Тогда человек умолкал и удалялся с печалью. А после того на людей вдруг нисходило некое беспокойство, вроде как потеряли что–то. Что именно — непонятно, но ощущение потери этой со временем становилось только отчетливее.

Ветер ли шумит в молодой листве, море ли обрушивается волнами на прибрежные скалы, дождь ли змеится струями по оконному стеклу и шипит в ощетинившихся лужах — а им снова и снова чудится тот же знакомый голос: «Всё в руках Твоих, Господи! Как Ты решишь, так и будет…»

Так и будет.

В одной далекой–предалекой северной стране, где всю осень и всю весну над заснеженной землей сияет двурогое солнце, а нескончаемой зимней звёздно–морозной ночью молчаливое небо полыхает всеми цветами радуги, живут маленькие человечки сихиртя. Там, посреди бескрайней тундры, из одиноких ледяных холмов по древнему обычаю каждый день они выводят на прогулку покрытых рыжевато–коричневой длинной шерстью мамонтов с очами сияющими, как летящие голоса журавлиного клина.

Сихиртя — смешные, суетливые человечки, заглядывают в эти глаза, словно в темные тундровые озера с мшистыми бурыми берегами, и умолкают. И проплывает над застывшими белоснежными облаками высокое серебристое небо. И поют сихиртя свои волшебные песни. И ездят они верхом на мамонтах по широкой, раскрытой, как ладонь доброго человека, земле.

А потом, когда мамонты нагуляются, а двурогое солнце отправится отдыхать туда, где кончается небо, маленькие бабушки и дедушки сихиртя собирают вокруг себя внучат и начинают рассказывать им волшебные сказки о далеких–предалеких южных странах, где растут пальмы, кричат попугаи и шумит теплое изумрудное море.

Ребятишки сидят у костра, слушают сказки и смотрят, как в отблесках пламени возникают и вновь исчезают диковинные огненные картины: то ли тигры рычат, то ли верблюды бредут по пустыне, то ли ещё что–то…

И слушают. И засыпают.

Удивительное это место — земля. Всё у неё есть: и небо живое, и солнце двурогое, и страны — дальние, диковинные…

Руками его не потрогаешь. На вкус не попробуешь. Но оно — живое. Такое же живое — как небо. Живое солнце. Вот оно переливается в радуге. А вот становится свечкой над горизонтом… А вот — прорывается сквозь облака, прорывается, мутнеет и тонет в мареве… и опять прорывается. Пока не прорвётся окончательно. И тогда сияет, как улыбка. Простодушно так сияет, смущается и… опять сияет.

А вот ветер бросается в него песком и пылью. А вот волны рвутся к нему, насмерть разбиваясь о скалы. А потом — опять рвутся к нему. Потому что смерти нет.

Вот оно заходит за горизонт и сияет оттуда, из–под земли, цепляется лучами–пальцами за ускользающее истаивающее аметистовое небо. А вот — не заходит совсем. На Севере. Не заходит — и всё. О, какое упрямое! С характером!

Живое солнце. Обидчивое. Зимой ему холодно. Покраснеет от мороза, уйдёт с горизонта и греется где–то на юге. Вот же нежное какое! Вообще до весны может не выглядывать. В южные края подается, вместе с птицами. Там хорошо. Там всегда лето.

Живое солнце. Очень живое. В руки не дается. Вечно перекатывается. Вечно торопится куда–то. Мир посмотреть. Себя показать. В мире ведь всё живое. Всё живёт. Всё дышит. Всё чувствует. Всё понимает. Всему больно. Ото всего радостно. Ничему нет конца…

Однажды в лесу объявился герой и всем сразу начал об этом подробно рассказывать. Слушают деревья, листья, как уши, развесили, млеют… Одно слово — защитник!

И герой вскоре от этого совсем уж разошёлся, баловством занялся. Стоит, к примеру, мирное дерево посреди чащи, спит потихоньку. А он как подойдёт к нему, как гаркнет во всё горло. То–то весело дереву спросонья–то! А то взгромоздится на какую–нибудь растолстевшую ветку и давай на ней раскачиваться, на крепость проверять. «Готовься,» — говорит, — «к трудностям и испытаниям. Нечего толстеть понапрасну!»

Ну, раз герой есть, то должны быть и враги, наверное. Вот они и появились. Пришли враги к герою, начали у него лес отнимать. «Давай,» — говорят, — «сюда своё добро, нам оно самим пригодится — на дрова.»

Испугался лес, не стал сражаться рядом с героем, весь попрятался кто куда. Мало ли что: вдруг и впрямь на дрова порубят. Герою–то всё равно, из него дрова не получатся, он же не деревянный, а лесу из–за него что? Пропадать что ли?

