– Ладно, так и быть, иди! – согласился Старик Часовщик. – И смотри мне! – погрозил он пальцем просиявшему внуку.

– Не теряйте меня из виду! – воскликнул Лучик и проскользнул в дверную щёлку.

Часовщик распахнул дверь.

– Ну и дождь! – пробурчал он, поёживаясь.

– Не волнуйтесь, – сказала Так, раскрывая зонт. – Зонт большой, мы все поместимся.

– А я и не волнуюсь, – усмехнулся Старик Часовщик. – Я же всё-таки не сахарный, не растаю!

И они пошли вслед за мелькающим между деревьев Лучиком.

А сейчас представьте себе ужасное мрачное подземелье, где содержит своих пленников Сокивкенс. Свет туда почти никогда не проникает, и в тоскливом полумраке можно с трудом разглядеть отовсюду собранные отвратительной колдуньей часы.

Каких только часов тут нету: обычные наручные, карманные на длинных цепочках и с крышечками, песочные, настенные, часы с кукушками и без, часы-будильники и даже солнечные часы. А также затесавшийся в эту компанию нахохлившийся петух, гордый гребень которого уныло повис.

И вот все эти часы с грустным перезвоном поют следующую печальную песню:

И вот, пока они так пели, где-то высоко наверху заскрипели ржавые петлицы тяжёлой железной двери, и оттуда послышались шаги.

А вскоре свет фонарика, который держала в руке мерзкая Сокивкенс, осветил стёртые каменные ступеньки, а потом перенёсся на изуродованные часы.

– Вниз шагом…арш! – раздался гнусавый голос колдуньи.

Прямо перед Сокивкенс, уткнувшись куда-то в пространство невидящим взглядом, шагал Тик.

– Не спотыкаться! – покрикивала сзади отвратительная колдунья. – Так, молодца! Ещё три ступеньки! Прямо шагай! Налево! Ну всё, вот мы и на месте. Пришли, стало быть.

Колдунья с усмешкой оглядела испорченные притихшие часы.

– Что, голубчики, песни поёте? Пойте, пойте, я не возражаю. Даже напротив, одобряю. Раз поёте, значит, ещё не до конца сломаны. А молчите – кто вас разберёт! А я вот вам товарища привела. Всё веселее будет! Ты, Тик, становись сюда! Вот так! Давай-ка мы тебя привяжем!

Тик безмолвно повиновался.

Колдунья ловко привязала его к торчащим из стены кольцам.

– Вот и славненько, – захихикала она, потирая руки. – Ладненько, пойду-ка ещё погляжу. Вдруг где какие часы остались. Ну, а потом уж будем отдыхать! Столько, сколько душе угодно. Хе-хе-хе! Как говорится, сделал дело – гуляй смело! Эх, бабка, – погладила она себя по косматой седой голове, – вот умница, вот разумница, в твои-то годы такие дела ворочать! Не скучайте, мои родненькие! Скоро вернусь! – пообещала Сокивкенс и заковыляла вверх по лестнице.

Но потом, вспомнив что-то, приостановилась.

– А ты, Тик, можешь проснуться! – проскрипела она. – Раз, два, три! Проснись – не ленись! Чувствуй себя как дома!

И снова, гнусно захихикав, колдунья наконец удалилась.

Сверху донёсся скрип несмазанной двери, а потом звук закрываемой железной щеколды. Затем всё стихло.

Тик с удивлением всматривался в окружающий его полумрак.

– Что это? – спросил он. – Где я? Так, ты где? Эй!

В ответ раздался странный звук.

– Буль-буль-буль. Не кричи! Буль-буль-буль.

– Кто это булькает? – поразился Тик.

– Это мы, – раздалось из темноты.

– Кто вы? – осторожно спросил Тик.

– Мы – Наручные часы. Буль-буль-буль.

Тик с облегчением вздохнул. Любые часы на свете так или иначе приходились ему родственниками.

И дальше произошёл у него с Наручными часами следующий необычный разговор.

Тик: А зачем вы булькаете, позвольте вас спросить?

Наручные часы: Потому что мы в кувшине с водой. Буль-буль-буль.

Тик: А где моя сестра Так?

Наручные часы: Мы не знаем. Буль-буль-буль.

Тик: Понятно. А сам я где? Надо же, ничего не помню.

Наручные часы: Ты в подземелье колдуньи Сокивкенс, буль-буль-буль. Она решила остановить время и потому собирает сюда все часы на свете. Здесь она нас ломает и портит, буль-буль-буль. Скоро время остановится совсем, и мы здесь все окончательно погибнем. Буль-буль.

Тик: Ну и ну! А почему вы в кувшине?

