невидимым голосом. Вдруг она обнаружила, что вышла незаметно на опушку леса неподалёку от своего дома.

А эхо лесное куда-то пропало.

Милица взглянула в лукошко. Оно было пусто. Все грибы свои растеряла она, пробираясь кустарником.

Огорчённая, вернулась она домой и рассказала матери всё, что с ней произошло.

— Ну и чудеса! А может быть, и к счастью, что ты не принесла домой грибы. Больше ты одна не ходи так далеко в лес.

4. Козленок

Златокудрая была очень довольна, что так ловко выманила из буковой рощи несмышлёную Милицу. А ещё больше радовало её то, что ей удалось вытряхнуть из её лукошка все до одной ядовитые поганки.

Златокудрая вышла на лужок, покрытый цветами, и стала кататься по траве. Вдруг послышалось нежное блеяние. Хорошенький, весёлый козлёнок скакал к ней через луг. Златокудрая тоже вскочила:

Девочка бросилась бежать, а козлик за ней. Вокруг лужка, через кусты, через ручей.

Козлёнок её всё-таки догнал. Златокудрая повалилась в траву, и козлёнок с ней тоже.

— Скоро тебя никому, сестрица, не догнать! — сказал козлёнок. — Разве только моему отцу, горному козлу.

— Ах, был бы оленёнок у Витого Рога и оленихи! — вздохнула девочка. — Мы бы с ним вместе росли и бегали наперегонки. А так мне иногда бывает скучно в их логове.

— Я кое-что слышал. Говорят, олениха принесёт оленю сына.

Златокудрая захлопала в ладоши.

— Ах, чтоб это был белый оленёнок!

— То-то был бы великий праздник в лесу! Белый олень стал бы оленем-царём! Только белые олени редко появляются на свет.

Златокудрая запела:

— Сестрица, — сказал козлёнок, — я тебе ещё кое-что хочу сказать. Я каждый день хожу к тому источнику, который открыл старый Мартин. Там наш водопой. Знаешь, кто туда ещё приходит? Молодой князь Ульрик.

— Он что, тоже охотник, наш враг?

— Нет, он всё кого-то поджидает у потока. Мой отец, горный козёл, говорит, он поджидает лесного духа.

— Ха-ха-ха! — расхохоталась Златокудрая. И, схватив козлёнка за рога, начала с ним бороться.

— До чего же ты стала сильная, сестрёнка! — удивлялся козлёнок, упираясь ножками и стараясь вырваться от девочки. Всё-таки он вырвался, и Златокудрая полетела в траву.

— Давай ещё раз потягаемся! — не унималась девочка. Но козлёнок издал победный клич и унёсся в лес.

5. Лесной дух подаёт знак

А Златокудрая отправилась к источнику старого Мартина. Пока там было пусто. Тихо журчала вода. Под ветерком шептались листья.

Девочка прихватила камешек с земли и взобралась на высокое дерево. Скрылась понадёжней в ветках и стала терпеливо ждать.

Немного времени прошло, когда раздался конский топот. Молодой князь Ульрик приближался на вороном коне. И до чего ж он был красив в своём наряде! На голове у него шляпа со страусовым пером, за плечами плащ, на боку небольшой меч и шпоры на высоких сапогах.

Настоящий молодец! Так вырос он за эти три года. Подъехав к источнику, Ульрик спешился и напоил коня водой. А потом пустил его пастись, а сам уселся под дубом.

Сидит, присматривается, прислушивается, не послышится ли какой-нибудь шорох. Но нет, видать, напрасно его ожидание.

И, печально вздохнув, Ульрик встал. Тут к ногам его камешек упал.

— Э-гей! Лесной дух! — ликующе воскликнул Ульрик. — Ты снова мне даёшь о себе знать! Отзовись! Покажись!

Но уговоры его остались без ответа. И тогда молвил Ульрик такие слова:

— Кто бы ты ни был, лесной дух, нашего ли рода, людского, или нет, но не будь слишком строгим ко мне. Раньше я хотел быть таким же грозным, как отец мой, князь Бодо. Ты научил меня быть добрым и милостивым. И теперь я защищаю бедных и обиженных, и особенно стариков и детей. Это для меня теперь большая радость! Так сойди же ко мне, лесной дух, и научи меня ещё чему-нибудь хорошему.

Что-то хрустнуло на дубе, вверху, но ответа на его слова так и не было.

И сказал тогда Ульрик:

— Вижу, ты не хочешь или нельзя тебе с людьми говорить. Тогда ты мне хоть знак какой-нибудь подай. Когда надо будет вызволить кого-нибудь из беды, я приду на помощь.

Он ждал, глядя вверх на дерево. И тут что-то длинное, тонкое и сверкающее полетело к нему из ветвей. На руку его опустился длинный золотистый волос.

Ульрик навил его себе на палец и сказал:

— Благодарю тебя! Когда я тебе понадоблюсь, пошли мне волосок из своих кос, для тебя я сделаю всё.

Радостный вскочил Ульрик на вороного коня и поскакал к своей Вранье.

6. Приговор медведя Ворчуна

Когда Ульрик скрылся, Златокудрая спустилась с дерева и подошла к ручью. Она зачерпывала воду ладонями и пила прохладную воду.

— Гу-гу-гу! — послышалось над ней, и к девочке на плечо спустился голубь.

— Какую весть принёс ты мне, Сизокрылый? — спросила его Златокудрая.

А Сизокрылый:

Голубь улетел, и Златокудрая поспешила к медведю.

Медведь Ворчун, староста лесного зверья, дожидался её перед своей берлогой. Вокруг собрался и кой-какой лесной народ.