А Сдобсен всё начинал собой книжку. Наверняка рад-радёшенек, думаете вы, такая мечта исполнилась!

Нет, Сдобсен был совсем не рад.

Он собирался блистать с первой же фразы, неотразимый, задорный, весь из себя в своём репертуаре. Мечтал придумать себе для первых строк тысячу удивительных занятий. А придумал только одно – глазеть в окно. Больше ничего не придумывалось.

«Застрял ты тут как дурак приклеенный, ни туда ни сюда», – думал он. И чувствовал себя нелепым, несчастным, непоправимо одиноким неудачником в мокрых башмаках.

Сдобсен всё больше боялся, что новая книжка сейчас на нём оборвётся. Да и какая она теперь новая? Обтрюхалась, замурзалась. Неизвестно, найдётся ли что дальше рассказывать. Пока книжка больше похожа не на историю, а на опись грустных мыслей. Перечень огорчений. Закапанный слезами список бед и обид, такой только в помойку выбросить.

Сдобсен шмыгнул носом и размазал слёзы.

«Я пустое место, – думал он, – ноль без палочки. Ничего не умею, ничего не могу, от меня один вред. Я глупее семечка. Оно прорастает во что-нибудь путное. А я только замурзал ещё не начатую книжку, теперь она пойдёт вкривь да вкось.

Все вокруг нашли себе занятия по душе. И довольны как мухи. Им всё равно, что я в их делах не при делах. Им вообще плевать, жив я или нет. Они думают только о себе.

Как я устал стараться всем понравиться! – всхлипывал Сдобсен. – Остальных любят просто так. А мне приходится в лепёшку разбиваться, чтобы нравиться. Если я буду стоять тут и ждать их любви, то мхом порасту, пока они вообще вспомнят, что давно меня не видели.

Мука мученическая, а не жизнь, – думал Сдобсен. – Каждое утро изволь вылезать из-под одеяла, а потом ещё весь день из кожи вон лезь, чтобы с тобой было приятно дружить. В промозглый дождь тащись в пекарню Ковригсена. Там свои правила: не дуться и не злиться, всё нахваливать, слушать болтовню пекаря и кивать. А иногда ещё и платить за это приходится. Разве это жизнь?

Прибраться в доме, что ли?» – вдруг подумал Сдобсен. Но сил не было.

«Хоть бы настроение исправилось, – жалобно думал Сдобсен. – А то сейчас мне даже одеяло вытрясти не под силу. С другой стороны, чем в доме чище, тем быстрее он пачкается. На старой грязи новая не так видна».

Шпарило солнце, полоскалась на ветру кусачая скатерть, которая натирает пузо.

Сдобсену захотелось спрятаться с глаз долой. Оставаться в этой книжке он всё равно не мог. Он не справился.

Сдобсен залез под кровать.

Зажмурился изо всех сил.

Он надеялся стать маленьким и незаметным, как семечко.

«Всё меняется, – думал Простодурсен, – всё течёт». Он стоял на берегу реки и сжимал в руке камешек. Простодурсену страсть как хотелось бросить его в воду: он обожал восхитительный звук «бульк» и не мог наслушаться им вдоволь. Но всё же решил этот камешек пока попридержать. Из всей кучи, что Простодурсен насобирал утром, остался один этот. Потом придётся новые искать.

«А вдруг пойдёт дождь и загонит меня домой? – думал Простодурсен. – Вот стою я тут на берегу с камнем в руке, но миг спустя всё изменится, – философствовал он. – Жизнь никогда не будет прежней. Вдруг мне расхочется камешек булькать? Вдруг он покажется мне слишком красивым? Или я решу сохранить его на память о дне, когда мне не захотелось булькнуть камешек в речку? Нет, похоже, я всё же булькну его сейчас. У меня этим всегда кончается. И всё равно – что бы я ни делал, всё изменится. Изменится, даже если я ничего делать не стану. Оно уже не так, как раньше. Я уже не думаю о том, что у меня руки чешутся булькнуть камешек, а рассуждаю, что будет потом. Как странно, – думал Простодурсен, – всё не вечно. Сегодня крыша не течёт, а завтра проснёшься – на полу лужа».

К нему, путаясь в траве, бежал Утёнок. Он очень спешил.

– Почему здесь так скучно? – сказал Утёнок.

– Скучно? – Простодурсен прямо рот разинул от удивления.

– Ну да. Здесь никогда ничего не происходит! Всё время одно и то же!

– Какой ты славный, – сказал Простодурсен.

– Нет, я не славный! – возмутился Утёнок. – Я бравый и удалой! Но что толку от моей удали в этой глупой сонной стране размером с шишку!

– Ты не мог бы сходить к Сдобсену проверить, жив ли он? Что-то я его сегодня не видел.

– А это важно?

Утёнок брался только за важные дела. Простые, вроде убрать со стола или помыть за собой плошку из-под пудинга, его не занимали.

– Важно, – ответил Простодурсен.