Наручные часы: Потому что Сокивкенс, буль-буль, ничего не могла с нами сделать, буль-буль-буль. Она нас била, разбивала, а мы, буль-буль, противоударные. Тогда она нас бросила в воду, чтобы мы, буль-буль, заржавели. Но она не знает, что мы, буль-буль, гер-ме-ти-чес-ки-е и во-до-не-про-ни-ца-е-мы-е. Так что мы, буль-буль, живы-здоровы. Тьфу, тьфу, буль-буль!

Тик: Так-так, ясно. А где же остальные часы?

Наручные часы: Все здесь, буль-буль-буль. Все сломаны и замучены. Вон, видишь рядом с собой столбик и циферблат, буль-буль?

Тик присмотрелся и на самом деле увидел странный конусовидный столбик.

– Теперь вижу, – сказал он. – Что это?

– Это – Солнечные часы, – ответили Наручные часы. – Но без Солнца они мертвы. Сокивкенс притащила их сюда прошлой ночью, и с тех пор они не сказали ни словечка. Буль-буль.

Тик переступил с ноги на ногу и наткнулся на что-то острое.

– Ой! – вскрикнул он. – Тут что-то острое под ногой!

– Это осколки Песочных часов, – грустно объяснили Наручные часы. – Сокивкенс разбила их, вытряхнула из них весь песок и насыпала его в Будильник. С тех пор и Будильник, и они молчат. Буль-буль-буль.

– Противная ведьма! – возмутился Тик.

Он попытался освободиться, и вдруг в темноте послышалось хлопанье крыльев.

– Что это? – испугался Тик. – Летучая мышь? Я их боюсь!

– Нет, не волнуйся, – успокоили его Наручные часы. – Это Петух, буль-буль. Сокивкенс хочет зарезать его завтра утром, чтобы отпраздновать победу, буль-буль-буль. А пока что она привязала его за ногу к стенке, а на клюв ему нацепила резинку, чтобы он не мог кукарекать и тем самым, буль-буль, возвещать который час. Так что он теперь тоже молчит. Но, правда, с ним всё-таки можно переговариваться, буль-буль.

– Это каким же образом?

– Если он с чем-то не согласен, – объяснили Наручные часы, – и хочет сказать «нет», буль-буль, он хлопает крыльями два раза, а если – «да», то один раз, буль-буль.

– Это правда? – спросил Тик у невидимого Петуха.

Из темноты снова раздалось хлопанье крыльев. Один раз.

– Тебя завтра зарежут? – ужаснулся Тик.

Крылья снова хлопнули один раз.

Тик задумался.

– А ты не можешь оборвать верёвку? – спросил он.

Хлопанье крыльев раздалось дважды.

– Бедняга! – вздохнул Тик. – Но не отчаивайся! Я постараюсь тебе помочь.

Снова дважды хлопнули крылья.

– Нет? – удивился Тик. – Но почему нет? Ты считаешь, что ничего не выйдет?

Один хлопок.

– Ну, это мы ещё посмотрим! – возмутился Тик.

Он начал вертеться, пытаясь освободиться от тугой верёвки, которой связала его колдунья.

И в этот момент услышал тихое попискивание.

Тик замер.

– А это ещё что такое? – понизив голос, спросил он.

И через паузу услышал грустный ответ:

– Это Кукушка, буль-буль.

– Какая ещё Кукушка? – удивился Тик.

– Кукушка из Часов-ходиков, – пояснили Наручные часы. – Колдунья повесила замочек на дверцу её домика, и бедная Кукушка не может теперь высунуться, чтобы вдохнуть воздуха и возвестить время. Вот такие у нас грустные дела! Буль-буль-буль-буль-буль! – снова раздалось печальное бульканье.

Теперь Тик стал различать и другие звуки. Кто-то справа явственно кряхтел.

– А кто это там кряхтит? – не выдержал Тик.

– А это Карманные часы, буль-буль. Сокивкенс положила на них гири от Стенных часов, и они теперь не могут открыть крышку, чтобы показать время. И говорить тоже не могут, только лишь кряхтят под тяжестью гирь. Буль-буль, – грустно заключили Наручные часы.

Тик призадумался.

– Понятно, – пробормотал он. А потом набрал воздуха и громко провозгласил: – Послушайте меня, братья часы! Все, кто здесь есть! Все, кто ещё не сломан до конца! Если кто-нибудь из вас поможет мне развязать руки, я попытаюсь вас освободить! Вы меня слышите? Я – Тик, длинная стрелка часов-путешественников!

Тик замолчал и прислушался.

Сначала ответом ему было молчание, а потом после долгой паузы из окружающей его тьмы стали доноситься голоса.

– Мы не можем! Мы не можем! – безнадёжно повторяли они.

Дважды хлопнули крылья привязанного неподалёку Петуха.