Достал герой из ножен свой геройский меч и скрестил его с вражескими. И треснул его меч тут же, на мелкие куски разлетелся. Оказывается, он у него хоть и был красивый, серьёзный такой с виду, но из натурального дерева. Меч этот ему лесные деревья когда–то подарили. То ли на день рождения, то ли на новый год: неважно, всё равно толку с него нет.

Сдался герой в плен врагам ненавистным. И решили они его наказать — казнить по–настоящему, надо же себя чем–нибудь занять после такой победы… Плачет герой, слезами заливается, пощады просит. Вот как себя–то жалко! Но, увы, враг ему попался какой–то настоящий, то есть, совсем бессовестный. Да, и поздно уже решения менять: стемнеет скоро, а вон там, недалеко уже, — ещё и дождь собирается.

И только приготовились враги привести свой ужасный приговор в исполнение, как грянул гром, упали первые капли дождя, а из–под земли отовсюду поднялся грозный с виду лес.

Расстроились враги, головы опустили, переживают. Лес окружил их со всех сторон и шумит грозно листочками. Эй, вы! Смелые! А ну, выходи по одному!..

Совсем раскисли. Вот как всё в жизни быстро меняется! Стыдно стало лесу таких жалких врагов мучить. Отпустил он их на волю вольную…Даже орехов на дорогу дать решился! И ушли благодарные враги восвояси…

Упал герой на коленочки перед лесом, стал прощения просить за то, что по неразумию своему потешался над ним и себя восхвалял. «Прости меня,» — говорит — «батюшка лес!»

Лес его, конечно, простил и обратно принял. А герой всё равно долго ещё совестью мучался пока совсем не одеревенел. И стал он таким же, как все остальные деревья, листочками оброс, корни пустил. Вот только скрипит иногда на ветру, прошлое вспоминает…

У одного падишаха была дочь. Как–то раз она вдруг решила выйти замуж. Падишах сначала очень обиделся, потому что его ни о чем не спросили, а потом успокоился, махнул рукой и согласился: дочь у него была одна и очень любимая.

Жена падишаха тоже сильно огорчилась, но доверилась мужу и не стала перечить дочери. Так дочь падишаха вышла замуж за кого хотела и переехала в другой город. От свадьбы молодые отказались. Не потому что денег жалко, а потому что им очень хотелось показать всем какие они нетрадиционные.

Дочь падишаха считала, что её любимый лучше всех на свете, даже лучше папы и мамы. Её возлюбленному было приятно такое слышать, потому что он тоже так считал. А поскольку он всё равно был самым лучшим на земле среди людей, то ему очень нравилось ничего не делать. Юноша спал, сколько хотел, ел, что хотел, любовался собой в зеркало и играл для себя на гитаре. Дочь падишаха доверяла ему во всем и никогда не перечила.

Отец и мать юноши не могли нарадоваться на свою новую родню и скоро переехали жить во дворец к падишаху. Так им было удобней радоваться.

Все знали, что у падишаха много сокровищ и поэтому молодым не о чем беспокоиться. Но знали о сокровищах и враги падишаха. Однажды, его недруги — цари и султаны — собрали войска и напали на страну, которой правил падишах. Они прислали ему вежливое письмо, в котором обещали никого не трогать, если падишах не станет им перечить и добровольно отдаст свои богатства.

Падишах с ними не согласился, потому что ему надо было кормить семью. А ещё потому что он обещал подданным защищать их от напастей. Он не надеялся, что молодой муж дочери захочет ему помочь. Так и случилось.

Наутро оказалось, что юноша и его родители тайно выехали из страны и попросили убежища у царей и султанов. Убежал юноша без жены, так как очень торопился и не стал её будить. Конечно, вскоре он с горечью вспомнил об её отсутствии. Это случилось буквально через несколько дней. Но не потому, что красавчик по ней соскучился, а потому, что его родители впервые в жизни стали его ругать: оказывается, у них кончились продукты, а новые власти не собирались кормить беглую родню падишаха, их личного врага.

Падишах собрал войско, спрятал в замке жену и дочь, а потом направился на поле сражения. Там, в чистом поле, его армия быстро победила всех врагов. Его армия воевала бесплатно, она хорошо знала, за что сражается, а царские и султанские армии ничего такого не знали. Им что велели, то они и делали. Сколько платили, столько они и воевали.

Молодой беглый красавчик и его родители вернулись к падишаху и попросили прощения. Падишах посмотрел на дочь и понял, что их надо простить. И он простил. А потом родители красавчика опять поселились в падишахском дворце. Сам красавчик с женой тут же вернулся в соседний город и снова начал жить припеваючи.