И Утёнок со всех ног кинулся к Сдобсену. Он мчался так быстро, что не заметил, как очутился посреди его домика.

– Сдоб-сен!!! – завопил он.

– Да, – раздался чуть слышный шёпот.

Утёнок крутился на месте, озираясь по сторонам, пока не догадался, откуда идёт звук.

– Ты под кроватью лежишь?

– Да.

– Ты жив?

– Да.

– Почему ты валяешься под кроватью?

– Уклоняюсь от этой книжки.

– Тебе тоже в ней скучно?

– В ней все на меня плюют.

– Правда?

– Я больше не могу говорить.

– Почему?

– Меня нет в этой книжке.

– Понял. Пока!

Вернувшись, Утёнок застал Простодурсена ползающим по траве в поисках камешков. Свой последний он булькнул. С ним так всегда.

– Всё важное я сделал, – доложил Утёнок.

– Что именно? – спросил Простодурсен.

– Проверил Сдобсена.

– А-а.

– Ты не хочешь меня спросить, жив ли он?

– Ты бы не так говорил, если б нашёл его неживым.

– Ты просто хотел отделаться от меня! И наболтал, что это важное дело.

– Конечно, важное. А теперь я занят другим важным делом – ищу бульки.

– Ну почему здесь такая скукотища?!

– Так Сдобсен жив?

– Да. Но живёт под кроватью.

– Под кроватью?

– Да.

Простодурсен встал. В кармане что-то стукнулось.

– Ох уж этот Сдобсен, – сказал он. – Такая погода, а он под кроватью. А что он там делает?

– Уклоняется от книжки.

– Он так сказал?

– Да, – кивнул Утёнок. И добавил, что в домике Сдобсена воняет. – Прямо как в болоте, – скривился он.

– Ох уж этот Сдобсен, – снова сказал Простодурсен.

– Он чудит? – заинтересовался Утёнок.

– Он чудной, – ответил Простодурсен.

– И Пронырсен тоже? – не унимался Утёнок.

– И Пронырсен тоже, – кивнул Простодурсен. – Мы тут все чудики.

– Нет, – замотал головой Утёнок. – Я не чудик, я просто я. Да, Простодурыч?

– Да. Ты просто ты.

– А что со Сдобсеном делать будем? Оставим его там вялиться?

– Лучше попробуем выманить его оттуда.

– Но он не хочет к нам в книжку.

Они стояли на солнышке. Полноводная река как длинная прохладная шаль прикрывала пуп лета. Из леса остро и пряно пахло лесом. И случилось чудо.

Из смолистого духа леса, из-под тенистого полога деревьев выпорхнула крохотная трепетунья. Жёлтая. Похожая на пёрышко из большой подушки, на которой дремлет солнце.

– Что это? – выдохнул Утёнок.

– Ах! – просиял Простодурсен. – Это бабочка-крушинница!

– Крушинница?

– Да.

– Она всё крушит?

– Нет, она ничего не крушит. Но когда она появляется, это знак. Понимаешь?

– Нет. Я её первый раз вижу.

– Это знак, что пора в отпуск.

– Куда?

– В отпуск. Это такое время, когда нас отпускают все дела, и мы идём в летний поход.

– А какие дела нас отпускают?

– Все, которыми мы заняты целый год. Отпуск – это замечательно, весело, чудесно и так далее.

– Далее от скуки?

– Вот именно.

– Да здравствует отпуск! Прекрасная вещь! А куда мы пойдём в поход?

– Или вверх, или вниз.

– И всё?

– Или наверх в гору, или вниз вдоль реки. Куда в поход ни пойди, без приключений не останешься.

От взмахов жёлтых крылышек бабочки вся страна как будто чуточку пожелтела. На берег прибежали Ковригсен и Октава, оба в лёгких одёжках. Ковригсен не успел отмыть руки от летнего теста, а Октава, как обычно, надела шляпу, затенявшую лицо.

– Крушинница! – воскликнула Октава.

– Она самая, – кивнул Простодурсен.

– В этом году чур в гору! – сказал Ковригсен.

– Только не в гору, – возразила Октава. – Мы спустимся вдоль реки и найдём заливчик для купания.

– Но с горы самый красивый вид, – сказал Ковригсен.

– А Сдобсен живёт под кроватью, – ответил Утёнок. – Он не хочет в нашу книжку.

Стало тихо. Все четверо смотрели теперь на дом Сдобсена. Почерневший, кривобокий, он стоял в холодной тени векового дерева. Внутри дома под кроватью прятался тот ещё типус, а тут, снаружи, порхала бабочка-крушинница, беззвучно взмахивая лимонно-жёлтыми крылышками.

На опушку леса выскочил Пронырсен в жужжащем рое мух.

– Привет, работнички! – крикнул он. – Смотрите не надорвитесь!

– Мы в отпуск собираемся, – закричал в ответ Утёнок. – Хочешь с нами?

– Фуф, – фыркнул Пронырсен. – Опять дурака валять?

– Всем нужен отпуск, – сказала Октава.